— Ноги подбери, — проворчала Алиса, разливая закипевшую воду по кружкам с пакетиками чая. — А то споткнусь и устрою катастрофу.

Дима хмыкнул, втягивая ноги под стол:

— Ага, у меня будут ожоги третьей степени, ты будешь меня лечить и бинтовать из чувства вины, а потом мы поженимся! Я виннер!

— Ты неисправимый, — усмехнулась она, поставив перед ним чай и сев напротив.

— Мама мне это говорила, — он поболтал ложечкой в чашке, стараясь устроить как можно больше звона.

— По поводу твоей профессии?

— Нет, — он задумчиво поднял глаза к потолку. — Мне было лет пять, наверное. Я подрался с девочкой в садике. Она меня ударила машинкой по голове. А я ей разбил нос.

— Хулиган! — притворно возмутилась Алиса. — Девочек бить нельзя!

— Ага, а мальчиков, значит, можно? — обиделся он с усмешкой в глазах.

— Мальчиков иногда даже нужно.

Не всех, подумала она про себя, но некоторых точно. Например, мажора из МГУ, принца ее глюков…

— Мальчики не все поганцы, — мягко сказал Дима. — Есть и хорошие, честные. Как я! Я просто образец честности и прямоты!

— Все вы… образцы, — проворчала Алиса. Опять он стрелки переводит, упертый, как осел. Зря она его все-таки на чай пригласила. Надо было дать денег и выпроводить из квартиры… А то повадится таскаться, и она сама не заметит, как выйдет замуж за этого образчика! Надо как-то отвлечь его от темы «мальчики-девочки» … Мороженое! Пусть лопает, не жалко, хоть рот закроет ненадолго!

Алиса встала, шагнула к раковине и достала из сушки две тарелки. Мороженое в пакете уже начало плыть. Она аккуратно, двумя пальчиками, переложила по три в каждую тарелку — чтобы честно поделить. Выглядело оно, как полузатопленные баржи на мелководье. Главное — не пролить на пол, донести до стола!

Но, как всегда, мысль оказалась материальна. Мороженое опасно качнулось, заскользило по тарелкам. Алиса очень старалась удержать их в равновесии, однако руки дрожали то ли от недавних намеков, то ли от злости на себя и Диму, и обе тарелки столкнулись, дзынькнули и выпали из пальцев на пол, разбившись на мелкие кусочки.

— Ну елки-метелки! — жалобно протянула Алиса и присела над погибшим десертом.

— Стой, я помогу! — Дима рванулся на помощь, но не успел: она начала собирать самые крупные куски и ойкнула. На пальце мгновенно набухла капля крови из глубокого пореза. Алиса выпрямилась, держа палец на весу:

— Блин, все сегодня через одно место!

— Не дергайся! — он схватил со стола бумажные салфетки, оторвал одну и аккуратно замотал палец. Красное медленно проступило на белом. Алиса всхлипнула, чуть не плача. Да что за день такой неудачный! В животе вместо девочки мальчик, мороженое пропало, кота нашла раненого на коврике, так еще и порезалась, да так глупо…

— Ну, чего ты, — тихо произнес Дима, и Алиса почувствовала его дыхание на лице. Глянула в глаза с паникой: что он делает? А он придвинулся еще ближе, ладонью обнял ее затылок — властно, не оставляя ни малейшего шанса отпрянуть — и поцеловал. Алиса застыла, не находя в себе сил сопротивляться, но губы оказались мягкими, горячими от чая, мятными и очень нежными… Она поддалась, чувствуя, как в груди шевелится что-то жаркое, знакомое, похожее на мурашки. Как давно никто не целовал ее…

Время снова грозило остановиться, но Алиса опомнилась. Да что ж такое? Пришел тут, сидит, хохмит, целует и разрешения не спросит! Вообще, чего он тут раскомандовался? Она уперлась ладонями ему в грудь и мягко, но уверенно отпихнула от себя. Дима глянул исподлобья, и было в его взгляде что-то виноватое и упрямое одновременно. Алиса покачала головой, прикусив губы. Оставшийся на них вкус мяты отчего-то будоражил и тянул попробовать еще. Нет уж! Это безумие. Не расслабляйся, Алиса!

— Не смотри на меня так! Извиняться не буду! — неожиданно заявил Дима. Он все еще стоял в пределах досягаемости, и Алисе захотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела. Но сказала она другое, сразу почувствовав себя дурой:

— Так ты не джентльмен? А я надеялась…

— За поцелуй не извиняются, чтоб ты знала.

— Знаешь что? — она помедлила и продолжила строже: — Уходи уже!

— Прогоняешь? Почему?

— Потому что… Если ты не уйдешь, я тебе сдамся и буду еще больше себя ненавидеть, — вздохнула она, отворачиваясь к столу и теребя салфетку, обернутую вокруг пальца.

— Я знаю, что тебе нужно, — тихо сказал Дима, касаясь руками ее плеч. — Тебе просто нужно кого-то обнять… Я как раз под рукой, так что в твоем полном распоряжении!

Он легонько развернул ее лицом к себе, руки скользнули по спине, и Алиса уткнулась носом в его грудь. Опять командует… Тепло обняло, согрело, успокоило. Просто тепло, безо всякого сексуального подтекста. Надежное, сильное… Алиса помедлила и нерешительно подняла руки, тронула его талию. А вдруг он подумает, что она на все согласна? Но мысль тут же улетучилась из головы, а руки сами собой нашли друг дружку у него на спине. Вот так стоять и обниматься, хоть целую жизнь… Слушать, как стучит его сердце — ровно, гулко, часто. Чувствовать, как он беззвучно чмокает ее в макушку. Ощущать, как щекочут шею его чуткие холодные пальцы. Да, он был прав… Ей нужны эти обнимашки.

— Только обнимашки, — вслух пробормотала она.

— Только они, — согласился Дима.

— И ничего больше…

— Ни-ни! Слушай! А это считается за свидание?

Алиса засмеялась, не отрывая щеки от его груди:

— Ты всегда такой?

— Какой еще такой?

— Упертый.

Он подумал и ответил:

— Всегда.

Все, хватит обниматься, пора и честь знать. Алиса отстранилась, все еще в кольце его рук, и мотнула головой:

— Ладно, иди уже домой! Правда!

— Прогоняешь? — притворно огорчился Дима, но глаза его улыбались. Невозможно, какой он… Такой! Понятно, почему та девочка в садике звезданула его машинкой по башке!

— Прогоняю. Имею право.

— Не имеешь!

— Это почему еще?

— Я человек, который спас твоего кота! — он снова растянул рот в широкой победной улыбке.

— Да не мой это кот! — возмутилась Алиса. — Я его никогда не видела, он пришел помирать на моем коврике, сама не знаю почему!

— Да? Ну теперь он у тебя в квартире, значит, твой. И мне придется приходить к тебе промывать ему швы.

Алиса аж задохнулась от такой перспективы. Нет, каков наглец! Да он тут скоро насовсем поселится!

— Так, допивай свой чай, теперь уже без мороженого, и иди куда хочешь! — строго сказала она, высвободившись, и полезла под раковину за веником. — Мне еще катастрофу убирать.

— У тебя раненый палец, — Дима отобрал у нее веник и совок. — А я здоров, так что я и уберу.

— Смотри не вспотей, — посоветовала Алиса, устав сопротивляться, и присела на табуретку. В животе потянуло, словно судорога прошлась по внутренностям. Приложив ладонь к боку, Алиса замерла. В книжке было написано, что именно в этот срок начинают чувствовать движения ребенка. Неужели и правда пошевелился?

Дима отозвался, сидя на корточках и сметая осколки в мороженой каше:

— Сиди уже, отдыхай. Мне не трудно, а тебе в твоем состоянии…

— В каком состоянии? — подозрительно уточнила Алиса.

— В том самом.

Тараканы в ее голове как по команде вскинулись и забегали в панике. Откуда он знает? Шпионил за ней? Или он вообще все врет, а сам хочет… Что хочет? Что можно от нее хотеть? Разве что квартиру бабулину… Что за цирк?!

— А ты откуда знаешь? — чужим, странным голосом спросила Алиса, фиксируя взглядом его спину. Если бы глаза могли убивать, Дима бы давно горел синим пламенем.

— Почувствовал, — спокойно ответил он, выбросив остатки тарелок в мусорку, и оторвал пару бумажных салфеток, чтобы собрать жижу от мороженого.

— Как можно это почувствовать, — пробормотала она, сглотнув. Страх снова охватил ее. Нет, только не возвращение глюков! Никаких странностей, хватит! Это слишком тяжело, слишком… Никаких магов, ведьм, фамильеров, других миров! А может, он совсем не о ребенке?