— Да! — рявкнул-таки Хан, но тут же осекся: в телефоне раздался голос Берта.

На удивление, убивать его не хотелось. Скорее, было жалко. Бедный полицейский явно не знал, во что ввязался. По крайней мере, Хан был в этом уверен, пока не услышал такое, от чего ощущение удара по голове только усилилось.

— Не уезжайте никуда, — велел после короткого разговора, — и пока не спите. Я сейчас буду созваниваться с ее братом и с отцом. Влипли вы, ребята.

Он прекратил разговор, на мгновение задумался и невольно выругался. Потом чуть виновато посмотрел на Еву. А та сразу все поняла и примирительно подняла ладони вверх.

— Я пошла в спальню. Могу прихватить валерьянку.

Хан едва дождался момента, когда остался в своей кукольно-розовой гостиной. Плюхнулся на диван и набрал Богдана. Ну вот, начинается веселье.

Друг ответил быстро:

— Уже соскучился? — Судя по слегка ехидному тону, Богдан был спокоен как удав.

— Да не представляешь как. Ты занят?

— Изучаю дело одной мадам, а что?

— Ты сидишь?

— На диване. С кофе. Тебе нужны еще подробности?

— Хорошо, что у тебя сердце здоровое, — попытался пошутить Хан, которому было совсем не весело. — Тут такое дело… Ирен нашлась. Она вышла замуж. По-настоящему. С брачной ночью и так далее.

И замолчал, давая другу свыкнуться с новостью. А сам точно наяву видел реакцию Богдана. Как он ошарашенно отодвигает телефон от уха и смотрит на него, как начинает бледнеть. И даже словно забывает дышать на пару мгновений. Ну а что, сам прошел через подобное. Только у него к шоку примешивалось непрошеное чувство облегчения. Совершенно лишнее на данный момент…

А потом мобильник буквально взорвался руганью на польском, английском, латинском и почему-то испанском. Хан чуть поморщился, но не стал перебивать. Пусть выговорится. Общаться с неадекватным Богданом было себе дороже. Проще подождать и дать ему спустить пар.

Слушая красочные выражения, Хан встал и подошел к чуть приоткрытым дверям спальни. Видна была часть кровати и задняя половина Евы. Судя по задранным в воздух ногам, девушка не спала. Хан прислушался: Ева решила провести время с пользой и смотрела какую-то передачу про веб-дизайн.

— Как ты это допустил? — наконец решил обвинить друга Богдан. Этого тоже следовало ожидать.

— Извини, я как-то не подумал, что твоя сестра может выкинуть такой финт. А то, наверное, бросил бы и след Хищницы, и все наработки. Так мне надо было поступить?

Богдан помолчал, явно пытаясь хоть немного успокоиться.

— Кто он? — наконец спросил охрипшим после воплей голосом. Причем в этой фразе Хан услышал: «Кто этот самоубийца».

— Полицейский.

— …

— Дослушай, а? Я тоже сначала подумал, что все, хана мужику.

— Мудаку, — процедил злобно Богдан, — мудаку, который осмелился тронуть мою сестру. Я лично ему яйца откручу. Я прямо сейчас вылетаю и просто тупо его убью. Нет, вру! Я буду делать это долго и с удовольствием!

— Успокойся. Мудак не просто полицейский, а наследник очень хорошего бизнеса. Ювелирные бутики в куче стран плюс, кажется, есть алмазная шахта. Кажется, Ирен знала, что делает.

— Думаешь, гребаные деньги спасут его задницу? — просто взорвался Богдан.

— Думаю, стоит разобраться, зачем Ирен это сделала.

— Разберусь. Я прямо сейчас покупаю билет и вылетаю ближайшим рейсом. Все, ждите! Тебе тоже попадет. Отцу позвоню сам. И этой… козе!

Хан посмотрел на замолчавший мобильник. В том, что Богдан приедет, он не сомневался. Когда дело касалось Ирен, его друг мог сорваться из любой точки земного шара. При условии, что не занимался тем, что казнил «одержимую» или что не висел у нее на хвосте. Значит, дела у него пока не приняли срочный оборот.

Заболела голова, да так, что Хан поморщился. Как назло, из спальни выглянула Ева и поинтересовалась:

— Таблетки нести или сразу гильотину?

— Где-то здесь у меня есть аптечка…

— Ясно, — вздохнула она и пошла к двери, где небрежно валялась ее сумочка.

Сжав виски, Хан мрачно следил за ее передвижениями. Женщины. Вечно придумывают проблемы или устраивают апокалипсисы.

— Держи, — ходячий «апокалипсис» как-то быстро ухитрилась найти в сумке нужные таблетки и теперь протягивала их вместе со стаканом воды.

Хан машинально выпил и выдохнул. Нет, сегодня ночью ему не поспать. Какой тут сон после подобной информации.

— Ты расстроен из-за свадьбы Ирен? — поинтересовалась Ева. Она зашла за кресло и положила руки на плечи Хану. От них пошло едва заметное тепло, которое он чувствовал даже через рубашку.

— Она пошла против воли отца. В нашем, кхм, окружении не принято так делать. Я теперь даже не представляю последствий.

— Все так плохо?

— Не знаю. — Хан нащупал одну ее руку на плече, сжал. — Берт, оказывается, из очень обеспеченной семьи. Чисто теоретически это может примирить отца с фактом свадьбы. Но все равно он будет рвать и метать.

— Тебе попадет?

— Да. Но я все же здесь по работе. И не должен носиться с Ирен, хотя несу за нее ответственность. Ну как она… слов нет!

— Она хотела быть счастливой…

Хан поначалу сжал зубы, раздраженный такой фразой. А то они с Богданом не старались облегчить ей жизнь? Но руки Евы поглаживали его плечи, а голос звучал задумчиво:

— Я не знаю и не стану пытать тебя насчет ваших правил и так далее. Просто хочу сказать, что понимаю Ирен. Выходить замуж за нелюбимого, пусть и за друга, на всю жизнь запереть себя дома… Это не та жизнь, которую она хочет.

— Ты просто не знаешь, каких мужей порой выбирают отцы. В нашем окружении принято воспитывать девушек как хранительниц семьи.

— Без высшего образования, — грустно откликнулась Ева, — без возможности реализовать себя где-то, кроме как дома. Кому-то по душе такая жизнь, но не всем. Если ты ее любишь, то попробуй понять. И защитить перед отцом, когда он приедет завтра.

— Откуда ты знаешь, что приедет? — изумился Хан, а Ева отозвалась с легкой ехидцей:

— Судя по тому, какой переполох поднялся, он не просто приедет, а примчится первым же рейсом, как и твой друг. Хочешь совет?

— Ну?

— Идем спать, — мягко проговорила Ева, наклоняясь к его уху, — тебе завтра надо быть готовым к бою.

— Ты там свой чудо-платок не нацепила? — проворчал Хан, якобы шутливо. А сам замер: неужели? Уж слишком хотелось поддаться ее словам.

Ответом послужило не самое доброе шипение и слова:

— Как вот дам подзатыльник, господин брутал. Зачем мне чертов платок, если я и без него самая обаятельная и привлекательная. А эту фигню я выброшу на фиг!

Выбросит? Выбросит?! Хан не выдержал и встал, одновременно разворачиваясь к Еве. Та обиженно сверкала на него зеленью глаз.

Он ни разу не слышал, чтобы хоть кто-то, кому попала в руки «скверна», захотел от нее избавиться. Ведь подобные вещи порабощали владельца, постепенно подтачивая его разум и здоровье.

Хотя Ева стала обладательницей платка совсем недавно. Может, у нее просто сильная воля?

Хан все же решил послушаться. В словах Евы была доля истины. Завтра прилетит Богдан, а если еще и Вацлав пожалует, то все, можно готовиться к битве.

Телефон зазвонил, когда Хан уже лежал в постели, на животе и благодарно постанывал, пока Ева массировала ему спину и плечи.

— Я позвонил отцу, — голос Богдана уже звучал спокойно и собранно, — он первым же рейсом вылетает к вам. Сейчас позвонит Ирен и велит ей ждать его в отеле, где вы остановились. Я же купил билеты, скоро вылетаю. Готовь мозги, тебе их вынесут.

— Совсем злой?

Хан поморщился, когда пальцы Евы надавили на зажатые мышцы. Но потом стало чуть легче.

— Вне себя. Я по-любому там нужен, чтобы хоть как-то его успокоить. Надеюсь, к моменту прилета отец начнет здраво соображать.

— Достанется Ирен, — вырвалось у Хана.

— Надо уметь отвечать за свои поступки. Все, до встречи!

За злостью Богдана — Зегерс отчетливо это ощущал — скрывалось беспокойство за сестру. Сам он тоже волновался за Ирен. А еще примешивалось невольное восхищение. Пойти против всех… На это надо иметь огромную глупость или храбрость.