— Спасибо тебе за это, — кивнула Ирен, у которой странно блестели глаза. — А ты помнишь, как мы пытались друг в друга влюбиться?

— Кхм, — кашлянул Хан, вспомнив один из самых неловких моментов в своей жизни. Ох уж эти женщины. Ирен тогда первой пришло в голову, что им надо поцеловаться. А он, дурак, поддержал. Между ними тогда пыталась зародиться какая-то другая симпатия, не только дружеская. У Хана зашкаливал тестостерон, Ирен вдруг заметила, что ее друг детства превратился в весьма привлекательного парня. Была весна, каникулы, воздух пах цветами, которые в огромном количестве разводила мать Богдана и Ирен…

— Кажется, я показывал фотки с наших каникул в Италии? Тебя туда не отпустили.

— Меня наказали за попытку удрать из школы. Фу, как вспомню эти стены, темную форму, так передергивает. Кстати, ты первый полез целоваться!

— Не ври! — возмутился Хан. Он отлично помнил тот день. Они с Ирен сидели в глубине роскошного сада в изящной беседке и болтали ни о чем. Да, смотрели фотографии с каникул, хохотали, а потом вдруг Ирен подвинулась совсем близко и подняла взгляд.

Хан тогда заметил, какая хорошенькая у него подруга детства, практически сестра. А теперь уже и невеста. Последнее, правда, он воспринимал как забавную шутку. И радовался, что Ирен не будет мучиться в браке с нелюбимым.

Взгляды их тогда встретились, Ирен чуть прикусила губу и первой потянулась к Хану. Витающая между ними легкая, как весенний ветерок, симпатия сделала свое дело.

Уже после Хан понял, что это был едва ли не самый целомудренный поцелуй в его жизни. Они просто соприкоснулись губами и замерли.

Внутри ничего не дрогнуло, разве что появилось ощущение неправильности. Причем, кажется, у обоих. Потому что Ирен отпрянула и поспешно заговорила о том, что безумно хочет посетить Италию, а Хан также поспешно подхватил беседу.

Больше они не целовались. Разве что в щеку.

— Что ты кашляешь? — прищурилась Ирен. — Вспомнил?

— Вспомнил, — проворчал Хан. — С чего тебя на ностальгию потянуло?

— Милый, мы даже поцеловаться не смогли. А муж с женой спят в одной постели, плюс, не забывай, папочке нужны внуки. Обязательное условие замужества. Ты же знаешь, сколько меня гоняли по врачам, прежде чем сказали, что я здорова и у меня будут отличные дети.

Хан в этот момент как раз решил глотнуть чаю. Обычная выдержка ему изменила, и Инквизитор выплюнул чай на светлый пол и частично на свои брюки. Ладно хоть чашку не уронил.

— Внуки? — переспросил осторожно.

— Именно. Дети. Цветы жизни. Милые, забавные и писающие в постель.

Хан прямо кожей почувствовал, как его охватывает липкая и неприятная паника. Он осел! С этой работой совсем упустил некоторые моменты.

Он едва заметно сглотнул и перевел взгляд на Ирен. А та вдруг резко встала и распахнула халат, открывая практически идеальную фигуру с высокой грудью и тонкой талией.

Хан отвернулся так быстро, как смог. Показалось неприличным разглядывать ту, которую давно считал сестрой.

И в ответ раздался горький смех:

— Вот видишь, ты даже смотреть на меня стесняешься. Ты! У которого девчонок больше, чем листьев на дереве! И какая из нас семья? Хан, мне двадцать три, я девственница. И время идет. Я же… я превращаюсь в сушеный банан!

Хан пробормотал латинское ругательство. Но ругать он мог исключительно себя. Идиот. Трижды идиот, что до сих пор относился так беззаботно к возможной женитьбе. Не подумал, каково будет лечь с Ирен в постель.

Черт, это будет практически инцест. Хан запустил пальцы себе в волосы и прошелся по комнате. Ирен, уже закутавшись в халат, стояла и молча наблюдала за его метаниями.

— Ирен, ты влюбилась? — поинтересовался он, вдруг резко остановившись и уставившись на подругу.

— Хотелось бы, — криво улыбнулась та, — но что-то нет в моем окружении мужчины, в которого можно влюбиться без опаски за свое будущее. Не знаю, Хан, я просто устала, наверное. Раньше мы с вами хотя бы виделись на каникулах, а потом вы уехали, я окончила школу и осела в четырех стенах. Я там задыхаюсь! Меня уже тошнит от готовки, от занятий в саду, от благотворительности. Мать меня словно в упор не видит, общается только, когда надо что-то велеть сделать. Отца постоянно нет дома. Из дома выпускают только с охраной.

— Ты же знаешь, в семьях нашего окружения всегда так воспитывали девушек.

— Бесит! — выдохнула Ирен. — В последнее время все бесит.

Хан подумал, что вот именно эта ситуация его теперь тоже бесит. Начать с того, что в ближайшее время жениться он не планировал.

Но как теперь быть с Ирен? Разорвать помолвку — это опозорить названую сестру и навлечь на себя гнев ее отца. Вот уж чего Хану совершенно не хотелось.

Но и ложиться в постель с Ирен он тоже не мог. Даже его довольно циничная натура Инквизитора протестовала против такого расклада.

Надо было срочно найти выход. Но пока Хан его не видел. С другой стороны, сейчас он слишком взбудоражен. Надо расслабиться и просто пораскинуть мозгами. Безвыходных ситуаций на самом деле довольно мало.

— Ирен, — Хан подошел к ней и обнял. Та в ответ едва слышно всхлипнула и уткнулась носом в плечо тому, кого привыкла считать старшим братом. — Ирен, я тоже идиот, сначала не воспринимал это как проблему, потом заработался и вообще не подумал о таких тонкостях.

— Все мужчины одинаковы… — пробурчала Ирен. — Что делать-то?

— Я подумаю, — пообещал Хан. — С ходу мы проблему не решим. И просто так отказаться от тебя я не смогу. А твои слова просто не услышат.

Он отстранил от себя девушку и провел рукой по ее влажным волосам. На футболке осталось мокрое пятно, там, где Ирен к нему прижималась.

— Давай ты сейчас вернешься к себе в номер и будешь паинькой. А я завтра где-то ближе к вечеру обещаю сводить тебя на прогулку. До тех пор буду занят, извини. И не убегай больше, это не выход. Добьешься лишь того, что тебя отконвоируют обратно к отцу. А тот запретит вообще выходить из дома.

— Ну, у меня нет выбора. Ладно, пойду спать и буду мило улыбаться своим мордоворотам.

— Ну вот, а с утра позавтракаем.

— Ха! Я уже договорилась утром встретиться и пообщаться.

— С кем? — насторожился Хан. Неужто успела познакомиться с каким-нибудь кретином. Ирен-то была редкой красоткой, этакой игривой Снежной Принцессой.

— С одной девушкой, — откликнулась та, — мне ведь разрешено общаться с женским полом?

— Разрешено, — Хан облегченно выдохнул, — но я с утра спущусь, взгляну на твою новую знакомую.

— Господи, — вздохнула Ирен, — как же меня достал тотальный контроль.

— Чую, он тебя давно достал, но ты все молчала. — Хан подтолкнул ее к дверям. — Иди и сделай несчастное лицо женщины, которая сейчас получила моральную трепку. Можешь всплакнуть для вида. Вперед!

Хмыкнув, Ирен вышла из номера. Хан прикрыл дверь. А потом с размаху ударил кулаком по стене. Так, что подпрыгнула висевшая на ней картина. Сам же Инквизитор лишь слегка поморщился и пошел в спальню, к ноутбуку.

Все, работать больше не хотелось, хотя он знал, что программист Ордена прислал ему новые файлы. Завтра, все завтра. Сейчас голова гудела и мысли путались.

Редко что могло выбить Хана из колеи. Но сегодня был именно такой случай.

Еще и с Евой непонятная ситуация.

Сев на край разворошенной постели, Хан ругнулся. Вот уж точно, все беды от женщин. Но и он хорош. Ляпнул про женитьбу, а о последствиях не подумал. Ладно тогда был неопытным пацаном, но теперь-то мозги должны были сработать.

«А может, просто боялся как следует подумать об этом, — шепнул кто-то в голове, — может, интуитивно отгонял все эти мысли? Сложно брать на себя ответственность за другого человека, еще сложнее признать, что не можешь выполнить обещание. Morologus es!»[1]

Честное слово, я почти уже не удивилась, проснувшись в очередной раз от кошмара. В сером дождливом рассвете внимательно осмотрела свои палыды, пощупала живот. Нет, все хорошо, ничего не болит, и никто, конечно, меня не пытает. Я тряхнула головой и мельком подумала, не обратиться ли к психологу. Или сходить к семейному доктору, может, успокоительное пропишет. Потому что подозреваю: если сны будут продолжать меня мучить, то рано или поздно я тихо спячу. Остаться в здравом уме, когда тебя каждую ночь насилуют или пытают, весьма проблематично.