— Сань, я…

Вероника тянет ко мне руку, но каблуки разъезжаются, и она с визгом едва не улетает на лёд. У меня всё на инстинктах и за секунды — группируюсь, чтобы подхватить её, но тоже поскальзываюсь. В итоге первым падаю я, а котёна на меня, как на соломку.

Башкой ударился, перед глазами пляшут звёзды. Особенно приятно, что не зажившим после удара вазой затылком приложился.

— Саша! Сашенька! — сидя на мне верхом, Ника обхватывает мои щёки холодными ладошками.

— Нормально всё, — сиплю.

Встать даже не пытаюсь. Полежу пока.

— Я думала, ты меня в ресторан пригласил! — котёна несёт какую-то чушь.

— М-м… чего? — щурюсь, пытаясь сфокусироваться на её лице.

— Ты сказал, что устроишь сюрприз вечером… — голосок у неё дрожит. — Потом прислали цветы с приглашением в ресторан. Там не было подписи, и я подумала, что букет от тебя. Я приехала, а тут… Тут… — захлёбывается слезами.

Не могу, когда бабы плачут!

— Дальше! — требую с рыком.

— Тут Стас… — всхлипывает. — Я собиралась уйти, но он просил, чтобы я осталась. Поговорить хотел, — Ника так и сидит на мне, как на коне. Слёзы по щекам растирает. — Он извинился. И всё, Сань, — девичья истерика снова набирает обороты. — Правда! Клянусь, это всё случайно получилось! — закрывает лицо ладошками.

В моей гудящей голове складывается пазл. Такого облегчения я, наверное, никогда ещё не испытывал. Ника мне не изменяет! Мы же с ней переписывались — она сюрприз ждала. Думала, что я её в ресторан поведу.

Почти всё ровно, но одна деталь пазла не встаёт на место.

— Нафиг мне тогда писала, что в магазин пошла? — спрашиваю, облизав пересохшие губы.

— Я писала? — Ника шмыгает носом. — Я такого не писала, — мотает головой и тянется за сумочкой, которая валяется на тротуаре.

Котёна листает нашу переписку, а потом демонстрирует мне последнюю смс. Прочитать я сейчас не могу, но допускаю, что там ничего про магазин не было. Сообщение написано впопыхах, а я додумал.

— Хрен с ним уже, — выдыхаю со слабой улыбкой на губах.

— Я просто хотела сказать, что меня нет дома, — Вероника продолжает оправдываться. — Это было, когда в ресторан Стас пришёл. Поняла, что сглупила, и стала тебе писать. Понимаешь? Я бы не стала скрывать от тебя, Сань.

— Да хрен с ним, говорю же, — моя улыбка становится шире.

Вечер, улица Шахтерская, у дорогого разгромленного ресторана на ледяном асфальте лежит самый счастливый человек на планете Земля, а на нём верхом сидит его любимая женщина. Они целуются, как первый и последний раз. Не могут друг другом напиться. По её щекам ползут мокрые дорожки, а он не умеет плакать. Но его сердце обливается слезами. Это счастье.

Мимо идут люди — смотрят на них, но это неважно. Главное — мир для двоих не рухнул. Он устоял.

И тут до меня доходит — котёна с бронхитом на морозе в лёгком платье. Быстро закругляюсь целоваться. Для порядка ругаю экстремалку и накидываю на неё свою куртку. Куртке, кстати, помочь нечем. Её только выкинуть.

Крепко держа, Веронику за талию, веду её в ресторан. В зале, конечно, тоже не тепло, но хотя бы ледяного ветра нет. Смотрю на котёну и диву даюсь — нарядилась же. Копытца её эти на каблуках пятнадцатисантиметровых… Для меня старалась девочка. Эта мысль греет душу как никогда.

Ну чо… Неслабо я в ресторан сходил. Счёт мне хозяин выставил на всю сумму, что я собирался дать за развод начальнику ЗАГСа. А сумма это, мягко скажем, немаленькая. Осталось у меня теперь «три копейки». Но зато разошлись миром и огласки история не получит. Мне нафиг не надо, чтобы до начальство дошло. Разве что Стасик на меня заяву накатает. Но с ним я на месте разберусь, если прижмёт.

Стасик… Мы так в детстве мелких тараканов называли. От бывшего моей котёны примерно такие же впечатления — как от таракана. Бесполезное существо, которое радиация не берёт.

— Всё нормально? — Ника беспокойно ёрзает на переднем сиденье.

— Не совсем, — проверяю состояние счёта через приложение в телефоне. — Со съёмной квартирой придётся повременить. До зарплаты. У меня деньги кончились.

— Повременим, — запросто соглашается. — Ничего страшного.

И с курткой новой придётся подождать. В бушлате буду щеголять. Ладно, прорвёмся.

Главное, чтобы котёна от меня нищего к богатому Мазаю не упорхнула. Понимаю, что сегодняшняя ситуация — следствие нелепого стечения обстоятельств, но мысли всякие нехорошие голову греют. Конкретно так.

— Прости, кис, — завожу мотор, — я обещал и съехал.

— Ты про квартиру, что ли? — хлопает пушистыми ресничками.

— Про всё. Ты принцесса и достойна всего самого лучшего, а я из-за собственной несдержанности с дыркой в кармане остался.

— Принцесса я, — хмыкает Вероника. — Сань, я полжизни в детском доме прожила, а там принцессой шибко не побудешь.

— Ты детдомовская? — поворачиваю к ней голову и смотрю глазами-блюдцами.

— Ну да, — пожимает плечами. — Что такого?

— Ничего. Просто по тебе не скажешь.

— Интересно, как я должна выглядеть, чтобы по мне можно было сказать, что я из детдома?

— Не знаю… — доходит, что сморозил глупость.

— А-а, поняла! — Вероника хохочет. — С завтрашнего дня начну пить, курить и разговаривать исключительно матом!

— Ты это!.. — тоже улыбаюсь. — Завязывай! Хотя матом можно, но в спальне. Меня заводит.

— Дурак, — хихикает котёна и шлёпает меня ладошкой по бедру.

Поездка за подставкой для ёлки отменяется. Всё, чего я хочу сейчас — забраться в горячую ванну с моей женщиной, а потом плотно поужинать. С остальным завтра разберусь.

Приезжаем во двор, и я пристраиваю машину вплотную к подъезду. Ника на своих копытцах далеко не уйдёт, а на руки брать себя не даёт. Переживает за мою многократно раненную голову. Чего переживает? Мозгов у меня в башке всё равно нет.

— Аккуратнее, — помогаю ей выйти из машины и, не спрашивая, переношу под козырёк.

— Саня, блин! — ругается за то, что поднял её.

— Котён, я два шага сделал. Успокойся, — чмокаю красавицу в сладкие губки. — Тут постой, я пока сюрприз из багажника достану.

Иду изымать из машины ёлку и коробки с украшениями. По пути замечаю Таньку, которая подглядывает за нами из окна. В этот раз она точно всё видела. И, скорее всего, кое-что слышала — форточка открыта.

— Ёлка? — котёна щупает колючие ветки.

— Настоящая! И игрушки, — улыбаюсь. — Но сегодня нарядить не получится. Я подставку для неё не нашёл. Завтра привезу и займёмся.

Ника сияет. Как маленькая девочка, честное слово. Праздника хочет. Надо будет ей подарок под ёлочку положить. На Рождество хотя бы. Только денег где взять на приличный презент?..

— Идём? — котёны выдёргивает меня из неприятных мыслей о финансах.

— Идём, да.

Хватаю ёлку, коробки, а Вероника берёт меня под руку. Заходим в подъезд, и я слышу, как щёлкает замок моей квартиры. Фурия решила поздороваться.

Добираемся с Никой до второго этажа. Танька стоит в дверях и мечет из глаз молнии. Обмениваться с ней «любезностями» настроения нет. Я просто, но эффективно вталкиваю неблаговерную в хату и, захлопнув дверь, подпираю её плечом. Пикнуть не успевает.

— Давай быстрей, кис, — поторапливаю Нику. — Вырвется, взорвётся и говном нас забрызгает.

— Может, не стоит так? — котёна поворачивает ключ в замке и хмурится. — Давай попробуем с ней поговорить.

— Бесполезно. Танька непрошибаемая, — ставлю диагноз и отчаливаю от двери, за которой беснуется бывшая.

Дому у Ники первым делом я утилизирую букет от Стасика — втыкаю его в мусорное ведро. А котёна ходит по квартире и едва заметно улыбается. Да, я ревную. Но для влюблённого по уши мужика — это нормальное состояние.

Захожу в кухню, а моя женщина из блистера таблетки какие-то выковыривает.

— Это что такое? — беру коробочку. — Валерьянка?

— Будешь? — Ника закидывает жёлтые таблетки в рот и запивает водой.