И это тоже мое второе тайное оружие, которое вкупе с аудиозаписью позволит мне поставить раком шайку из трех зажравшихся чинуш.

Я начал формулировать свои претензии к оппонентам в виде обращения в высшие партийные и правоохранительные инстанции СССР. Свою кляузу на партийного перевертыша, на оборотня в погонах и на главного чиновника Облпотребсоюза я через запятую адресовал в ЦК КПСС, Генеральному прокурору СССР, Председателю КГБ СССР и в редакцию газеты «Правда». Отец и сын Гудошниковы шли прицепом.

Не растекаясь по древу и не стесняясь сгущать краски, я описал фабулу противоправных и антипартийных деяний устойчивого преступного сообщества. В состав, которого входят: городской партийный функционер Копылов, руководитель Облпотребсоюза, начальник РОВД Герасин, а также разбойник и насильник Гудошников-младший.

В конце своей петиции я указал, что всё вышеизложенное неопровержимо подтверждается не только быстро проверяемыми фактами, но и рядом свидетелей, список которых я прилагаю. Вместе с изобличающей магнитофонной записью, которую я готов предоставить московским товарищам незамедлительно.

Чтобы добавить драматизма, в самом конце я отметил, что опасаюсь за свою жизнь и, если со мной что-то случится, то винить в этом следует указанных выше граждан, беззастенчиво предавших и поправших идеалы марксизма-ленинизма.

Русские народные поговорки все же работают. Утром, когда я чистил зубы, я вспомнил о наличии у райотдельского эксперта-криминалиста так необходимого мне магнитофона. Я даже не сомневался, что бутылке водки будет по силам настроить взаимопонимание между мной и экспертом. На службу я прибыл с «Нотой» Полины.

Распечатав пять закладок на машинке и, сделав при помощи одолженного у эксперта второго магнитофона столько же копий аудиозаписи, я начал готовиться к разговору с Копыловым и его компанией.

Подумав, я решил не распыляться, а провести разговор со всеми троими сразу.

Месть и вымогалово

Весь следующий день я был на измене. Придут, не придут? Только бы хватило ума этой троице не прятать голову в песок. Но, вроде бы не идиоты. Двое, уж точно не идиоты. Лишь бы пришли, а там я им всё разыграю, как меня учили. В себе я был уверен. Да и, если честно, шансов при змеиных порядках нынешнего партрежима у этих сов-парт-служащих против меня никаких.

Лучшего места для встречи с упырями, чем свой кабинет я придумать не смог, хотя долго и очень вдумчиво перебирал варианты. Территория должна быть моя и только моя. Не нейтральная и уж тем более, никак не их. Тут мне ошибиться было нельзя. Я опасался неконтролируемых поступков своих визитеров.

До 19 часов вечерняя оперативка в РОВД точно закончится и все разойдутся. Полчаса временного люфта я предусмотрел на всякий пиковый случай, мало ли. Только бы они пришли!

В кабинете на моем столе уже стоял настроенный и сверкающий хромом «Акай». Приобретенный в комиссионке аж за тысячу восемьсот рублей. Пришлось залезть в трофейную кассу. Очень хотелось верить, что почти годовая моя зарплата была потрачена не зря. Именно на демонстрацию крамольной аудиозаписи и был мой расчет. Это был действительно убойный козырь.

Я со всем тщанием обдумывал и моделировал различные варианты разговора с коммунистами-оборотнями. В прошлой жизни, работая в РУБОП, вернее, еще в РУОП, я посещал полулегальные семинары, в том числе и на тему «Ведение переговоров при рейдерском захвате предприятия или ином недружественном поглощении активов». Тогда это было актуально. Знаний, чтобы грамотно ластать экономически и юридически подкованных фармазонов не хватало. Чтобы противостоять им и их ушлым адвокатам, приходилось напитывать свой мозг новыми знаниями. Потому и учился я должным образом, не жалея левых спонсорских денег на допобразование. Денег, следует отметить, стоило это немалых. И вот теперь я усиленно вспоминал свои конспекты с тонкостями рейдерского ремесла. Я дотошно выковыривал из памяти нюансы психологического давления на контрагентов. В принципе, это та же жесткая вербовка, но только корыстной направленности. Но, разумеется, что главный расчет был на свой многолетний опыт ломки злодеев. Пришло время применить жесткие методы против партийных колек сапрыкиных, достав их из арсенала 90-х.

Я старательно проанализировал ситуацию, со всей дотошностью осмыслил повадки и личностные особенности, характеризующие товарищей Копылова, Герасина и Гудошникова. И пришел к выводу, что давить их следует не столько логикой, сколько наглым цинизмом и злобным хамством. По теоретическим выкладкам выходило, что любые мои уступки, гуманизм или проявление вежливости по отношению к этим трем номенклатурным тварям, будут ими расценены, как моя слабость. Со всеми вытекающими последствиями. Для меня очень печальными. Возможности своего физического устранения я не исключал. Если я не сумею сразу сломать этих ребят, то тогда лучше бы совсем не начинать эту поножовщину. Второй раз первое впечатление на Копылова и Герасина мне произвести уже не удастся. Третьего, Гудошникова, я всерьез не воспринимал.

Опираясь на все ту же теорию и какой-никакой оперской опыт прошлой жизни, я решил взыскивать с них по максимуму. Двигала мной не алчная жадность. Тут, если затребуешь три рубля, то к тебе и отнесутся, как к человеку, который стоит три рубля. А в чем потом такое отношение выразится, одному богу известно.

Мои контрагенты пришли вовремя. Первым вошел Герасин и был он в форменном подполковничьем облачении. Очевидно в пику мне, лейтенанту. Следом в кабинет прошли Копылов и Гудошников. Все вошедшие товарищи были вида важного и на меня смотрели, как смотрят посетители зоопарка на краснозадого павиана, тоскующего в клетке. То есть, с любопытством и превосходством одетых в штаны, свободных и официально обилеченных посетителей.

Ну, это вы врете, господа-товарищи, уж если вы, будучи такими солидными, явились сюда, то задницы у вас у самих уже сутки, как дымятся. С самого того момента, как вы мой убийственный донос прочитали. И ох, как вам не терпится меня послушать. Вы уже почти созрели и сейчас я вас раздевать буду.

– Здравствуй, Корнеев, – по праву главного из них, снизошел товарищ Копылов.

Остальные невежливо промолчали. Да и хер на вас, мастодонты совковые!

– Здравствуйте, Евгений Геннадьевич, – уважительно ответил я.

На Герасина с Гудошниковым я просто посмотрел как на пустое место.

– Присаживайтесь, – указал я на заранее выставленные вдоль стены стулья.

Копылов меня не послушался и уселся за стол Иноземцевой. Не привык, видимо, Евгений Геннадьевич у стеночки сидеть как простой посетитель. За руководящим столом он привык. Ну и пусть. Остальным ничего не оставалось, как занять указанные мной места. Свободных столов в кабинете больше не было.

Все трое прилипли глазами к «Акаю», который своим хромом радовал взгляд.

– Что ж ты, Корнеев, подличаешь? Вроде, нормальный парень, вроде бы и комсомолец. Мы же обо всем тогда договорились. Как мужики руки пожали, что ж ты теперь хвостом крутишь? – пропыхтел предводитель моих гостей.

Товарищ Копылов распалялся и, похоже, сам начинал верить в то, что говорит.

– Ты просил квартиру? Просил! Ты ее получил? Получил!! Какого хера тебе еще надо?! – валял ваньку поднаторевший в демагогии партийный деятель.

Я сидел за своим столом и оценивал по системе Станиславского спектакль, который мне сейчас выдавали на-гора эти фармазоны. Поскольку, я сам был непосредственным участником событий и знал всю подноготную изнутри, моя оценка однозначно была «Не верю!». Однако жулики не сдавались.

– Тебе, лейтенант, отдельное жилье дали! Другие годами за квартиру корячатся! – вторил возмущенный подполковник Герасин. – Получай ордер, заселяйся и живи! Глядишь, через пару лет женишься, заведешь ребенка и тогда уж и улучшишь свои жилищные условия! – настоятельно посоветовал мне подполковник.

Интересно, чем меня облпотребсоюзовец Гудошников корить станет? Неужели, той помойкой, в которой он меня к тараканам присоседить хотел? Однако Гудошников молчал. Но тоже смотрел укоризненно.