Скептически поджав губы, мадам Гущина показала мне рукой на кресло у журнального столика и сама уселась на второе.

– Что вас интересует? – с достоинством вопросила она, поправив разошедшиеся полы своего халата, – Нас уже дважды допрашивали, но толку от этого никакого!

Пропустив мимо ушей её упрек в адрес МВД, я принялся задавать вопросы.

– Скажите, а на кого из вашей семьи были приобретены путевки в пансионат «Дубки»? – поинтересовался я, зная уже ответ из протокола допроса. – И кто из вашей семьи в день кражи находился там?

– Вы, что, думаете мы сами себя обворовали?! – возмущенно фыркнула Гущина, – Так это вы напрасно! Мы все трое в «Дубках» в тот день были! У нас семейная путевка на весь заезд была оформлена. На меня она была оформлена и на все две недели!

– Скажите, Наталья Леонидовна, а почему в ведомственном пансионате вашего предприятия отдыхают посторонние люди? – начал я подводить разговор к остальным терпилам. По странной случайности поправлявшим свое здоровье в тех же «Дубках». Никакого отношения к «Металлисту» не имеющих, но пребывающих в пансионате во время совершения краж из их квартир.

– Они не посторонние! Часть путевок наш завод по договору представляет другим предприятиям города. Мощности пансионата превышают спрос работников нашего завода, – пояснила мне Гущина.

– Наталья Леонидовна, а что за событие вы отмечали за неделю до кражи? – задал я вопрос, очень меня интересующий.

– У Витьки Кладова день рождения был, вот вся наша компания и собралась! Шашлыки жарили, вино пили! – вклинился в разговор осмелевший Гущин, – Мы же не первый год вместе в «Дубках» отдыхаем, сдружились все уже!

– И много вас тогда собралось на этом дне рождения? – я достал из портфеля блокнот и авторучку.

– Ну так, человек пятнадцать. Или даже больше! – с удовольствием вспоминал Николай Федорович, – Все свои были!

– С каких это пор ты шалав и проституток своими считаешь?! – грозной коброй зашипела на супружника мадам Гущина и тот испуганно вжал голову в плечи.

– Кладов на свои именины тогда каких-то двух профурсеток притащил! Я сразу уйти хотела, да вот этот кобель уговорил остаться! – женщина в павлинах почти с ненавистью ожгла взглядом своего супружника, – Он с одной из них даже танцевал, мерзавец!

Бедолага Гущин еще больше съёжился и было видно, как он поглядывает на дверь в соседнюю комнату. Но эвакуироваться технолог все-таки не решился и остался сидеть на диване. Однако, когда по моей просьбе Наталья Леонидовна вышла на кухню за стаканом воды для меня, ее муж подмигнул мне и произнес тихо, но с чувством.

– Девки, аж до сих пор в дрожь бросает! Особенно Галя! Такая жопа! А грудь… – Гущин закатил глаза.

Но тут вернулась его высконравственная супруга и протянув мне питьё, снова строго посмотрела на своего мужа.

– А эти проститутки, товарищ следователь, они там со всеми мужиками перетанцевали! – продолжала мне ябедничать возмущенная Наталья Леонидовна, – Этих шалав даже присутствие жен не смущало! – она опять гневно зыркнула на мужа.

– Наташенька, ты заблуждаешься! Одна из этих девушек с нашим сыном дружит! – вдруг решился на оправдания подспудно кобелирующий технолог, – Галя, та, с которой я танцевал. Очень приличная девушка.

– Заткнись, скотина! – не поверила в добродетель приличной девушки Галины мадам Гущина и павлины на ее объемных боках, и груди возмущенно затрепетали.

– Вы, товарищ следователь, проверили бы этих проституток! – посоветовала мне строгая женщина. И мне действительно захотелось их проверить.

Раздача слонов. Почти Корейко.

Еще, когда неделю назад я шел от Гущиных на остановку, в моем мозгу уже царапалась призрачная мысль. До того дня рождения краж не было. А после него, сразу пять эпизодов за три дня! Получается, что некий Витька Кладов привел двух разбитных девиц к себе на днюху, но танцевали они не с ним, а с распушившими перед ними свои хвосты мужиками. Относительно состоятельными по здешним меркам. И потом квартиры пятерых из этих фазанов-танцоров оказались обнесенными.

Но половину последующего за визитом к Гущиным дня я занимался не уголовными, а своими личными шкурными делами. Для этого, не будучи уверенным, что не спалюсь на очередном мифическим походе в прокуратуру, я даже пошел официально отпрашиваться к начальнику СО майору Данилину. Слишком уж велик был шанс влететь на прогул.

Не раскрывая всех постыдных частностей, граничащих с уголовщиной, я попросил отпустить меня со службы после обеда. Алексей Константинович долго и очень пристально вглядывался в мои честные глаза, но, кажется ничего для себя опасного в них не увидел.

– Должен будешь! – прикуривая, объявил он мне своё положительное решение, – Попробуй только не раскрой квартирные! И, чтоб без продления сроков!

– Говно вопрос! – вырвалось у меня еще до того, как включился мозг взрослого и мудрого человека.

– Ну-ну! – только и произнес мне в ответ мой начальник и уже традиционно отвернулся от меня к окну. Наверное, сомневаясь уже в здравомыслии своего решения.

Получив индульгенцию на самовольную отлучку, скромничать я не стал и зайдя в кабинет лишь для того, чтобы переодеться, покинул здание РОВД. Предварительно созвонившись с Нагаевым и договорившись с ним о встрече в нотариальной конторе с шестым номером.

В нотариальное присутствие я не торопился. Благодетели там должны будут появиться только через два часа. И Вове я велел заехать домой за паспортом.

Потому, сначала я направился в гастроном и в кулинарию. А потом, не желая ломать традицию, на такси выдвинулся на рынок к курносому цветоводу. Вернее, к носатому цветоводу.

В итоге, в нотариат я явился во всеоружии. С бухлом, цветами и тортом с конфетами. Мне повезло, посетителей в конторе не было и я без помех, и посетительских глаз, в два захода затащил припасы в помещение. Персонал заведения наблюдал за моими действиями с одобрением и некоторой опаской.

– Сережа, вы кому-то из нас намерены сделать предложение? – решилась прояснить ситуацию наивно хлопающая ресницами сорокалетняя нимфетка по имени Светлана. С отчеством Юрьевна.

– Определённо! – подтвердил я её смелое предположение.

– И кому же? – Светлана Юрьевна кокетливо сдунула непослушный локон и потупила глазки.

– Терзаюсь от затруднения выборе, Светлана свет Юрьевна! – изобразил я во взгляде смятение, – Либо вы, либо Ираида Зиновьевна! – указал я букетом на заведующую конторой. Обе дамы довольно засмеялись, а Полянцева неодобрительно нахмурилась.

Нагаев заявился, как я и просил, по гражданке. И, главное, вовремя. Объяснить ему происходящее и его в нём роль, я не успел. В дверь конторы ввалился гражданин Гудошников. Илья Михайлович был хмур, но деловит. Передав заведующей свой паспорт и документы на гараж, он сунул мне в руки мой паспорт. Открыв его на нужной странице, я с удовлетворением обнаружил там штамп с новой пропиской. Адрес внутри штампа был тот, который мне хотелось там видеть. Силён потребсоюзовец! Одним днем выписать и прописать человека в его отсутствие, это очень круто!

Следующие два благодетеля явились вместе. Копылов и Герасин также передали правоустанавливающие документы на дачу и автомобиль Ираиде Зиновьевне, а та уже распределила сделки по подчиненным.

Для оформления доверенности на машину я дал вовин паспорт. Иначе сам на себя переоформить машину я не смог бы. Нагаев хлопал глазами, но не спорил и вопросов не задавал.

Примерно через час процедура смены собственников завершилась и трое товарищей попросили меня проводить их на улицу. Выходил я, как Юрий Гагарин, провожаемый взглядами, в которых читалось явное сомнение, что я вернусь.

– Вопрос закрыт? – угрюмый Герасин не стал размениваться на словесные прелюдии.

– Закрыт! – подтвердил я, не отводя взгляда от его свинцовых зрачков.

– Точно? – задал он второй вопрос.

– Абсолютно точно! – подтвердил я.