– Командую. Через ИВС в прокуратуру! – уселся я вопреки здешним повадкам госслужащих на заднее сиденье персонального автомобиля.

Кухаркины дети времен развитого совка, выбившиеся в чиновный люд, пока еще не усвоили, что главному по должности, размещать в служебном авто свою задницу рядом с кучером невместно. Поначалу я удивлялся, видя, как все без исключения руководители, включая генерала из областного УВД, раскатывали на передних сиденьях своих служебных автомобилей. Но мой мелочный снобизм, прихваченный из двадцать первого века, был расценен Жорой как излишняя скромность.

– Ты чего, лейтенант, не стесняйся, садись вперед! – покровительственно предложил он мне.

– Спасибо, дружище, я уж здесь как-нибудь! – отмахнулся я, проверяя свои бумажки на комплектность.

В ИВС я быстро ознакомил гражданина Вирясова с постановлением о привлечении его к уголовной ответственности в качестве обвиняемого и предупредил дежурного, что сегодня арестую этого клиента.

Подъехав к прокуратуре и выйдя из машины, я нос к носу столкнулся со Злочевской Анькой, важно вышагивающей от дверей надзирающего органа. Была она одета по форме. И надо сказать, что прокурорский мундир был ей к лицу! И юбка ее была подогнана так, что и без того выразительная задница заставила меня забыть о борьбе с преступностью. Совсем ненадолго. Н-да…

– Здравствуй, Корнеев! Ты чего это на машине разъезжаешь? – она подозрительно покосилась на Жору, который тоже вылез наружу и протирал лобовое стекло «Волги» в нескольких шагах от нас.

– Повысили меня, Аня! Теперь у меня большой кабинет, секретарша и вот, автомобиль персональный дали! – не оглядываясь, небрежно махнул я рукой в сторону данилинской «Волги».

– Врешь ты всё, Корнеев! Это кто тебе, такому разгильдяю, даст машину?! Да еще и большой кабинет! – неуверенно засомневалась зловредная Злочевская.

Про секретаршу она на всякий случай умолчала, наверное, посчитав ее несущественной опцией.

– Сергей Егорыч, вас ждать или я на заправку успею? – неожиданно подыграл мне не чуждый мужской солидарности, да против бабской вредности, водитель начальника.

– Если за полчаса успеешь, езжай! – обернувшись, я благодарно подмигнул парню.

– А ведь ты, Анна, никогда в меня не верила! – повернулся я к бывшей подружке своего донора, – Да и не любила ты меня по-настоящему, потому и бросила так легко! Эх, Нюра, Нюра!.. – судорожно вздохнув, махнул я рукой, а потом еще и промокнул глаза вынутым из кармана платком.

Развернулся и медленно пошел к входу в прокуратуру Октябрьского района, ощущая спиной нарастающее смятение бывшей зазнобы прежнего Корнеева.

Это тебе, стерва такая, за то, что выгнала меня тогда из дома в темноту, да под зуботычины бандитские! Шел и мстительно думал я, почти физически ощущая за спиной мятущиеся терзания мажорки Нюрки. Н-да…

Я поднялся на второй этаж и найдя табличку с указанием, что именно здесь находится прокурор района, вошел в приемную. И сразу загрустил. Вдоль левой стены сидели какие-то гражданские и мои коллеги из Октябрьского РОВД. Их было двое и в руках у них были такие же картонные корки, как и у меня. Даже, если никаких особых вопросов у старшего советника юстиции Гетунова к ним не возникнет, проторчу я здесь не менее сорока минут. В лучшем случае. Потому что еще гражданские, черт бы их побрал! Представившись тощей секретарше и по ее строгому кивку заняв крайний к начальственной двери стул, я почти смирился с потерей драгоценного времени.

Булькающий электрочайник заставил секретаршу подняться со стула. Сноровисто наполнив два стакана и добавив на поднос сахарницу и тарелку с печеньем, вобла в очках повелела мне взглядом открыть дверь в кабинет своего патрона. Пришлось подчиниться и потом еще открыть вторую дверь тамбура.

И тут я убедился, что помощь женщине, это благо. И не только для женщины. В прогале приоткрытой двери я увидел до боли родную мадам Клюйко. Она сидела за приставным столиком и о чем-то беседовала с крупным мужиком в прокурорском мундире. Судя по трем большим звездам в петлицах, это и был прокурор Гетунов.

Сориентировался я быстро и пропустив мимо себя секретаршу с подносом, начал привлекать к себе внимание своей прокурорской подруги. Кричать я не посмел, но руками над головой замахал активно.

Эльвира Юрьевна меня заметила и даже успела несколько секунд понедоумевать, глядя на мои пассы. А потом до обидного пренебрежительно отмахнулась от меня рукой. Не солоно хлебавши, я возвернулся на свой стульчик и окончательно смирился. Как с потерей времени, так и с разочарованием в женском непостоянстве и в коварной сущности всего их сословия.

Но через несколько минут, подняв трубку внутреннего телефона, все та же секретарша, но уже с другим, почти человеческим выражением лица, передала мне приглашение войти в кабинет.

Эльвира по-прежнему смотрела на меня, как на пустое место и молчала. Зато прокурор был не по-прокурорски сговорчив. Пролистав постановления на обыски и на аресты, он, задав пару уточняющих вопросов, широко расписавшись, проштамповал большой круглой печатью мои постановления в правых верхних углах. Мне показалось, что и уголовное дело он просмотрел без особого внимания.

Единственное, на чем он остановил свое внимание, так это на чистосердечном признании Гущина.

Он не постеснялся и начал внимательно изучать надиктованную мной Митяю чистуху. Ну, понятно, что не таким выверенным канцелярским языком сознаются вороватые профаны.

Старший советник юстиции Гетунов поднял на меня глаза. Его внимательный взгляд становился все тяжелее и тяжелее.

– Пальцем его никто не тронул! И колол я его один, никого из оперов рядом не было! – предупредил все подвохи, которые, я видел, уже готовы были посыпаться с языка прокурора, – Слово даю, Василий Фёдорович! Все чисто!

– Ладно, – согласился Гетунов, – Иди, лейтенант!

Вложив в дело все мои бумажки, он протянул его мне. А Эльвира по-прежнему на меня не смотрела, безучастно помешивая чай в стакане.

Выйдя из приемной в коридор, я подошел к окну. Машины с Жоркой внизу не было, а вот помощник прокурора Анька Злочевская была. Она топталась у застекленного стенда с газетами, крутя в руках свой богатый кожаный портфель. Время от времени Нюрка бросала нетерпеливые взгляды на свои наручные часы.

Скорее всего, девочку послали с какими-то бумажками в городскую прокуратуру или даже в область, а она ради своего птичьего любопытства крутится сейчас под грозными начальственными окнами, рискуя нарваться на неприятность. Как пить дать, меня дожидается.

Выйдя из дверей прокуратуры, я сразу направился к стенду с прессой.

– Тебе куда? – хлопнув своим портфелем по выразительной заднице, обтянутой модным заграничным пальто, спросил я Аньку.

Она резко обернулась и, прежде чем возмутиться вслух, быстро огляделась по сторонам. Тут и до меня дошло, что окна прокурора как раз смотрят на это место. Мазнув взглядом по всем трем гетуновским амбразурам, я с облегчением не узрел в них его лица.

– Корнеев, ты совсем дурак?! – прошипела помощник прокурора Злочевская, сверкнув зелеными кошачьими глазами. Но в тех же глазах я заметил и едва различимую тень торжествующей улыбки.

За ее спиной появилась подъезжающая «Волга» с улыбающимся Георгием за лобовым стеклом.

– Дурак, не дурак, а подвезти красивую девушку возможность имею. Куда тебе? – повторил я свой вопрос.

– В городскую. Подбросишь? – уже добрее прищурилась Злочевская.

Вместо ответа я, подойдя к машине, распахнул перед девушкой заднюю дверь, еще раз бросив взгляд на окна, за которыми могла быть опасная Эльвира. Чисто! Повезло.

– Садитесь, барышня! – дождавшись, когда Анька заберется в салон, я захлопнул дверь и, обойдя автомобиль, сел рядом с Жорой. От греха подальше, уж больно соблазнительные коленки у прокурорской помощницы.

– Куда едем, Сергей Егорович? – Жора решил не выходить из роли моего персонального водителя.