– Ну, это мы посмотрим! – решил не сдаваться я, – Ты, Виктор Михалыч, про того корноухого злодея лучше мне поподробнее расскажи! Помнишь, ты говорил, что он из бывших милицейских? – попросил я и потянулся рукой к блюду за еще одним куском мяса.

Есть-то я уже не хотел, но жлобство одиноко живущего бобыля давило тягостным пониманием, что после того, как я выйду из этой квартиры, такой возможности погурманить у меня уже не будет до следующего визита.

– А ничего больше того, что я тебе уже рассказал, не скажу. Был при Буцком такой шустрый хлопец Толик Воронецкий. Парень очень способный. Из тех самых, которые способны на всё. Он срочную в батальоне милиции отслужил и потом в ОВО Центрального РОВД пришел сержантом.

– А как мент в шайке авторитетного жулика оказался?

– Этот Толик еще до армии при Буцком был, тот его натаскивал. На претензии блатных относительно мента в бригаде, Буцкий отвечал: «Ну и, что, что он мент? Зато у него душа правильного пацана!». Подозреваю, что и в милицию Воронецкий по воле Буцкого пошел. Я знаю, что он и в разбоях тогда активно участвовал. Но никто на него показаний не дал и он тогда сухим вышел.

– Где он сейчас? – у меня аж дыхание замерло.

– Не знаю, его тогда по-тихому из милиции уволили, а еще через полгода он сел за грабеж. Там, на самом деле разбой был, но ствола не нашли, как только не искали. Да и свидетели потом показания поменяли. Ему пять лет строгого дали.

По срокам выходит, что Воронецкий сейчас уже на свободе и его вполне можно примерять на мои серии.

Добрейшая Лиза завернула мне с собой своих кулинарных изысков и я побрел на остановку, мечтая побыстрее добраться до своей кровати и завалиться спать.

Теперь, после разговора с Каретниковым я не просто не сомневался, я был убежден, что за серией квартирных краж и разбоями стоят одни и те же люди. И это было плохо.

Плохо лично для меня. Прокурорский Вдовин, как только я ему изложу нарытую фактуру, незамедлительно объединит эти дела. Забрав в соответствии с действующим законодательством из моего производства дело о кражах. Оно бы и полбеды, в его группе я все равно останусь. Но для меня в этой ситуации лучше быть головой мыши, чем жопой у слона. Ведь о том, что резонансное преступление со стрельбой и трупами резко идет на раскрытие, моментально узнают вышестоящие милицейские и прокурорские товарищи. И они обязательно захотят поучаствовать.

Поэтому группу расширят. От халявщиков с большими звездами на погонах будет не протолкнуться. Все они захотят попасть в справку, за которой обязательно последует приказ о поощрении. Мне не жалко, но после этого в приказе моя фамилия будет в самом низу. Это в самом лучшем случае. А скорее всего, она вообще потеряется.

И в том, и в другом случае лаврового венца, который послужит на ближайшее время страхующей индульгенцией, мне не светит. Все пряники разберут старшие и заслуженные товарищи. Никто даже не вспомнит, что почти всю работу выполнил какой-то следователь Корнеев. Который, к тому же, в милиции без году неделя. А на их упитанных фигурах медалей за песок, то бишь за безупречную службу, как на елках понавешено. И у большинства они всех трех степеней. Тут даже никакой Копылов меня не защитит. Если я его попрошу и он вдруг захочет заступиться. Во-первых, для алчных дармоедов из облпрокуратуры и областного УВД заведующий отделом горкома партии не указ. Хотя бы потому, что они номенклатура обкома.

Прав Виктор Михалыч, разматывать дело, колоть жуликов и фиксировать доказательства надо. Но не все подряд надо подшивать в дело. Всю фактуру о том, что грабежи и кражи совершались одной группой, следует до времени прятать глубоко и надежно. И информацию по движению дела руководству выдавать очень аккуратно, и в час по чайной ложке. Ровно столько, чтобы видели, что дело движется и не мешали работать. Все задержания и аресты, все экспертизы, только в рамках дела по квартирной серии.

Если мне повезет и получится в одиночку, используя оперов втемную, довести оба дела до завершающего этапа, то я победил. А если еще получится самому задержать убийцу торгаша и его жены, то оттереть меня от корыта с наградами уже точно никому не удастся. Биться за жилье мне теперь не нужно, эту проблему я уже решил сам. Но надежно застолбить за собой репутацию следователя высочайшей квалификации будет не лишним. Вдовин, конечно же потом все поймет и смертельно оскорбится. Да и все остальные не идиоты, и таких манипуляций с собой мне не простят. Но победителей не судят, а мне не до сантиментов, мне себя обезопасить от системы надо.

И вообще, в ближайшие дни надо заселиться в трофейную квартиру. Хотя бы номинально. И приобретением мебели тоже нужно озаботиться.

Передумав ехать домой, сразу от Каретникова я направился в спецприемник городского УВД к Диме Гущину. Дежурный выделил мне кабинет для работы, куда минут через десять доставили Митяя. По пути от остановки я купил два пломбира, но осилил только один и теперь вторым стаканчиком угостил Гущина.

– Гуляй, Митька, теперь тебе не скоро мороженое доведется попробовать! – я доставал из портфеля бланки протоколов допроса подозреваемого.

– Двое суток осталось, – прошамкал студент-алкоголик, засунув в рот остатки стаканчика.

– Нет, друг ситный, домой ты теперь попадешь лет через пять-шесть. А если прокурорские на тебя еще трупы с разбоев повесят, то в лучшем случае тебе десятка светит! И то, если ты там не самый активный соучастник! – мне была интересна его реакция на фамилию «трупы с разбоев».

Административный сиделец уставился на меня тяжелым взглядом.

– Не повесят, я никого не убивал. И по кражам меня никто не опознал, вы же сами видели! – он очень хотел верить, что то опознание имеет решающую роль.

Я с удовлетворением отметил, что Гущин не удивился существованию неких трупов. Парень явно при делах.

Пора было бросать зерно сомнений и ехать в райотдел работать работу по другим уголовным делам.

– Ты, Дима, сейчас наморщи свой скудный мозг и до завтра хорошенько обдумай то, что я тебе скажу.

Этот дебил и впрямь собрал на лбу складки и задумался.

– Итак! Еще день-два и Сергей Васильевич с Галечкой заберут все деньги, включая те, которые из вашей квартиры взяли. И уедут в Крым или в Сочи радоваться жизни. А ты будешь давить клопов в следственном изоляторе до суда. А потом еще на пятилетку, а то и на две поедешь лес валить.

– А про то опознание забудь. Завтра я Вирясова допрошу и когда он даст весь расклад, тебе придется по-настоящему туго. Потому как ты вины своей не осознал и в содеянном ни на грамм не раскаялся! По полной ставке срок получишь!

Я собрал свои бумажки обратно в портфель и нажал на кнопку звонка.

Гущин смотрел недоверчиво, но уже не так оптимистично. Я чувствовал, что больше давить на него не следует, ему надо было дозреть.

Не будем нарушать обдуманного графика и забегать вперед паровоза.

Надо было поэффективнее закончить эту беседу и я позлорадствовал.

– Да ты, братец, и впрямь дурак! Откуда, по-твоему, я про ваши семейные деньги и про Сергея Васильевича знаю? – насмешливо посмотрел я на Дмитрия и продолжил.

– Вирясов жулик опытный и знает, когда надо буром переть за честь воровскую, а когда выгоднее подельников вовремя сдать. Вот не дам я тебе свидания с матерью, плохо ты себя ведешь! До завтра! – я встал и направился к двери.

К остановке я шел довольный собой. Все шло по плану, из графика я не выпадал и клиента к завтрашнему следственному мероприятию подготовил.

После того, как я посулил премию в тысячу рублей, опера Гриненко и Гусаров стали частыми гостями в моем кабинете. Вот и сейчас Станислав сидел на месте Юли, которая опять ушла на больничный.

– Стас, завтра к 11 часам привезут Вирясова, ты его свидетелю Мысенкову со стороны засвети незаметно, может он его признает? – Гриненко в ответ кивнул и удалился.

А я мысленно поставил себе в памяти еще одну зарубку об очередном грубейшем нарушении действующего законодательства. И направился к Зуевой просить предоставить мне завтра ее кабинет на полчаса. А лучше на час.