– Что вы собираетесь сказать им?

– Не беспокойтесь, Лэм, только сообщить голые факты. Скажу, что рассматривал секретер, потому что меня заинтересовала мебель и я собирался сделать на этот счет предложение хозяйке. Я приподнял его, чтобы взглянуть на низ, и понял, что внутри находится нечто тяжелое. Я потряс секретер, и из него вывалились револьвер и бумаги. Естественно, я не хочу выглядеть в глазах людей как человек, сующий нос в чужие дела и читающий письма, которые не имеют к нему отношения.

– Но все же хотите обратиться к полиции, да?

– Да, конечно.

– Но тогда полиция будет знать столько же, сколько знаете вы, – сказал я.

– Ну а почему бы и нет?

– Мне ничего не известно о том, зачем вам или кому-то еще понадобилась Роберта Фенн, но, думаю, какая-то причина за этим кроется.

– Бизнесмены не имеют привычки тратить большие деньги на поиски человека только для того, чтобы предложить ему подписаться на журнал, – ответил Хейл.

– Вы, возможно, не понимаете, к чему я клоню.

– Объясните мне, пожалуйста.

– Допустим, бизнесмен ищет Роберту Фенн. Она, несомненно, нужна ему для того, чтобы сделала или сказала ему что-то. Возможно, он хочет кое-что выяснить. Вот револьвер 38-го калибра и несколько старых газетных вырезок. Отнеси вы их в полицию – никогда не отыщете Роберту Фенн, во всяком случае, не будете иметь возможность поговорить с ней. Сейчас полицейские считают Роберту второй жертвой убийцы или думают, что она испугалась и сбежала. Есть, конечно, предположение, что это она застрелила Нострэндера, но отсутствуют бесспорные доказательства. Если вы обратитесь в полицию, то на свет божий извлекут то старое дело. И тогда власти Калифорнии собьются с ног, разыскивая ее. Фотография мисс Фенн будет напечатана в каждой газете, объявления о ее розыске развесят во всех почтовых отделениях, разошлют каждому полицейскому офицеру в стране. У нее на хвосте окажется одновременно полиция и Луизианы, и Калифорнии. Узнав об этом, она постарается понадежнее спрятаться. Какой шанс найти девушку прежде, чем ее обнаружит полиция того или другого штата, как вы думаете, останется у нас? Мы найдем ее лишь тогда, когда она окажется в тюрьме. И какой вам от этого прок?

Хейл внимательно смотрел на меня несколько секунд, время от времени моргая, и резко подтолкнул ко мне револьвер.

– Ладно, Лэм, возьмите его.

– Нет, я просто детектив, нанятый, чтобы отыскать Роберту Фенн для неизвестного мне клиента. Это вы главное действующее лицо, которое определяет ход событий.

– В таком случае у меня, как у адвоката с хорошей репутацией, только один выход – обратиться в полицию.

Я поднялся с пола и отряхнул брюки.

– О’кей. Мне только хотелось, чтобы вы поняли ситуацию.

Я был на полпути к двери, когда он окликнул меня:

– Лэм, пожалуй, мне следует еще немного поразмыслить. – Я ничего не ответил, и он продолжил: – Вы понимаете, что это довольно серьезное дело – обвинить человека в преступлении. Я... я... обдумаю все. – Я снова промолчал. – В конце концов, – сказал он, – я допускаю, что это то самое оружие, с помощью которого было совершено убийство в Калифорнии. Но это не более чем мое предположение. Думаю, было бы разумно провести более тщательное расследование. Сейчас у нас действительно нет ничего, что мы могли бы сообщить полиции. Ну, нашли несколько газетных вырезок и револьвер, которые были спрятаны в старом секретере. Так ведь тысячи людей держат у себя револьверы, а вырезки вообще могут не представлять никакой ценности.

– Приняли решение?

– Какое?

– Убедились в том, что вам необходимо сделать то, что вы хотите сделать?

– Прекратите, Лэм! Я не стану этого делать. Просто взвешиваю все за и против.

– Когда взвесите окончательно, дайте мне знать, – сказал я и снова повернулся к двери.

На этот раз он позвал меня до того, как я успел сделать три шага.

– Лэм!

Я оглянулся:

– Что на этот раз?

Хейл перестал хитрить.

– Забудьте об этом, – сказал он. – Мы не будем ничего сообщать полиции.

– А что вы намерены делать с револьвером?

– Положу туда, где мы его нашли.

– И что дальше?

– Позднее, если понадобится, мы вновь его найдем.

– Ну вы и хитрец! – сказал я.

Он кивнул и расплылся в сияющей улыбке:

– Чем дольше общаюсь с вами, Лэм, тем больше уважения к вам испытываю. Теперь хочу попросить вас сделать кое-что для меня.

– Что именно?

– Как я понимаю, у полиции есть свидетель, который может указать точное время, когда был убит Нострэндер. Тот, кто слышал выстрел. Кажется, это была молодая женщина. Я хотел бы знать, не могли бы вы устроить так, чтобы я с ней встретился? Не в качестве человека, собирающего информацию, а якобы случайно?

– Это легко устроить, – сообщил я. – Ждите у входа в бар Джека О’Лири около девяти сегодня вечером. Я уже подготовил почву.

– Ну и ну! Вот это продуктивность! Похоже, вы предугадываете каждую мою мысль, Лэм. Право, это так!

– В девять часов сегодня вечером, перед входом в бар Джека О’Лири, – повторил я и вышел.

На лестнице я взглянул на часы. В Калифорнии было на два часа меньше.

Я послал в агентство телеграмму: «Говард Чандлер Крейг убит шестого июня тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Возможность ознакомиться с делом здесь. Обеспечьте все подробности. Особенно необходимо выяснить привычки и подробности личной жизни убитого».

– Какое своеобразное место! – сказал Хейл. – Оно точно такое же, как все ночные клубы Нового Орлеана, во всяком случае Французского квартала.

Подошел официант:

– Вам нужен столик?

Я кивнул.

Мы последовали за ним к столику, который он нам указал, и сели.

– Мэрилин Уинтон работает здесь? – спросил меня Хейл.

– Да. Вон она – девушка в атласном платье кремового цвета.

– Великолепная фигура! – отметил адвокат одобрительно.

– Угу.

– Интересно, можно ли устроить, ну, вы понимаете, чтобы нам удалось поговорить с ней?

– Она подойдет к нам.

– Почему вы так думаете?

– Мне подсказывает интуиция.

У Мэрилин был достаточно большой опыт, и поэтому, когда мужские глаза стали буравить ее спину, она инстинктивно обернулась, улыбнулась нам, а затем подошла.

Я встал и поприветствовал ее:

– Хэлло, Мэрилин! А это мой друг, мистер Хейл.

– Здравствуйте, мистер Хейл. – И она протянула ему руку.

Хейл поднялся, ослепительно улыбнулся ей, и при этом лицо у него было как у ребенка, который смотрит сквозь стекло витрины на Санта-Клауса за два дня до Рождества.

– Вы не присядете? – предложил он.

– Спасибо.

Не успели мы ее усадить, как подошел официант, чтобы принять заказ.

– Виски с чистой водой, – попросила она.

– Джин и кока-колу, – заказал я.

Хейл сжал губы, размышляя.

– Дайте подумать. У вас есть действительно хороший коньяк?

Я ответил за официанта:

– Раз вы в Новом Орлеане, то почему не попробовать новоорлеанский напиток? Джин и севен-ап, джин и кока-колу, ром с кока-колой или бурбон и севен-ап?

– Джин и кока-колу? – спросил он так, будто я предложил ему попробовать коктейль из хлорной извести. – Вы хотите сказать, что их смешивают?

– Принесите ему один из этих напитков, – сказал я официанту.

Официант отошел, а Мэрилин обратилась ко мне:

– Почему вы в прошлый раз сбежали от меня?

– Кто вам это сказал?

– Одна маленькая птичка прощебетала, и, кроме того, знаете ли, у меня самой есть глаза!

– О да! Глаза у вас есть!

Она рассмеялась:

– Как вас зовут?

– Дональд.

– В следующий раз не поступайте так – сначала заинтриговать девушку, а потом сбежать!

– Вы уже знакомы с мисс Уинтон? – спросил Хейл.

– Нет, – ответил я, – только хотел с ней познакомиться, но как-то не получилось.

– Робость мешает успеху! – пошутила Мэрилин. – Не позволяйте обстоятельствам руководить вами, Дональд.