– Лэм, вы летели самолетом из Форт-Уэрта в субботу вечером?

– То есть как?

– Вы летели?

– Да.

– Хорошо, Лэм. Попрошу вас отправиться со мной в управление.

– Извините, но у меня другие дела, – сказал я.

– Мне наплевать, какие у вас дела. Вы едете со мной.

– У вас что, есть на это полномочия?

Рука Пеллингэма скользнула вниз, в карман брюк. Я ждал, что он вынет звезду шерифа, но вместо этого он извлек монету в пять центов.

– Видите это? – спросил он. – Вот мои полномочия.

– И цена им пять центов?

– Нет. Когда я опущу эту монету в телефон-автомат и позвоню в полицейское управление, тут же получу любые полномочия, чтобы сделать все, что мне будет нужно.

Я увидел, что Хейл смотрит на меня горящими глазами, заметил сверкающий взгляд Берты, выражающий сосредоточенное внимание, и твердую, хладнокровную решимость серых глаз Пеллингэма.

– Вы поедете со мной? – спросил лейтенант.

– Давайте опускайте вашу монету, – ответил я и направился к дверям.

Берта Кул и Эмори Хейл стояли в полном оцепенении и смотрели на меня так, будто я сбросил маску и оказался незнакомцем.

Пеллингэм принял все как должное. Возможно, он ожидал подобного развития событий с той самой минуты, как начал задавать мне вопросы. Он спокойно направился к телефонной будке.

Снаружи стояла машина агентства. Я прыгнул в нее, не мешкая. Чтобы оказаться в безопасности, мне нужно было сделать крюк – совершить объезд по Бербанк, на Ван-Нуис, затем вниз на бульвар Вентура, через Сенульведа на бульвар Уилшайр и таким путем попасть в Лос-Анджелес. Я знал: Пеллингэм позаботится о том, чтобы другие пути блокировали офицеры полиции, снабженные описанием машины агентства.

У меня не было времени на то, чтобы спрятать автомобиль агентства. Я оставил его на стоянке возле отеля «Палмвью».

Войдя в вестибюль, я нашел дежурного и вынул из кармана пару долларов.

– Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

– Я хочу получить информацию на два доллара.

– Спрашивайте.

– Сегодня в первой половине дня от вас выписалась женщина, которая была зарегистрирована здесь под именем Эдна Катлер.

– Сегодня выписывалось много женщин.

– Вы должны были запомнить ее – она брюнетка, и у нее хорошая фигура.

– Помню, как она регистрировалась, но как выписывалась...

– У нее не могло быть много багажа. С ней была другая девушка, тоже брюнетка, с карими глазами, одетая в черное платье с красным поясом, красную шляпу и...

– Теперь понял. Они уехали на машине Джеба Миллера.

– Знаешь, где бы я мог найти его?

– Он должен стоять сейчас там, снаружи. Там его обычная стоянка.

Я отдал дежурному два доллара.

Он сказал:

– Идемте, я покажу вам Миллера.

Джеб Миллер выслушал меня и скосил глаза, пытаясь выпрямить свою память.

– Да, я помню этих двух дамочек, – сказал он. – Постараюсь вспомнить, куда я их отвез. Это небольшой жилой дом где-то на Тридцать пятой улице. Не помню номера, но могу отвезти вас туда и...

Я открыл дверцу машины еще до того, как он понял, что получил пассажира.

– Не обращай внимания на ограничение скорости, – сказал ему я.

– Это кто говорит? Полицейский офицер?

– Это говорят деньги.

– О’кей.

Мы рванули вперед. Сигнал светофора поменялся в момент, когда мы двинулись, но Миллер сумел миновать перекресток прямо перед потоком приближающегося транспорта. Мы проехали три квартала, прежде чем сигнал снова поменялся. Миллер свернул направо так, что взвизгнули шины, проскочил на зеленый следующий перекресток, повернул налево и прибавил газу. Один раз ему пришлось остановиться на красный свет, пропуская поток машин. Остаток пути мы ехали не останавливаясь.

Он остановился перед небольшим домом – двухэтажным строением, без претензий, шириной не более пятидесяти футов, но довольно протяженным в длину. Это было заурядное кирпичное здание, с фасадом, несколько приукрашенным с помощью белой штукатурки и красной плитки.

– Вот это место, – сказал Миллер.

Я вручил ему пятидолларовую купюру.

– Мне подождать?

– Нет, не нужно.

Я изучил доску, где находились карточки жильцов. Некоторые из них были слегка затерты. Среди них не нашлось ни одной с именем, даже отдаленно напоминающим имя Эдны Катлер, а также ни одной совершенно новой.

Я нажал кнопку вызова управляющего. Через некоторое время к двери подошла женщина.

Я улыбнулся ей своей самой заискивающей улыбкой:

– Я из автомобильного клуба Южной Калифорнии. Две молодые женщины, которые только что въехали к вам, позвонили мне по поводу страховки автомашины. Они хотели получить водительскую лицензию и оформить страховку.

– Вы имеете в виду женщин из Нового Орлеана?

– Да.

– Почему же вы им не позвонили? Они в номере 271.

– Извините, – сказал я. – У меня, вероятно, неправильно записан их номер. Вместо 271-го записан 217-й. Я звонил, но там никто не ответил.

Я улыбнулся ей обворожительной улыбкой, пока она обдумывала мой ответ, и начал подниматься по лестнице.

В коридоре было темно, но из-под двери квартиры номер 271 пробивалась полоска света. Я попытался осторожно и бесшумно повернуть дверную ручку. Ручка повернулась, язычок щелкнул, я слегка нажал на дверь, но она оказалась запертой.

Продолжая держать ручку, я постучал. За дверью послышалось движение и раздались шаркающие шаги. Голос Эдны Катлер тихо спросил:

– Кто там?

– Инспектор-электрик. Мне нужно проверить у вас проводку.

– Я не могу вас сейчас впустить.

– В городе такое правило. Я должен проверить проводку, прежде чем вы сможете пользоваться электричеством.

– Но мы уже пользуемся им.

– Я отвлеку вас всего на одну минуту. Если же вы не позволите проверить проводку, мне придется выключить электричество.

– Приходите через час, – сказала Эдна.

Я слышал, как она отошла от двери.

После этого я стучал в дверь трижды. Ответа не было. Я огляделся и увидел в холле щит с пробками. Я слегка поэкспериментировал, а затем вывернул пробку и положил ее в карман. Вернувшись к двери с номером 271, я увидел, что свет из-под двери больше не пробивается. Я снова осторожно взялся за дверную ручку, повернул и стал ждать, придерживая ее пальцами. Примерно с минуту все было тихо. Затем я услышал голоса. Они приближались к двери.

Эдна Катлер сказала:

– Какой болван! Я думала, что это блеф. Уверена, он отключил нам свет.

Я услышал, как изнутри отодвигается задвижка. Я не стал медлить, подналег на дверь плечом и почувствовал, как ударил что-то, это что-то вскрикнуло, когда дверь распахнулась.

В комнате было темно. Однако сквозь открытые окна проникал свет красной неоновой вывески на углу, который окрашивал все в нелепый рубиновый цвет.

Эдна Катлер потеряла равновесие, сбитая с ног дверью. На ней были шорты и бюстгальтер. Позади, в углу комнаты, смутно виднелась еще одна фигура. Услышав возглас, я понял, что это Роберта Фенн.

Я сказал, обращаясь к Роберте:

– Просил же не связываться с Эдной.

– Я... я не понимаю, Дональд. Мне необходимо было с ней повидаться.

– Мой бог, это что – опять тот детектив?! – воскликнула Эдна.

– Да, тот же.

– Что вы сделали с электричеством?

– Выкрутил пробку.

– Ну тогда идите и ввинтите ее назад.

– И когда вернусь, найду дверь закрытой? Не выйдет!

– Что вы хотите?

– Вы знаете, чего я хочу. Я...

– Что это? – почти шепотом спросила Эдна, когда я внезапно замолчал.

– Не волнуйтесь, – спокойно проговорил я. – Я предполагал и боялся, что он последует за вами.

В коридоре раздавались шаги – медленные, осторожные и беспощадные, как шаги палача, приближающегося к камере смертника.

Эдна Катлер проговорила:

– У меня нет...

– Заткнитесь!

Я направился к двери, чтобы попытаться закрыть ее, но споткнулся о порог. Шаги раздавались теперь совсем близко. Я мог расслышать, что они были немного неровными – походка прихрамывающего человека. Он достиг двери раньше, чем я, – мужчина в пальто с поднятым воротником и в шляпе с опущенными полями. Не очень высокий и не очень полный. Пальто скрадывало очертания его фигуры. Роберта Фенн закричала.