Она прошла в глубь офиса, открыла ящик с индексами, перелистала несколько карточек, вытащила одну и вернулась к своему столу.

– Какие инициалы у мистера Хейла?

– Эмори Г. Хейл. Он мог выступать в качестве поверенного.

Она снова взглянула на карточку и сказала:

– Эмори Г. Хейл у нас не числится. Нет сведений и о том, что с ним велись какие-то дела.

– Может быть, вы его вспомните. Он, возможно, представлял кого-нибудь еще, поэтому вы не знаете его имени. Это высокий мужчина, ростом около шести футов. Ему примерно пятьдесят семь – пятьдесят восемь лет, у него широкие плечи и очень длинные руки. Улыбаясь, он имеет странную привычку стискивать зубы, растягивая при этом губы.

Она подумала с минуту, покачала головой и сказала:

– Извините, не могу вам помочь. Мы вели очень много дел, мистер Роксберри сам распоряжался финансовыми вопросами как в личном плане, так и в деловом.

– Да, я знаю. И вы не помните мистера Хейла?

– Нет.

– Он мог выступать и под другим именем.

– Нет. Я совершенно уверена.

Я направился было к двери, но внезапно обернулся и спросил:

– А занимались ли вы какими-нибудь сделками с Марко Катлером?

Она покачала головой.

– Или, – спросил я, будто случайно вспомнив, – с Эдной Катлер?

– С Эдной П. Катлер?

– Да, кажется, так.

– О да! У нас было очень много дел с Эдной П. Катлер.

– И эти дела продолжаются?

– Нет. Все они свернуты. У мистера Роксберри было очень много дел с Эдной Катлер.

– С мисс или с миссис?

– Не знаю. Помню только записи в книгах имени Эдна П. Катлер.

– А как вы обращались к ней, когда она приходила, миссис или мисс?

– Я не думаю, что когда-либо видела ее.

– А ее счет? Она им пользуется сейчас?

– О нет! Это было нечто вроде совместного владения с мистером Роксберри. Одну минутку. Фрэнсис, – позвала она девушку, которая печатала что-то с диктофона, – счета Эдны Катлер ведь закрыты?

Девушка перестала печатать ровно на столько времени, сколько ей потребовалось, чтобы кивнуть, и снова вернулась к работе.

Женщина за столом устало мне улыбнулась, как бы отпуская меня.

Я вышел и остановился в коридоре, раздумывая.

«...И при этом никогда не бывала в офисе. Говард Чандлер Крейг, бухгалтер... Ухаживал за Робертой Фенн... Таинственный насильник – и бухгалтер из «Роксберри эстейтс», в руках которого были все финансовые дела Сайласа Т. Роксберри, убит...»

Позвонив в офис, узнал, что Берта Кул еще не появлялась, сказал Элси Бранд, что буду около полудня, и попросил передать Берте, если она придет, чтобы подождала меня. И отправился в полицейское управление.

Сержант Пит Рондлер из отдела по расследованию убийств всегда получал от меня щелчки. У него было несколько столкновений с Бертой Кул, и он ненавидел все, что связано с ней. Когда я начал сотрудничать с Бертой, он предсказывал, что в течение трех месяцев превращусь в половую тряпку, о которую вытирают ноги. Тот факт, что я дослужился до компаньона Берты, но подчас должен был защищаться от Берты, доставлял ему большое личное удовлетворение.

– Привет, Шерлок! – сказал он, когда я открыл дверь. – Что-нибудь нужно?

– Возможно.

– Как идет сыск?

– Вполне хорошо.

– Как ладишь с Бертой?

– Превосходно.

– Еще не заметил, как она залезает тебе в карман?

– Еще нет.

– Ну, со временем она с тобой разберется. Выжжет на тебе тавро, наложит клеймо, некоторое время будет тебя дурачить, а затем отправит на бойню. После того как твою шкуру выделают и превратят в кожу, она станет искать другую жертву.

– Вот тут-то я ее и надую. Дело в том, что я не толстею.

Он ухмыльнулся:

– Что у тебя на уме?

– 1937 год. Нераскрытое убийство. Человек по имени Говард Чандлер Крейг.

У сержанта были густые брови. Когда он хмурился, они опускались ему на глаза, как черные грозовые облака, собирающиеся за горой. Это зрелище я сейчас и наблюдал.

– Ну ты и чудак! – сказал он.

– Не знал, что я чудак.

– А что тебе об этом деле известно?

– Ничего.

– Когда ты был в Новом Орлеане?

Я немного замешкался с ответом.

– Если начнешь мне врать, – сказал он, – доведу до банкротства ваше агентство. И до конца своей жизни не надейся на сотрудничество.

– Ладно, только что оттуда вернулся.

– Я так и думал.

– А в чем дело?

Он положил ладонь на стол, приподнял кисть и принялся барабанить пальцами по исцарапанной крышке.

– Полиция Нового Орлеана ведет расследование, – наконец сказал он.

– А что, это может быть связано с Новым Орлеаном?

– Ты о чем?

Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал с простодушной искренностью:

– Девушка по имени Роберта Фенн была в машине с Крейгом, когда его убили. Она замешана еще в одном деле с убийством в Новом Орлеане. Полиция не знает точно, что произошло, – была ли она жертвой или сама спустила курок. А может быть, просто испугалась и испарилась.

– Два убийства за пять лет. Многовато для милой молодой девушки!

– Пожалуй!

– А что вы делаете в связи с этой историей?

– Просто ведем расследование.

– По чьему поручению?

– По поручению одного адвоката, который занимается имущественными делами.

– Чушь!

– Во всяком случае, он нам так сказал.

– Кто этот адвокат?

Я лишь ухмыльнулся.

– А в чем ваша задача? – спросил сержант.

– Мы ищем исчезнувшего человека.

– О!

Рондлер вынул из кармана сигару, сморщил губы, будто собирался засвистеть, но не свистнул, а принялся издавать какие-то звуки, крепко сжимая губами кончик сигары. Вынув из кармана спички, он сказал:

– О’кей! Вот глупость. В конце примерно 1936 года нас очень тревожила одна история – некий человек нападал на парочки. Он отбирал все, что имелось у мужчины, и, если девушка была хорошенькой, забирал и ее тоже. Гадкое дело! Мы подсылали людей, которые специально изображали влюбленные парочки, делали все, чтобы он попался. Ничего не выходило.

Когда похолодало и люди перестали тискаться в автомобилях, наш бандит внезапно исчез. Мы подумали, что отделались от него, но весной 1937-го, едва потеплело, нападения на влюбленные парочки возобновились.

Несколько парней дали ему отпор, когда он начинал домогаться их женщин. В их числе был и этот Крейг. Таких оказалось всего трое. Двоих он убил. Третий получил огнестрельное ранение, но поправился.

Дело принимало серьезный оборот. Шеф приказал нам во что бы то ни стало поймать этого типа. Мы продолжали подстраивать ловушки, но он не попадался.

Потом кому-то пришла в голову блестящая мысль. Не бывает так, чтобы человек, вытворяющий подобные вещи, внезапно остановился, а потом опять взялся за свое. Почему же в таком случае он прекращает действовать в холодные месяцы? Конечно, мелкие кражи были, но все же это были кражи, и, логически рассуждая, можно было догадаться, что его легче поймать в то время, когда у него меньше возможностей действовать.

Нам пришла в голову мысль, что в зимние месяцы он отправляется куда-нибудь еще, где потеплее. В Сан-Диего похожих случаев зафиксировано не было. Мы обратились во Флориду. И точно, в районе Майами было много случаев бандитских нападений на парочки зимой 1936 и 1937 годов. Более того, у них в руках были кое-какие ниточки – отпечатки пальцев и еще кое-что, над чем мы могли работать.

Мы вычислили, что этот человек водит машину по лицензии, выданной в Калифорнии. Пришли к выводу, что он одиночка и у него нет женщины. Работа оказалась очень кропотливой, но мы начали проверять номера лицензий, выданных в Калифорнии, которые были затем зарегистрированы во Флориде, машин из Калифорнии, которые проехали через карантинную инспекционную станцию в Юме за две недели до первого нападения на парочку в Лос-Анджелесе.

Это дало нам первую нить. Мы установили, что машина, записанная на имя человека по фамилии Риксман, проехала через Юму за четыре дня до первого нападения на парочку весной 1937 года. Мы ознакомились с Риксманом. Он оказался довольно красив, хотя и несколько угрюм. Некоторое время был безработным. Хозяйка дома, где он жил, не знала, чем он занимается. Постоялец казался нелюдимым и замкнутым, но аккуратно платил за квартиру, и у него, похоже, водились деньги. Спал он обычно допоздна. Он имел машину «Шевроле»-купе и держал ее не в гараже, а за домом, где снимал квартиру. Два-три вечера в неделю он проводил в кино, а пару раз уезжал куда-то на машине. Хозяйка слышала, как он возвращался довольно поздно.