Эйнаор не видел, но чувствовал, как сгустилась тень позади Лаккомо. Стылый ветерок потянул по полу, скользя, словно холодной змеиной тушей по оголенным лодыжкам. Лоатт-Лэ не любил когда брат начинал говорить таким тоном. Становилось жутко. Даже голос приобретал хищные незнакомые интонации.

— Мне не понравилось то, что они хотели скрыть от меня. Мы договаривались с высшим руководством, что я буду в курсе всех их разработок. Но… они обманули. Нарушили наш уговор. Тем самым поставив под сомнение свой устав и честь всего Объединенного Космического Флота. А так же подвергли опасности множество военных кораблей, предоставив им в пользование необкатанные секретные технологии. Никто не был предупрежден. И нигде на кораблях не были приняты меры по обеспечению безопасности в случае выхода данных… существ из строя. Как генерал флота и командир корабля я не уверен в них. И считаю угрозой. И… в конце концов, как Аллиет-Лэ Лазурного Престола и законный член Сената считаю тайное введение таких технологий прямым нарушением конституции Федерации и имею право рассматривать их как скрытый акт агрессии.

Договорил, и словно невидимая змея стегнула хвостом.

Эйнаор боялся лишний раз пошевелиться. Но ему пришлось. Просторный кабинет показался внезапно очень тесным, а открытые настеж окна не достаточно большими, чтобы пропускать гуляющий на такой высоте ветер. Лаккомо мгновенно стрельнул взглядом в сторону движения — Эйнаор оттянул край своего воротника.

Не подобных ли решений боялся в свое время отец и Учитель, когда выбирали кому из братьев суждено занять Престол? Не надеялись ли они, что он, тихий младший брат, кому отозвались светлые духи, сможет сдержать в будущем напористые порывы старшего? Даэррек и отец тогда впервые пошли против закона престолонаследования, но, наверное, у них были на то весомые причины.

Сейчас эта причина сидела живьем перед Эйнаором. Молчаливо ожидая реакции и готовая сорваться в любой момент, стоит только дать ему волю и разрешить. Одно лишь слово отделяет пока Федерацию от чего-то дикого, злого, и смертоносного. Стоит только ужалить ее, и яд информационной войны медленно сожжет ее изнутри. Эйнаор не сомневался, что Лаккомо сможет все провернуть. Но его решение слишком радикально и опасно.

Одна лишь просьба его надолго не удержит. Воззвать к его эмоциям сейчас невозможно. Нужна только логика и холодный расчет. Никаких слов «я не хочу» и «я против».

Тогда он поймет.

— Дождись, пока мы войдем в силу, Лакки, — Эйнаор всеми методами старался удержать его внимание. — В данный момент тебе рано давать огласку этому делу. Заявив о подобном в Сенате сейчас, ты направишь все внимание Федерации в нашу сторону. Репутация Тории не идеальна. Факты могут развернуть против нас. Дай нам время обзавестись союзниками. Я могу это устроить. Поговорить с правительствами разных планет, заручиться их поддержкой, намекнуть на угрозу. Только повремени пока с вынесением обвинений. Мы наберем больше фактов. Подробнее изучим их машины и сможем предъявить достаточно доказательств нарушений со стороны Цинтерры. Да, они выпускают в массовый тираж секретные разработки, чье дальнейшее поведение непредсказуемо. Но пока у нас есть время — мы им воспользуемся в наших интересах. И тогда обеспечим и свою безопасность, и безопасность наших граждан.

Что-то в последней сказанной фразе было не так, потому что Лаккомо, до этого внимательно слушающий каждое слово, чуть приподнял одну бровь и не спеша откинулся на спинку кресла. Вся его подчеркнуто расслабленная поза отчетливо выдавала нежелание прислушиваться. Но он хотя бы не отрицал. Что уже означало согласие с частью сказанного.

— В конце концов, ты же не думаешь, что ты ввяжешься во все это в одиночку, — попытался добро сыронизировать Эйнаор. — Я приложу свои усилия и не только потому что это входит в мои обязанности как правителя, но и потому что я не позволю моему брату в одиночку ввязываться в проблемы. А где пойдем отстаивать свои идеи мы, там же поддержит нас и родной народ…

— А если я приказал бы всем лететь в аномалию, то весь родной народ тоже дружно полетел бы в аномалию? — мрачно, как на похоронах идиота спросил Лаккомо, склонив голову набок.

— Если за аномалией всех будет ждать лучший мир — да, — выкрутился Эйнаор из однозначно проигрышного вопроса. — Но прежде они должны знать, к чему готовиться. И я хочу подготовиться. Кампанию по закрытию проекта военных полиморфов мы начнем просто очень осторожно. У меня есть люди, которые занимаются этим расследованием с начала всех подозрений. Нам нужно сравнить созданные машины с исходными данными проекта. Желательно до мельчайшей детали. Состав материала, способ сборки, кристалл нейролита, запись оператора на камень. Мы даже не знаем до сих пор, что находится в военных машинах — оригинал бывшей личности или ее копия.

— Допустим, одна машина у вас уже есть, — задумчиво протянул Лаккомо, поглаживая мягкий тканевый подлокотник самыми кончиками пальцев. — А дальше что? Сколько времени потребуется на то, чтобы заручиться поддержкой? Месяц? Год? А может все пять. Где гарантия, что уже завтра кто-нибудь не выложит в Интерсеть ролик с другого конца галактики, где в красках покажет разбитую живую машину? Мне достаточно было отдать одну команду кораблю, чтобы видео с моих камер наблюдения в ту же минуту попало на главные страницы новостных сайтов. Но я этого не сделал. Не обсуждал эту тему со своим старшим помощников. Не поднимал шум. Хотя знаешь, каким идиотом я себя ощущал? Обманутым, униженным, не знающим что делать в такой ситуации и не знающим, что ответить экипажу. Они до сих пор на мостике иногда тайно обсуждают эту поющую машину. А я не знаю, что им сказать. Системная ошибка? Сбой? Скопированное поведение с бывшей жертвы? Представь себя на моем месте, Эйнэ. Почувствуй дикость ситуации, когда ты держишь в соседнем зале неуправляемое существо, которое может или проломить тебе стену или взорваться. Ты когда-нибудь видел, как взрывается заряженный нейролит?

— Да. Видел, — кивнул Эйнаор, понимая, к чему клонит Лаккомо.

— Малейшая трещина в кристалле при случайных обстоятельствах может разломить его на части. Думаешь, почему нейролит хранится в открытых капсулах, сверкая своей «чудесной лазурью» на все окружение. Явно не для красоты. Так проще стравливать лишнюю энергию, и даже при спонтанном выбросе она не дает взрывного эффекта. А знал ли ты, что короба кристаллов у военных машин не имеют открытых капсул, а абсолютно герметичны? Под пломбами, кодовыми замками и без доступа к окружающей среде.

Эйнаор не знал и побледнел.

— Но это же….

— Я не знаю, почему они так сделали, — сказал Лаккомо, разводя руками и не давая брату разразиться предположениями. — По глупости или специально. Хотели ли они получить контролируемый отток энергии или целенаправленно строили ходячие бомбы замедленного действия — я не знаю. Но у меня есть факты. Которые я намерен использовать с твоей помощью. Другое дело, что медлить нам ни в коем случае нельзя. У нас нет лишнего времени. Ты сам сказал — факты могут развернуть против нас. Одно лишь случайное видео в Интерсети — и репутация Тории падет так низко, как еще не была никогда. А после этого им останется только предъявить нам ультиматум. И всё. Тории, которой стояла у них поперек горла, больше не станет. Но! Лишь в том случае, если это видео будет не от нас.

— Я понимаю, — убитый тоном вынужденно соглашался Эйнаор. В спорах с братом он побеждал редко. Сегодняшний диалог грозил снова окончиться отступлением с его стороны.

— Мы должны сказать об этом первые, — подвел последнюю черту вице-король.

— Я знаю! — всплеснул руками Эйнаор. Хотелось действий. Выйти из кабинета, начать что-то делать, связываться с людьми, думать, идти, но не сидеть в этом кабинете с давящими стенами. — Но сперва нам нужны хотя бы какие-то доказательства непричастности боевых машин к «Полиморфу».

— А если факты докажут обратное? — Лаккомо вопросительно вскинул одну бровь и ядовито улыбнулся, что еще больше взбесило Эйнаора.