Это создает ряд трудностей для предложенной мной модели. К примеру, согласно некоторым толкованиям, эти необходимые истины оказываются концептуальными истинами, из чего следует, что не все концептуальные истины познаются априори. Согласно альтернативным толкованиям, подобные положения не являются концептуальными истинами, но тогда разрушается связь между концептуальной истиной и необходимостью. В различных частях этой книги я использую априорные методы, чтобы удостовериться в необходимости; но именно такие процедуры, как нередко утверждается, ставятся под вопрос концепцией Крипке.

По размышлении я полагаю, что можно показать, что эти сложности не вносят существенных изменений в мои аргументы; но дело стоит того, чтобы прояснить, что тут, собственно, происходит. Я потрачу некоторое время для создания систематической модели, позволяющей справляться с этими проблемами, которые будут периодически напоминать о себе. В частности, я покажу, как можно естественным путем выразить крипкеанские интуиции в двумерной картине значения и необходимости. Эта модель представляет собой синтез идей, высказанных Крипке, Патнэмом, Капланом, Столнейкером, Льюисом, Эвансом, Дэвисом, Хамберстоуном и другими авторами, рассматривавшими эти двумерные феномены.

Согласно традиционному взгляду на референцию, восходящему к Фреге, но выраженному здесь в современной терминологии, понятие определяет некую функцию f: W—>R от возможных миров к референтам. Подобная функция зачастую именуется интенсионалом; вместе со спецификацией мира w она определяет экстенсионал f(w). Сам Фреге считал, что каждое понятие имеет смысл, который, как предполагалось, определяет референт данного понятия в зависимости от состояния мира; так что эти смыслы тесно соотносятся с интенсионалами. Смысл нередко трактовали в качестве значения соответствующего понятия.

Более современные исследования привели к признанию того, что никакой единичный интенсионал не может выполнить всю ту работу, которую должно выполнять значение. Картина, полученная Крипке, усложнила ситуацию, показав, что референция в актуальном мире и референция в контрфактическом мире определяются совершенно разными механизмами. В известном отношении крипкеанская картина словно бы разбивает фрегеанскую картину на два отделенных друг от друга уровня.

Эту крипкеанскую интуицию можно выразить, сказав, что на деле с понятием связано два интенсионала. Иными словами, существуют две совершенно разные схемы зависимости референта понятия от состояния мира. Во-первых, это зависимость, фиксирующая референцию в актуальном мире сообразно тому, каким является этот мир: если он является таким-то, то понятие будет выделять одно, если каким-то другим — другое. Во-вторых, это зависимость, определяющая референцию в контрфактических мирах при условии фиксации референции в актуальном мире. Каждой из этих зависимостей соответствует свой интенсионал. Я буду называть эти интенсионалы соответственно первичным и вторичным.

Первичный интенсионал понятия — это функция от миров к экстенсионалам, отражающая способ фиксации референции в актуальном мире. Она выделяет в мире тот референт понятия, который имелся бы при актуальности этого мира. Возьмем понятие «вода». Если бы океаны и озера актуального мира заполняла XYZ, то «вода» отсылала бы к XYZ[38], но поскольку фактически их заполняет Н₂О, «вода» отсылает к Н₂O. Поэтому первичный интенсионал «воды» соотносит XYZ — мир с XYZ, Н₂О-мир — с Н₂О. В первом приближении можно было бы сказать, что первичный интенсионал указывает в мире на прозрачную, пригодную для питья жидкость, преобладающую в океанах и морях, или, короче, на водянистую материю.

Однако поскольку оказывается, что «вода» отсылает к Н₂O в актуальном мире, Крипке (как и Патнэм (Putnam 1975)) замечает, что мы вправе сказать, что вода есть Н₂О в любом контрфактическом мире. Вторичный интенсионал «воды» указывает на воду в любом контрфактическом мире; поэтому, если Крипке и Патнэм правы, он указывает на Н₂О во всех мирах[39].

Для моих целей наибольшую важность имеет первичный интенсионал: именно первичный интенсионал содержит то, что нуждается в объяснении в понятии естественного феномена. Если бы кто-нибудь попросил объяснить воду задолго до того, как мы узнали, что вода в действительности является Н₂О, то они так или иначе спрашивали бы об объяснении прозрачной, пригодной для питья жидкости, окружающей их. Только после завершения объяснения мы узнаем, что вода есть Н₂O. Первичный интенсионал понятия, в отличие от вторичного интенсионала, независим от эмпирических факторов: он специфицирует то, каким образом референция зависит от наличного состояния внешнего мира, а значит, сам по себе не зависит от того, каким именно оказывается этот внешний мир.

Разумеется, любая краткая характеристика первичного интенсионала понятия в духе «преобладающая в окружающей среде прозрачная, пригодная для питья жидкость» будет упрощением. Подлинный интенсионал может быть определен только при детальном рассмотрении конкретных сценариев: что сказали бы мы, если бы мир оказался таким? А что сказали бы мы, если бы он оказался вот таким? К примеру, если бы оказалось, что жидкость в озерах — это Н₂O, а жидкость в океанах — XYZ, то мы, вероятно, стали бы говорить, что и то и другое является водой. Если бы материя, заполняющая океаны и озера, оказалась смесью 95 процентов А и 5 процентов В, мы, вероятно, сказали бы, что вода — это А, но не В; если бы оказалось, что некая субстанция, не являющаяся ни прозрачной, ни пригодной для питья, родственна в микрофизическом смысле прозрачной, пригодной для питья жидкости, окружающей нас, мы, вероятно, тоже называли бы ее «водой» (как мы делаем это со льдом или с «грязной водой»). Полный перечень условий того, чтобы считаться «водой», будет весьма размытым по краям и не обязан быть непосредственно очевидным для рефлексии, но ничто из этого существенно не меняет ту картину, которую я описываю. Я буду использовать слова «водянистая материя» как искусственный термин для выражения первичного интенсионала, чем бы он ни был[40].

В некоторых случаях решение о том, к чему отсылает понятие в актуальном мире, предполагает немалый объем размышлений относительно того, что именно было бы наиболее уместным сказать; как, например, в вопросах о референции «массы», если бы актуальный мир оказался миром, где верна общая теория относительности[41], или, возможно, в вопросах о том, что считается «убеждением» в актуальном мире. Поэтому рассмотрение того, на что именно указывает первичный интенсионал у разных кандидатов на роль актуального мира, может потребовать соответствующего объема размышлений. Но это не значит, что речь идет не об априорных разысканиях: мы можем размышлять об этом независимо от актуального состояния мира. Допустим, что сообщения об экспериментах, подтверждающих относительность, оспариваются, и, соответственно, мы не уверены, является ли актуальный мир релятивистским миром, но в любом случае мы можем размышлять о том, к чему отсылала бы «масса», если бы такое положение дел оказалось актуальным.

(При анализе первичных интенсионалов понятий, используемых индивидами в лингвистическом сообществе, возникают различные сложности. С ними можно справиться, отметив, что понятие, имеющееся у индивида, может быть наделено первичным интенсионал ом, предполагающим признание авторитета окружающего сообщества — к примеру, мое понятие «вяза» могло бы относиться к тому, что окружающие называют «вязом»; но в любом случае подобные проблемы не имеют отношения к тем вопросам, которыми мы будем заниматься, — при их рассмотрении мы вполне могли бы допустить, что в сообществе есть лишь один человек, или что все индивиды в равной степени хорошо информированы, или даже что это сообщество есть один гигантский индивид. При использовании первичных интенсионалов для построения общей семантической теории мог бы возникнуть и ряд технических проблем, к примеру: является ли референция понятия существенной для этого понятия? Могли ли бы различные люди ассоциировать различные первичные интенсионалы с одним и тем же словом? Но я не пытаюсь построить здесь законченную семантическую теорию, и мы можем отвлечься от такого рода проблем.