В дальнейшем я не буду уделять особого внимания нередуктивным аспектам моей позиции, так как главной моей задачей будет доказательство принципа инвариантности. Мои аргументы могли бы использоваться даже редуктивными функционалистами. Хотя эти аргументы и не дают полностью редуктивных выводов, они тем не менее могут рассматриваться как доводы, поддерживающие эту позицию в противовес другим редуктивным воззрениям, таким как концепция, согласно которой сознание отождествляется с каким-то биохимическим свойством. Конечно, я считаю, что все редуктивные взгляды в конечном счете неверны, но последующее обсуждение в значительной степени не зависит от этого момента.

По сути, я уже приводил довод в пользу одной из разновидностей принципа инвариантности, когда выдвигал аргумент от «Х-фактора» в главе 6. Но в этой главе я буду использовать мысленные эксперименты, позволяющие обосновывать этот принцип гораздо более прямым путем.

Принцип инвариантности далеко не общепризнан. Многие авторы как дуалистической, так и материалистической направленности пытались доказать, что он неверен. Многие считали, что для того чтобы какая-то система была сознательной, она должна обладать надлежащей биохимической организацией; и если так, то металлический робот или кремниевый компьютер никогда не могли бы иметь опытные переживания, невзирая на их каузальную организацию. Другие признавали, что робот или компьютер могли бы обладать сознанием при надлежащей организации, но полагали, что их переживания могли бы существенно отличаться от наших.

Соответственно этим двум позициям обычно выдвигалось два типа аргументов против принципа инвариантности. Первый из них связан с аргументами от отсутствующих квалиа. В них описывается какая-нибудь особенно причудливая реализация данной функциональной организации, в системе настолько странной, что естественно предположить отсутствие в ней качеств (квалиа) сознательного опыта. Широко известен пример, приводимый Блоком (Block 1978), где речь идет о реализации присущей нам организации народом какой-то страны (как в главе 3). И утверждается, что такое наверняка не могло бы порождать сознательный опыт. Значит, сознание не может порождаться функциональной организацией.

Второй класс аргументов включает аргументы от инвертированных квалиа или инвертированного спектра. Согласно этим аргументам, если бы наша функциональная организация была реализована на ином физическом субстрате, система по-прежнему могла бы иметь опытные переживания, но иного рода. Там, где мы переживаем красное, она могла бы переживать синее и т. д. Зачастую эти аргументы разворачиваются в рамках сложных сценариев, связанных с хирургией мозга, когда в один прекрасный день мы просыпаемся и видим синее, а не красное, хотя наша функциональная организация и не претерпевает каких-либо изменений.

Многие из тех, кто доказывал возможность отсутствующих и инвертированных квалиа, доказывали лишь логическую возможность; этого вполне достаточно для опровержения редуктивной формы функционализма. Да и я сам использовал подобные аргументы в главе 3. Контраргументы в данной главе не нацелены против защитников такой позиции. Спор идет здесь о более слабой разновидности функционализма, которая не затрагивается вопросами о логической возможности.

Центральный вопрос этой главы — это вопрос о том, являются ли отсутствующие или инвертированные квалиа естественно (или эмпирически) возможными. Логически возможно, что если выпустить тарелку из рук в вакууме или на поверхности планеты, то она полетит вверх, но это тем не менее естественно невозможно. Законы природы запрещают это. Так же и установление логической возможности отсутствующих квалиа и инвертированных квалиа далеко не означает установление их естественной возможности. Принцип инвариантности утверждает, что функциональная организация детерминирует сознательный опыт посредством некоего законосообразного связующего звена в актуальном мире; и логическая возможность не имеет отношения к этому вопросу. Когда в этой главе я говорю просто о «возможности», речь идет о естественной возможности.

В последующем я обсужу аргументы, выдвигавшиеся в защиту естественной возможности отсутствующих и инвертированных квалиа, а затем предложу детальные аргументы против таких возможностей. Эти аргументы нельзя будет развернуть без мысленных экспериментов. Против возможности отсутствующих квалиа я выдвину мысленный эксперимент, связанный с блекнущими квалиа. Против возможности инвертированных квалиа я выдвину мысленный эксперимент, связанный со скачущими квалиа.

Как обычно, указанные аргументы от мысленных экспериментов будут лишь правдоподобными аргументами, но, думаю, они весьма сильны. Для утверждения естественной возможности отсутствующих и инвертированных квалиа перед лицом этих мысленных экспериментов потребуется принятие ряда неправдоподобных тезисов о природе сознательного опыта и, в частности, об отношении между сознанием и познанием. При определенных естественных допущениях касательно этого отношения, принцип инвариантности оказывается наиболее правдоподобной гипотезой.

Быть может, полезно было бы взглянуть на роль этих мысленных экспериментов по аналогии с ролью, которую играл мысленный эксперимент «кошка Шредингера» в интерпретации квантовой механики. Мысленный эксперимент Шредингера не выносит окончательный вердикт в пользу той или иной интерпретации, но он выявляет различные правдоподобные и неправдоподобные моменты в этих интерпретациях, и любая интерпретация в конечном счете должна принимать это во внимание. Так и любая теория сознания должна в итоге что-то делать со сценариями блекнущих и скачущих квалиа, и одни из них справятся с ними лучше, чем другие. Так будут выявлены достоинства и недостатки различных теорий.

Позитивные аргументы в пользу естественной возможности отсутствующих квалиа были не столь многочисленны, как аргументы в пользу инвертированных квалиа, но они все же выдвигались. Наиболее подробное изложение этих аргументов можно найти у Блока (Block 1978).

Эти аргументы почти всегда одинаковы по форме. Они состоят в демонстрации реализации нашей функциональной организации в какой-то необычной среде, сочетающейся с обращением к интуиции. Говорится, к примеру, что организация нашего мозга могла бы быть симулирована народом Китая или даже отражена в боливийской экономике. Если мы сделаем так, что каждый человек в Китае будет симулировать нейрон (для этого нам надо было бы увеличить население Китая в десять или сто раз, но это не имеет значения), и если мы снабдим этих людей радиопередатчиками для симуляции синаптических связей, то данная функциональная организация будет воспроизведена. Но, как утверждается в этом аргументе, эта причудливая система наверняка не будет обладать сознанием!

Этот аргумент имеет определенную интуитивную силу. Многие люди склонны считать, что подобная система просто не может быть тем, что могло бы обладать сознательным опытом. Такое «групповое сознание» казалось бы скорее темой для научно-фантастического рассказа, чем объектом, который мог бы реально существовать. Но, кроме интуитивной силы, здесь ничего нет. И это уж точно далеко не решающий аргумент. Многие указывали[154], что, хотя порождение подобной системой сознания и может быть интуитивно неправдоподобным, столь же интуитивно неправдоподобно и то, что мозг должен был бы порождать сознание! Кто мог бы подумать, что этот кусок серой материи мог бы оказаться тем, что смогло бы порождать яркие субъективные переживания? Но он делает это. Разумеется, это не показывает, что народ мог бы порождать сознание, но является сильным противовесом интуитивному доводу, что такое невозможно.

Конечно, в подобной системе мы не увидели бы какого-либо сознательного опыта. Но здесь нет ничего нового; мы не видим сознательного опыта вообще ни у кого. Могло бы показаться, что в подобной системе нет «места» для сознательного опыта, но, опять-таки, это кажется справедливым и по отношению к мозгу. Наконец, мы могли бы объяснить функционирование данной системы без обращения к сознательному опыту, но это опять же известно нам и в стандартном случае. После того, как мы прочувствуем реальный смысл отсутствия логической супервентности, мысль о том, что население страны могло бы порождать сознательный опыт, будет удивлять нас не больше, чем о том, что мозг мог бы делать это[155].