Если сознание — эмерджентное свойство, оно эмерджентно в гораздо более сильном смысле. Согласно более сильному понятию эмерджентности, использовавшемуся британскими эмерджентистами (к примеру, Броудом (Broad 1925)), эмерджентные свойства не могут быть предсказаны даже при наличии всей совокупности низкоуровневых физических фактов. И не лишено оснований утверждение (которое и высказывали британские эмерджентисты), что сознательный опыт эмерджентен в этом смысле. Однако подобную эмерджентность лучше всего истолковать в качестве одной из разновидностей дуализма свойств. В отличие от тех более «невинных» примеров эмерджентности, эта ее сильная разновидность требует новых фундаментальных законов для появления эмерджентных свойств.

Другое возражение состоит в том, что сознание и физическое могли бы оказаться двумя аспектами одной и той же вещи, подобно тому как Утренняя звезда и Вечерняя звезда являются двумя аспектами Венеры. Если это так, то в известном смысле сознание было бы физическим. Но опять-таки мы должны спросить: вытекает ли феноменальный аспект из физического аспекта? Если да, то это разновидность материализма, но тогда мы возвращаемся к аргументам из главы 3. Если нет, то феноменальный аспект привносит дополнительную контингентность в мир, выходящую за рамки физического аспекта, и дуальность этих аспектов дает нам некий дуализм свойств. Не исключено, что может оказаться так, что дуальность физического и феноменального может быть подведена под более широкий монизм, но он не будет монизмом одного лишь физического.

Намек на третье возражение можно найти у Серла (Searle 1992). Как и я, Серл считает, что сознание всего лишь естественно супервентно на физическом. Он допускает логическую возможность зомбийных копий, полагая, что сознание лишь каузально порождается состояниями мозга. Он, однако, отрицает, что эта позиция являет собой разновидность дуализма, даже если говорить только о дуализме свойств. Могло бы показаться, что речь идет лишь о терминологическом разногласии, но Серл настаивает, что онтологический статус сознания не отличается от онтологического статуса таких физических свойств, как текучесть, так что это разногласие имеет не только терминологический характер. Аргумент Серла в пользу недуалистичности этого взгляда состоит в том, что аналогичная картина наблюдается и в других случаях: к примеру, Н₂O каузально порождает текучесть, но никто не является дуалистом в вопросе о текучести.

Кажется, однако, очевидным, что это ложная аналогия. При наличии всех микрофизических фактов о конкретной совокупности Н₂O логически невозможным оказывается то, что эти факты могли бы иметься в наличии при отсутствии текучести. Понятие нетекучей копии массы текучей Н₂O попросту некогерентно. Из этого следует, что отношение между микрофизическими фактами и текучестью является гораздо более тесным, чем простое каузальное отношение. Микрофизические характеристики не каузально порождают текучесть, а конституируют ее. Это полностью отличается от того, что происходит в случае сознания, так что аналогия не проходит. Сознание обладает онтологической новизной в гораздо более существенном смысле, чем тот, в котором ей обладает текучесть[83].

Наконец, кто-то мог бы подумать, что выдвигаемый мной аргумент в пользу дуализма напоминает аргумент, выдвигавшийся Декартом. Декарт доказывал, что он мог бы вообразить свой ум существующим отдельно от своего тела, и поэтому его ум не мог быть тождествен телу. Такого рода аргументация, по общему мнению, ошибочна: на основании одного того, что кто-то может вообразить нетождественность А и В, не следует, что они нетождественны (вспомним об Утренней и Вечерней звезде). Не могла бы сходная ошибка допускаться и в моем аргументе? Зомбийный мир показывает лишь представимость того, что некто мог бы находиться в каком-то физическом состоянии при отсутствии сознания, но он не показывает нетождественность такого состояния и сознания.

Подобное возражение, однако, основано на неверном понимании данного аргумента. Существенно важным является то, что мой аргумент касается не вопроса о тождестве, а вопроса о супервентности. Его вид не таков: «Можно вообразить физическое состояние Р без сознания, поэтому сознание не является физическим состоянием Р». Скорее он таков: «Можно вообразить наличие всех физических фактов при отсутствии фактов о сознании, и поэтому физические факты не исчерпывают всех фактов». Это совершенно другой тип аргумента. В общем, модальные аргументы в пользу дуализма, выраженные в терминах тождества, менее убедительны, чем модальные аргументы, выраженные в терминах супервентности; и это одна из причин того, что я всюду формулировал их в терминах супервентности и полностью избегал рассуждений о тождестве. Мне кажется, что проблемы, связанные с супервентностью, являются здесь наиболее фундаментальными.

И тем не менее можно было бы попробовать ответить на этот аргумент, прибегая к стратегии, аналогичной той, которая применяется при ответе Декарту. К примеру, можно было бы заметить, что моя стратегия все же опирается на заключения от представимости к возможности, которые можно попытаться оспорить. В следующем параграфе я рассмотрю стратегии, которые можно было бы использовать для этой цели.

Распространенным ответом на подобный аргумент является возражение, что он устанавливает лишь логическую возможность зомбийного мира, совершенно отличную от метафизической возможности. Для логической возможности достаточно концептуальной когерентности, но метафизическая возможность является более ограниченной. Этот тезис также нередко высказывается в виде указания на отличие представимости от подлинной возможности. Хотя зомбийный мир и может быть представимым, для демонстрации его возможности в метафизическом смысле, пригодном для опровержения материализма, требуется нечто большее.

Это возражение чаще всего сопровождается отсылкой к работе Крипке «Именование и необходимость» (Kripke 1980), где показано существование необходимых истин, таких как «вода есть Н₂O», необходимость которых познаваема только апостериори. Говоря словами тех, кто высказывает подобное возражение: хотя логически возможно то, что вода не есть Н₂O, это не является метафизически возможным. И вполне естественно предположить, что аналогичным образом и зомби могли бы быть логически возможными, но метафизически невозможными. И если это так, то не исключено, что этого было бы достаточно для спасения материализма.

Такова самая популярная стратегия материалистов, убежденных в отсутствии выводимости феноменальных понятий из физических понятий. Согласно этой позиции, концептуальный провал может существовать без метафизического провала. Она заманчива тем, что обещает всерьез относиться к сознанию, сохраняя вместе с тем материалистический характер. К сожалению, при более тщательном изучении в ней обнаруживаются явные дефекты. Понятие апостериорной необходимости не может нести ту ношу, в которой нуждается этот аргумент, и в этом контексте, по сути, просто отвлекает внимание[84].

Лучше всего убедиться в этом, использовав двумерную модель апостериорной необходимости из четвертого параграфа главы 2. Вспомним, что согласно этой модели с любым понятием связано два интенсионала (функции от возможных миров к референтам): первичный интенсионал (определяемый априори), фиксирующий референт в актуальном мире, и вторичный интенсионал (определяемый апостериори), осуществляющий референцию в контрфактических мирах. Первичный интенсионал, связанный с «водой», — это что-то вроде «водянистой материи». Вторичный же интенсионал — «Н₂O», получаемый из первичного интенсионала путем применения каплановского оператора dthat: «dthat (водянистая материя)» указывает на Н₂O во всех возможных мирах, так как водянистая материя является Н₂O в актуальном мире.