— А, ваше величество, — затараторила она. — Эта девушка желает работать в Голубой башне. Она пришла издалека, чтобы просить о порции таппы, но не уверена, сможет ли найти обратную дорогу в свой оплот — судя по описанию, убогую, одиноко стоящую башенку. Но я не стану обременять вас подробностями о ее нищете или ужасном путешествии. Она с восторгом согласилась остаться здесь, обменивая свой труд на пропитание. Ее описание и местопребывание я отметила в своем листке — который, разумеется, собиралась представить вам, когда разойдутся сегодняшние просители. Я сказала ей, что после двенадцати светов хорошей службы король рассмотрит вопрос ее именования. С этим все в порядке?

Я открыл было рот, чтобы велеть Роксане не лезть не в свое дело, но девушка-одинок склонила голову и сцепила руки.

— Имени не надо, — пробормотала она очень тихо. — Только поесть. Помочь. Обрести определенность — великое благословение и радость, но голод глубже. Говорено мне, что король ценит хорошую службу.

— Конечно же, ты можешь остаться. И двенадцать светов… это справедливо. Но вы, госпожа…

— Ранее мужчина-одинок поведал мне очень длинное описание устройства, собранного им из палок и лоз. Звучало очень похоже на телегу, что может, я полагаю, оказаться полезным, если вы намереваетесь что-то сделать из этого, в некотором роде… примитивного поселения, которое называете Городом башен. Это был один из ваших свидетелей, тот, кто теперь ощущает целостность своего бытия как Аверо. Я записала его имя и точное расположение его башни, так что вы сможете навестить его и посмотреть на изобретение в следующую свою прогулку по городу — если, конечно, допустить, что, подобно мудрейшим из монархов, вы намереваетесь время от времени путешествовать по своему королевству. Так что, вместо того чтобы стоять в этой очереди, Аверо вернулся в свой оплот и вдохновенно принялся строить еще четыре телеги, чтобы они уже были готовы к вашему посещению.

— Хорошо, но…

— Я что-то сделала не так, ваше величество? Следует ли мне послать за добрым Аверо, чтобы он снова встал в очередь? История того, как он вырастил свой оплот из маленькой кучки грязи в башню высотой в половину этой, и в самом деле поразительна — и бесконечна. Потом, есть еще трехрукая женщина…

Роксана так ни разу и не улыбнулась.

— Хорошо, — заключил я, все еще раздумывая, не запереть ли ее в ее покоях. Я ей не доверял. Не представлял, как далеко она зайдет в своих безумных идеях. — Но я хочу слышать о каждом, и если хоть…

— Я избавлю вас только от самых очевидных петиций. Во всех прочих, а особенно спорных случаях, которые формируют законодательную базу, я буду выяснять обстоятельства дела и записывать их на листке, который просители отнесут вам. Двое из тех, кто ждет вас в зале, уже побеседовали со мной и держат в руках мои записи — или в ногах, если говорить о том, у которого нет рук. И одарение их именами — безусловно, ваша прерогатива. Если бы только лейранские дворяне рождались безымянными…

С того дня мои утренние аудиенции стали протекать быстрее. Вроун относился к принцессе неодобрительно, подозревая, что она подрывает мою власть. Он так бдительно за ней следил, что мне вовсе не приходилось об этом тревожиться.

И хотя это вряд ли было необходимо, я официально и публично отменил законы Стража, привязывающие одиноков к башням. Я не мог придумать, как заставить людей работать вместе или сделать что-то с их городами. Оставалось надеяться, что они сами с этим справятся и не поубивают друг друга. Одиноки схватывали на лету все, включая пороки.

На десятую перемену света после моего визита к Истоку утро выдалось менее хмурым, чем обычно. «Утро» было словом, употреблявшимся только мной, Паоло и Роксаной для обозначения первых часов после того, как загорались лампы. До этого самого утра я еще ни разу не видел в небе такого большого просвета, в котором виднелось бы столько зеленых звезд, чтобы по Пределью можно было передвигаться без фонарей и факелов. Ветер дул не слишком сильный и преимущественно теплый. Редкие островки холодного тумана держались с подветренной стороны башен повыше. Бури и молнии гремели за Краем, где-то далеко за горизонтом.

Мы с Паоло решили спозаранку прогуляться по городу. Роксана, увидев, что мы уходим, присоединилась к нашей компании, сообщив, что хотела бы посмотреть на новую рыночную площадь. Вроун и Занор рассказали одинокам, что они видели в нашем мире, и постепенно улицы Города башен начали наполняться сиянием факелов и непрестанной деятельностью. Я тоже хотел посмотреть, как продвигаются дела, но еще и кое о чем поговорить с Паоло. Когда вы гуляете с Роксаной, вы говорите о том, Чего хочется ей.

Однако в этот раз Паоло не дал ей вставить и слова. Он был захвачен мыслью о каких-то больших четвероногих животных, которые, как сказал ему Занор, водятся за Серыми оплотами. Одинок утверждал, что эти звери очень похожи на лошадей, которых он добывал в Валлеоре.

— Я подумал, мне стоило бы посмотреть на них, — твердил Паоло.

Пока мы гуляли, он держал перед собой вытянутые руки и разминал их, как велела ему Нитея. Его бледная, покрытая шрамами кожа — там, где она выглядывала из-под повязок, все еще прикрывавших ладони, — все еще смотрелась страшновато, но Паоло уже довольно хорошо шевелил пальцами, и постепенно к нему возвращались его сила и ловкость.

— Я сам скучаю по Ясиру, — ответил я. — Как ты думаешь, они с Молли ждут нашего возвращения… Звезды ночи!

Я остановился и прижал ладонь ко лбу. Если бы четверо моих свидетелей не держались спереди, сзади и по бокам от нас, я бы подумал, что кто-то вонзил рапиру мне промеж ушей.

— В чем дело? — Когда Роксана задала вопрос, чувство уже прошло.

— Ничего, — ответил я, моргая слезящимися глазами и слегка растирая голову: я предположил, что, должно быть, прошлым вечером перебрал вина.

Розово-оранжевая молния вспыхнула из-за Края. Мы двинулись дальше. Роксана что-то заметила про верховую езду. Укол боли снова пронзил мой череп — и на этот раз его сопровождали крики и вопли со всех сторон.

— Берегись!

— Огненная буря!

С оглушительным грохотом раздвоенный ослепительно белый язык прорезал усыпанный зелеными звездами купол над нами. Стенания ужаса поднимались из города.

— В кольцо! — заорал Паоло моим телохранителям, подталкивая их перевязанными руками.

Четверо свидетелей сомкнулись вокруг меня, каждый лицом к одной из четырех сторон света. Идею подал Паоло, предположив, что они смогут следить за приближающимися ко мне разломами и уводить меня с их пути. Он заставлял их отрабатывать это снова и снова, хотя они настаивали, что ни одна буря не посмеет вернуться теперь, когда король явился в Пределье.

— Что, во имя Аннадиса… — Крик Роксаны оборвался, когда Паоло втолкнул ее в круг, спина к спине со мной.

Принцесса никогда еще не видела огненной бури. Та, которую мы пережили в первый день в Пределье, не дотянулась до Голубой башни.

— Увы, смертельный огонь… Спасите нас…

Причитающий одинок, за которым волочился обрывок тапповой ткани, убегал от зазмеившегося по земле разлома.

Паоло потянулся к нему, но пальцы несчастного выскользнули из его ладони, и одинок с криком упал в огонь. Чувствуя себя слабым и бесполезным, я с трудом дышал, сжав голову руками, чтобы не дать ей расколоться надвое. Чьи-то руки дернули меня в сторону. Вспышка белого огня закоптила мою рубашку, обожгла щеку и испепелила одного из моих телохранителей.

— Мы начеку! — завопил Паоло мне в ухо. — Делай, что нужно!

Эта буря была намного страшнее первой. Я едва смог расслышать его голос из-за грохота и боли в моей голове. Еще один разлом рассек небо. Сдерживая крик, я осел на колени. Собравшись с остатками сил, я зажмурился и окунулся во тьму.

Холст моего сознания полосовали жгучие ленты огня. Одна за другой, они возникали так быстро, что я не мог за ними уследить. Как и прежде, я пытался сомкнуть каждый возникавший разрыв, унимая боль, жар и ужас, восседавшие на каждой молнии, словно вражеские всадники на белых конях.