Как только мы доходим до места, сразу замечаем пещеры.

Они просто идеальны для хранения разных вещей – высокие и скрытые. И сухие.

Вик ныряет в ближайшую из них.

- Там есть какая-нибудь еда? - спрашивает Элай с урчанием в животе. Я усмехаюсь.

Мы достаточно аккуратно распределяли наши запасы продуктов, но все же на это местечко наткнулись как раз вовремя.

- Нет, - отвечает Вик. - Кай, взгляни-ка на это.

Я ныряю вслед за ним, чтобы обнаружить, что эта пещера не хранит ничего, кроме нескольких больших контейнеров и коробок. У входа я замечаю следы и отпечатки обуви; кто-то - совершенно недавно – оттаскивал туда припасы и уносил их дальше из пещеры.

Я уже видел подобные коробки. - Осторожнее, - говорю я Вику и, сгорая от любопытства, открываю одну и заглядываю внутрь. Провода. Пульты управления. Взрывчатка. С первого взгляда заметно, что все это изготовлено Обществом.

Может ли быть такое, что фермеры сотрудничают с Обществом? Это кажется неправдоподобным. Но зато фермеры могли украсть или купить эти предметы на черном рынке. Им, наверно, понадобились годы, чтобы собрать запасы, которые заполнили бы пещеру, подобную этой.

А что же тогда случилось с остальными вещами?

Элай суетится у меня за спиной, и я поднимаю руку, не пропуская его вперед.

- Это похоже на то, что спрятано в наших пальто, - замечает он. - Не взять ли нам немного с собой?

- Нет, - отвечаю я ему. - Лучше поищи продукты. И не забудь про карты.

Элай выскальзывает из пещеры.

Вик раздумывает. - Все же они могут нам пригодиться, - говорит он мне, указывая на коробки. – Ты ведь смог бы зарядить эти штуки, так?

- Я мог бы попытаться, - говорю я. - Но, скорее всего, не буду. Лучше заполнить наши рюкзаки едой и бумагами, если найдем их. - О чем я умолчал, так это о том, что провода всегда приводят к неприятностям. Я думаю, что постоянная тяга отца к ним способствовала его скорой смерти. Он мечтал о том, чтобы стать похожим на Сизифа и обратить оружие Общества против них самих.

Конечно же, я пытался провернуть то же самое с приманками, когда зарядил их ружья перед нашим бегством в Каньон. Вероятнее всего, это не принесло им особой пользы, в отличие от подобного случая в деревне моего отца. - Это опасное дело торговать такими вещами. Я даже не уверен, что архивисты когда-нибудь захотят возиться с ними.

Вик в ответ качает головой, но не спорит. Он снова углубляется в пещеру и разрывает сверток из толстого пластика. - Ты знаешь, что это? - спрашивает он.

- Что-то вроде укрывного материала? - предполагаю я, разглядывая поближе. Замечаю веревки и тонкие камеры, скатанные внутри пакета.

- Лодки, - говорит Вик. - Я видел их раньше, на военной базе, где когда-то жил.

Это самое большее, что он сообщил о своем прошлом, и я жду, что он поведает еще.

Но тут нас возбужденно окликает Элай. - Если вам нужна была еда, так я нашел ее! - кричит он.

Мы находим его во второй пещере, жующим яблоко. - Наверное, эти запасы оказались слишком тяжелыми, чтобы унести их, - говорит он. - Тут всевозможные виды яблок и зерновых. И полным-полно семян.

- Может, они сохранили это на тот случай, если вернутся обратно, - предполагает Вик, - Они обо всем позаботились.

Я согласно киваю. Стоя там и глядя на то, что они оставили, я чувствую восхищение жившими здесь людьми. И разочарование. Мне бы очень хотелось встретиться с ними.

Вик чувствует то же самое. - Мы все подумали об их бегстве, - говорит он. - Они действительно сбежали.

Мы наполняем свои рюкзаки провизией из тайников фермеров. Берем яблоки и немного хлеба, плоского и твердого: кажется, он может храниться очень долго. Также находим немного просмоленных спичек – должно быть, фермеры изготовили их собственноручно. Возможно, позже мы найдем место, где можно будет разжечь огонь. Закончив паковать наши рюкзаки, мы отыскиваем несколько мешков в пещере и тоже наполняем их провизией.

- А теперь поищем карты и что-нибудь для торговли, - предлагаю я, делая глубокий вдох. Пещера пахнет песчаником, илом и сыростью – и яблоками.

- Держу пари, это здесь, - говорит Элай, его голос звучит приглушенно в глубине пещеры. - Тут еще одно помещение.

Мы с Виком следуем за ним, огибая угол, и попадаем еще в один разлом в скале. Освещая пространство фонариками, мы замечаем, что эта пещера чистая, хорошо устроенная и заполнена коробками. Я пересекаю помещение и откидываю крышку одной из них. Она забита книгами и бумагами.

Я стараюсь не думать о том, что, возможно, именно в этом месте он учился. Что мог сидеть вон на той скамье.

- Они оставили слишком много, - шепчет Элай.

- Просто не смогли унести все, - говорю я. - Думаю, они взяли с собой лучшее из всего.

- Может быть, у них был датапод, - предполагает Вик. - Они могли перенести на него информацию с книг.

- Возможно, - отвечаю я. Но все же задумываюсь, насколько трудно им было оставить оригинал и не взять с собой. Знания, хранящиеся в этой пещере, бесценны, особенно в их первоначальном виде. И ведь их предки сумели сохранить оригинал. Наверно, сложно было бросить всё и уйти.

В центре помещения стоит столик, сделанный из небольших кусков древесины, которые, видимо, пронесли через вход в пещеру и уже внутри сколотили в единое целое. Здесь, как и в самом местечке, ощущается особая тщательность в оформлении. Каждая вещь кажется наполненной смыслом. Это не Общество бросило все им в руки. Это они трудились, отыскивали материал и сами создавали.

Луч фонарика скользит по поверхности стола и по чаше, выдолбленной из куска дерева и наполненной угольными карандашами.

Протягиваю руку внутрь и беру один. Карандаш оставляет тонкую черную полосу на руке. Эти карандаши напоминают мне о тех приспособлениях, которые я сделал, чтобы иметь возможность писать, там, в Городке. Каждый раз, бывая на Холме, я подбирал кусочки дерева, или находил отломанные веточки клена на улицах Городка. Я связывал их в пучок и опускал в контейнер для сжигания мусора, чтобы обуглить концы и иметь возможность что-то написать или нарисовать. Однажды, когда мне понадобился красный цвет, я сорвал с цветочной клумбы несколько лепестков петунии кроваво-красного цвета и нарисовал руки чиновника, мои руки и солнце.

- Гляди, - произносит Вик позади меня. Он наткнулся на коробку с картами и вытащил несколько экземпляров наружу. Мягкий свет фонарика изменяет бумагу, придавая ей более древний вид, чем есть на самом деле. Мы проглядываем карты, пока не находим одну, на которой, как я понял, изображен Каньон.

- Вот оно, - говорю я, расстилая карту на столе. Мы все склоняемся над ней. - Вот наше ущелье, - я указываю на точку, но глаза скользят по рисунку соседнего ущелья. Это место отмечено жирными черными крестами, подобно ряду стежков. Интересно, что бы они могли означать. Мне захотелось перерисовать эту карту. Гораздо легче было бы нарисовать, как я представляю себе мир, чем пытаться выяснить, каким он является на самом деле.

- Хотел бы я уметь писать, - вздыхает Элай, и я сожалею о том, что не хватило времени научить его. Может, когда-нибудь. Но сейчас нам нужно продолжать двигаться.

- Она прекрасна, - говорит Элай, осторожно поглаживая карту. – Ее стиль совсем не похож на наше рисование на скринах Общества.

- Я знаю, - отвечаю ему. Кто бы ни создал эту карту, он был настоящим художником. Цвета и масштаб всех изображений подогнаны друг к другу просто идеально.

- А ты умеешь рисовать? - спрашивает Элай.

- Чуть-чуть, - отвечаю я.

- А как?

- Моя мама научилась сама, а потом научила и меня, - рассказываю ему. - Отец приходил сюда и торговал с фермерами. Однажды он принес маме кисточку для рисования. Настоящую. Но не смог достать ни одной краски. Он каждый раз хотел принести немного, но так и не сделал этого.

- Значит, она не смогла рисовать красками, - разочарованно произносит Элай.

- Нет, - отвечаю я. - Смогла. Она рисовала водяными красками на скалах. - Я вспоминаю о тех старых надрезах в небольшой расселине рядом с нашим домом. Сейчас я задумываюсь, может именно там ей пришла в голову идея писать на камнях. Но она применяла разноцветную воду, и ее штрихи всегда были мягкими. - Ее рисунки каждый раз высыхали и выветривались на воздухе.