Обычно я не ношу в сумке компас и таблетки. Они слишком ценные. Я не знаю, роются ли офицеры в моих вещах, но уверена, что девушки это делают.

Поэтому, в первый же день в каждом новом лагере, я вытаскиваю компас и синие таблетки, глубоко закапываю их и возвращаюсь за ними позже. Кроме того, что они незаконны, они еще и ценные подарки: компас, яркий и золотой, может указать мне, в каком направлении идти. А Общество постоянно говорило нам, что с водой синие таблетки могут поддерживать в нас жизнь день или два. Ксандер украл для меня несколько десятков, поэтому я могу продержаться в течение долгого времени. Вместе, их подарки - наилучшее сочетание для выживания.

Если бы я только могла достичь Отдаленных провинций, чтобы использовать их.

В ночи, подобные этой - ночь перед переездом - мне приходится находить обратный путь туда, где закапывала подарки, и надеяться, что помню точное местоположение. Этим вечером я зашла в комнату последней; мои руки были покрыты пятнами грязи с различных частей поля. Я торопливо мою руки и надеюсь, что Инди своими зоркими глазами ничего не замечает, стоя позади меня. Надеюсь, что земля не сыплется из сумки, и никто не слышит мелодичный звон, многообещающий звук, который издают компас и серебряная коробочка, ударяясь друг о друга и о контейнер с таблетками.

В этих лагерях, я стараюсь скрывать тот факт, что я Гражданка, в отличие от остальных работников. Хотя Общество обычно хранит знание о статусе в тайне, я подслушала разговоры нескольких девушек о том, что им пришлось отдать свои контейнеры с таблетками. Это означает, что, каким-то образом, из-за ошибок их или их родителей, некоторые из этих девушек потеряли свое Гражданство. Их статус - Отклонение от нормы, как у Кая.

И существует единственный статус ниже, чем Отклонение от нормы - это Аномалия. Но о них ты никогда ничего не услышишь. Они как будто исчезнувшие. Сейчас мне кажется, что Аномалии вымерли, а Отклоненные заняли их место - по крайней мере, в коллективном разуме Общества.

В провинции Ориа никогда не распространялись о правилах реклассификации, и я беспокоилась о том, что сама являюсь причиной реклассификации моей семьи. Но теперь я уже уяснила правила из истории Кая и из подслушанных разговоров девушек в неосторожные моменты.

Правила таковы: Если родитель становится реклассифицированным, то вся семья – тоже.

Но, если ребенок становится реклассифицированным, то остальная семья - нет. Ребенок в одиночестве переносит на себе тяготы Нарушения.

Кая лишили статуса из-за его отца. А потом его привезли в Орию, после того, как первый сын Маркхемов умер. Теперь я понимаю, что у Кая была действительно уникальная ситуация - то, что у него получилось вернуться из Отдаленных провинций, потому что кто-то другой был убит; то, что его тетя и дядя, Аида и Патрик Маркхемы, могли бы даже повысить свой статус в Обществе. Не могу даже представить, что теперь с ними. Осознание этого факта бросает меня в дрожь.

Но, напоминаю я себе, побег в поисках Кая не уничтожит мою семью. Я могу потерять свой статус, но они нет.

Я цепляюсь за эту мысль - что они, по-прежнему, будут в безопасности, и Ксандер тоже, независимо от того, куда мне придется уйти.

- Сообщения, - оповещает женщина-офицер, заходя в комнату. Это та самая, у которой резкий голос и добрые глаза. Она кивает каждый раз, называя имя. - Мира Воринг.

Мира делает шаг вперед. Мы все смотрим и считаем. Мира, как обычно, получает три сообщения. Офицер распечатывает и читает страницы перед тем, как мы их увидим, чтобы сэкономить время всем нам и не создавать очереди у порта.

Инди не получает ничего.

А для меня только одно сообщение, общее от родителей и Брэма. От Ксандера ничего. Он никогда до этого не пропускал неделю.

Что случилось? Я сжимаю свою руку на сумке и слышу шуршание бумаги внутри.

- Кассия, - произносит офицер. - Пройди, пожалуйста, в главный зал. У тебя назначена встреча.

Остальные девушки удивленно на меня смотрят.

И тогда меня начинает бить озноб. Я знаю, кто это может быть. Моя чиновница, которая проверяет меня через порт.

Я четко вижу ее лицо в моем уме, каждую жесткую черточку.

Я не хочу идти.

- Кассия, - повторяет офицер. Я оглядываюсь на девушек, на комнату, которая неожиданно кажется теплой и уютной, и, поднявшись, следую за ней. Она ведет меня по коридору к главному залу и далее к порту. Я слышу, как он гудит, все время, пока пересекаю комнату.

На мгновение опускаю глаза вниз, перед тем как взглянуть на порт. Расслабь свое лицо, свои руки, свои глаза. Наблюдай за ними, и они не смогут заглянуть внутрь тебя.

- Кассия, - окликает меня кто-то другой, и его голос мне знаком.

Я поднимаю голову и не верю своим глазам.

Он здесь.

Порт пустой, а он стоит передо мной, настоящий.

Он здесь.

Здоровый и невредимый.

Здесь.

Не один - чиновник стоит за ним – и, тем не менее, он –

Здесь.

Я прикрываю глаза своими красными израненными руками, потому что видеть его - слишком для меня.

- Ксандер, - говорю я.

Прошло полтора месяца с тех пор, как мы оставили того парня в воде. Сейчас я лежу, распластавшись в грязи, а с неба идет обстрел.

Это песня, убеждаю я себя, как и каждый раз. Басы выстрелов, сопрано криков, тенор моего собственного страха. Все виды музыки.

Не пытайся убежать. Эти же слова я говорю остальным, но новички - «приманки для врага» никогда не слушают. Они верят в то, что сказало им Общество по дороге сюда: Отсидите свое время в поселениях, и мы вернем вас обратно домой в течение полугода. Мы вернем вам статус Гражданина.

Но никто не выдерживает шести месяцев.

Когда я выберусь из укрытия, то увижу обгорелые здания и разбросанную посеревшую полынь. Желтая песчаная земля будет усыпана обгоревшими телами.

Песня прервалась, и я чертыхаюсь. Воздушные корабли все еще кружат в небе. Я знаю, что именно привлекает их внимание.

Ранее этим утром, я слышал за спиной хруст ботинок на замерзшей земле. Я не стал оглядываться, чтобы узнать, кто следует за мной на край деревни.

- Что ты делаешь? - спросил кто-то. Я не узнал голос, но это не имело особого значения. Они постоянно присылают в деревни новых людей из лагеря. В эти дни нас погибает все больше.

Я знал, даже до того, как меня посадили на этот поезд, уезжающий из провинции Ориа, что Общество никогда не использует нас для сражений. Для этого у них есть множество технологий и обученных офицеров. Людей, у которых статус не Отклоненные или Аномалии.

То, что нужно Обществу - чем мы являемся для них - это тела. Поселенцы-приманки. Они перевозят нас. Доставляют туда, где нужно больше людей, чтобы привлекать внимание Врага на себя. Они хотят, чтобы Враг думал, что Отдаленные провинции все еще обитаемы и жизнеспособны. Хотя единственные люди, которых я видел здесь, это такие же приманки, как и мы - спущенные с неба с необходимым минимумом вещей, чтобы поддержать жизнь, пока Враг не убьет нас.

Никто не уезжает обратно домой.

Кроме меня. Я вернулся домой. Когда-то я принадлежал Отдаленным провинциям.

- Снег, - сказал я новичку. - Я смотрю на снег.

- Здесь нет снега, - усмехнулся он.

Я ничего не ответил. Просто продолжал смотреть на вершину ближайшего плато. Это стоящее зрелище - белый снег на красных скалах. Когда он подтаивает, то из белого становится прозрачным и переливается всеми цветами радуги. Я был наверху раньше, когда снег падал. Он красиво украшал уснувшие на зиму деревья.

Я услышал, как парень позади меня развернулся и побежал по направлению к лагерю. - Посмотрите на плато! - завопил он, остальные зашевелились и отозвались, волнуясь.

- Мы собираемся наверх, Кай, чтобы собрать немного снега! - прокричал кто-то в мою сторону через некоторое время. – Идем с нами!