- Еще двое! – выкрикивает мужчина, сидящий в лодке впереди нас. Несмотря на всю ту радость, которую я ощущаю от того, что мы нашли повстанцев, мне очень хочется, чтобы он крикнул «трое». Скоро, уверяю я себя. Скоро Кай будет здесь.

Наша лодка скребет дном по берегу, и я осознаю, что она уже не наша; теперь она принадлежит Восстанию.

- Вы попали к нам очень вовремя, - произносит один из людей, доставивших нас в лагерь. Помогая выбраться на берег, он протягивает нам руку, облаченную в черную перчатку. – Мы собираемся переезжать, так как здесь уже небезопасно. Обществу известно, где мы находимся.

Кай. Успеет ли он добежать вовремя? – Когда? – спрашиваю я.

- Так скоро, как только сможем, - отвечает мужчина. – Идемте со мной. – Он ведет нас к небольшому строению из шлакоблоков, стоящему неподалеку от кромки воды. Металлическая дверь плотно прикрыта, но человек громко стучит, и она незамедлительно распахивается.

- Мы нашли двоих на озере, - оповещает он, и три человека внутри помещения поднимаются со своих мест; металлические ножки их стульев, изготовленных Обществом, скребут по полу, когда они отталкиваются от стола, забитого ворохом карт и мини-портами. На них надета униформа зеленого цвета, а лица прикрыты масками, но глаза их я могу видеть.

- Нужно провести сортировку, - произносит одна из них, женщина-офицер. - Вы приплыли по реке? – спрашивает она.

Мы киваем.

- Нам придется обеззаразить вас, - информирует она. – Отведите их туда, в первую очередь. – А затем она улыбается нам. – Добро пожаловать в Восстание.

Когда мы покидаем крохотное строение, три пары глаз внимательно наблюдают за нами. Две пары карих глаз, одна – голубых. Одна женщина. Двое мужчин. Выражение всех глаз отмечено крайней усталостью. Они так много работают? На Общество и на Восстание одновременно?

Они собираются сортировать меня, но ведь я могу сделать то же самое.

После того, как мы помылись, молодая девушка берет мазок с наших ладоней и проверяет на заражение. – Вы чисты, - объявляет она нам. – Это хорошо, что прошедший дождь растворил всю отраву. А потом она ведет нас через лагерь. Я пытаюсь разглядеть и запомнить, что могу, пока мы идем, но особо ничего не вижу, кроме тех же строений из шлакоблоков, небольших палаток и одного крупного здания, которое, возможно, является домом какого-нибудь высокопоставленного лица.

Как только мы попадаем в еще одно крохотное здание, девушка открывает одну из дверей, протянувшихся во всю длину коридора. – Вы побудете здесь, - обращается она к Инди. – А вы – здесь. – И открывает вторую дверь для меня.

Они собираются разлучить нас. А мы были настолько поглощены вопросом выживания, что даже не подумали над тем, что должны сказать.

Я вспоминаю дилемму заключенного. Это когда тебя пытаются поймать на лжи, и ты думаешь, что тебе скажут, если твой рассказ окажется правдивым. Я должна была догадаться, что повстанцы тоже используют этот прием.

Времени принять решение не остается. Инди бросает на меня взгляд и дарит легкую улыбку. Я вспоминаю, как она помогла мне спрятать таблетки на корабле. Нам удалось скрыть улики в прошлый раз, сможем и сейчас. Я дарю ей ответную улыбку, надеясь лишь, что мы обе думаем об одних и тех же вещах, которые нужно сохранить в тайне.

- Пожалуйста, назовите ваше полное имя, - произносит мужчина с приятным голосом.

- Кассия Мария Рейес.

Ничего. Ни единого намека. Никакого знака, что мою фамилию узнали, ни упоминания о дедушке или Лоцмане. Я это вполне ожидала, но все же чувствую крохотный укол разочарования.

- Ваш социальный статус?

Быстро решаю, что именно стоит рассказывать. – Гражданка, насколько мне известно.

- Как вы оказались в Отдаленных провинциях?

Я сохраню дедушку и его стихи в тайне; архивистов тоже. – Меня направили сюда по ошибке, - я лгу. – Офицер в моем трудовом лагере приказал подняться на борт вместе с остальными девочками, и даже не слушал моих уверений в том, что я Гражданка.

- А что потом? – спрашивает мужчина.

- Потом мы сбежали в Каньон. С нами еще был один парень, но он умер, - я сглатываю. – Мы наткнулись на какое-то поселение, но оно оказалось заброшено.

- Что вы делали там?

- Мы нашли лодку, - продолжаю я. – И карту. Я разгадала шифр. Так мы узнали, как вас найти.

- А как вы узнали о Восстании?

- Из стихотворения. А затем еще раз в поселении.

- С вами был еще кто-нибудь, когда вы покидали Каньон?

Вопросы сыпятся слишком быстро, чтобы можно было подумать над ответами. Будет лучше, если они узнают про Кая? Или нет? Мое колебание, достаточно непродолжительное, тут же улетучивается, и я отвечаю честно, потому что собираюсь лгать кое о чем другом. – Еще один парень, - говорю я.- Он тоже убежал из деревни. Мы не смогли все поместиться в лодку, поэтому он идет сюда пешком.

- Его имя?

- Кай.

- А имя другой спутницы, той девушки, которая сейчас находится здесь?

- Инди.

- Фамилии?

- Я не знаю. – Это правда насчет Инди, и, частично, насчет Кая. Какая была у него фамилия, когда он жил здесь сначала?

- Вы нашли какое-нибудь указание на то, куда могли уйти люди, жившие в ущелье?

- Нет.

- А что заставило вас принять решение присоединиться к повстанцам?

- Я больше не верю в Общество, после того, что увидела.

- На этом достаточно, - весьма доброжелательно оповещает мужчина, захлопывая мини-порт. – Мы сверимся с вашими данными из Общества и тогда выясним, куда вас лучше отправить.

- У вас есть доступ к данным Общества? – спрашиваю я удивленно. – Здесь?

Он улыбается. – Да. Мы выяснили, что, хотя наши дешифровки и различаются, но данные сами по себе чаще всего отображаются правильно. Подождите здесь, пожалуйста.

В этой маленькой бетонной комнатушке, окруженной стенами, совершенно лишенной признаков жизни, я снова мысленно возвращаюсь в Каверну. В ней все дышало Обществом – пробирки, строгая организация, замаскированные двери. Даже трещина в ее скорлупе – секретный путь, известный Хантеру – была точь-в-точь, как изъяны в самом Обществе. Вспоминаю и другие детали. Пыль по углам Каверны. Крохотные голубые огоньки на полу, перегоревшие и не замененные на новые. Было ли Общество сокрушено всем тем, что они пытались контролировать и держать в узде?

Я представляю себе руку, отпускающую на волю, отступающую в тень, разрывающую соединение, и появляющееся взамен Восстание.

В конце концов, Общество решило, что я не представляю никакой ценности, чтобы беречь меня. Моя чиновница считала меня лишь интересным экземпляром для эксперимента; она позволила мне утаить красную таблетку и наблюдала, что же я предприму. Я перепутала ее личный интерес с интересами Общества – думала, что я особенная – но оказалось, что я была для них ничем иным, кроме, как превосходным сортировщиком, интересным научным проектом, который мог быть заброшен в любое время, потому что я, в конечном счете, сделала бы все так, как они того и ожидали.

Какое решение примет Восстание в отношении меня? Увидят ли они мои данные в ином свете? Должны; у них большие возможности. Им известно о моем побеге в Каньон и о спуске вниз по течению реки. Я слишком много рисковала. И я изменилась. Я это чувствую, знаю.

Дверь отворяется.

- Кассия, - произносит мужчина. – Мы проанализировали вашу информацию.

- Да? – Куда они отправят меня?

- Мы приняли решение, что наилучшим образом вы послужите Восстанию, работая внутри Общества.

- Пожалуйста, назовите ваше полное имя.

Какое же мне использовать? - Кай Маркхем, - отвечаю я.

- Социальный статус?

- Отклонение от нормы.

- Откуда вы узнали о Восстании?

- Когда-то мой отец состоял в ваших рядах, - говорю я.