— Валим, валим отсюда! — мимо меня проскочил Урду, перезаряжаясь на ходу.

Распахнулся люк десантного отсека — часть бойцов ринулась туда, часть сверху, прямо на броню. Пару раз короткими очередями огрызнулся ДШК — теперь стрелял Док. Я влез в салон последним и вдруг увидел Шерстнева. Тот смотрел на меня странным взглядом.

— Громов, я слышал, что вы хотите ущелье заминировать? Вот, держи! — он протянул мне МОНку. — Это та самая, что вы нам оставили перед тем, как совершить побег. Не пригодилась!

— Да ладно! — вырвалось у меня от удивления. — Отлично! Очень кстати!

Я высунулся обратно, прикинул в голове маршрут. Обстановку. Нормально.

— Женька, жми потихоньку! — крикнул я. — Я быстро!

— Стой, куда⁈ — рявкнул Урду, глядя мне в спину.

На какой-то яме, я вывалился наружу, при этом больно ударившись локтем обо что-то твердое. Рядом со мной шмякнула по влажной грязи пуля. С колена вскинув автомат, я двумя одиночными снял одинокого слишком самонадеянного духа, забравшегося на камень. Тот был вооружен однозарядным карабином, поэтому второй раз выстрелить уже не успел.

С брони кто-то дал очередь, сняв еще двоих неосторожных душманов.

Едва они поймут, что БТР пошел дальше, то бросятся за нами по пятам, как раз через этот самый проход. Именно поэтому я и решил поставить здесь последнюю оставшуюся у нас мину направленного действия. Если все сработает, то хорошо посечет осколками, нужно только поставить ее так, чтобы захватывала как можно больший угол для массового поражения целей.

Такую точку я приметил сразу — небольшой каменный выступ, прямо на мелководье. Бросившись туда, я ловко установил мину на ножки, выставил в нужном направлении, вдавил ее в грязь. Торопливо вытянул трос — там его было метра три, но этого должно было хватить. Прицепив его к бревну с противоположной стороны так, чтобы он был скрыт водой, я убедился, что все получилось как надо. Теперь первый, кто пробежит здесь, непременно зацепит скрытый трос. Сработает взрыватель и все духи, что будут находиться в центре прохода, неминуемо попадут под направление взрыва, а там шансов не превратиться в дуршлаг, не много. А, соответственно тот, кто зацепит трос — сам не пострадает.

ТАБ-77 уже тронулся — из десантного отсека торчала голова Шута, готового прикрыть меня из автомата. Парни на броне, тоже были готовы.

— Гром, живо обратно! — закричал Игнатьев, но из-за внешнего шума и грохота стрельбы, я почти ничего не понял. Определил наугад.

Закончив с миной, пригнувшись, я бегом бросился обратно, но внезапно Корнеев заорал: — Макс, ложись!

Послушно шлепнувшись в воду, я растянулся прямо на камнях. Промок моментально. Позади меня послышалась стрельба. Коротко рыкнул ДШК — троих духов с автоматами срезало, будто сорняк косой.

— Пошел, можно!

Вскочив, я шустро бросился вдогонку. Оттолкнувшись от камня, я буквально с разбегу запрыгнул на покрытую грязью броню. Едва не слетел с нее, но меня вовремя ухватил за руку прапорщик Лось и втащил обратно.

Дальше наш железный зверь резко ускорился, через несколько секунд пробитый среди горы намытого мусора проход скрылся за поворотом ущелья из виду. Река постепенно пошла вправо, уходя дальше на восток. Там наш бронетранспортер бы уже не прошел — слишком тесно, да и камней было много. Все видимое впереди нас пространство, часть все того же ущелья, начало резко подниматься в гору. Даже не смотря на многочисленные препятствия в виде камней, трещин и низкорослых деревьев, для бронетранспортера пока еще было проходимо, однако даже намека на дорогу тут не было. БТР мог наткнуться на серьезное препятствие и встать в любой момент.

— Горючки сколько осталось? — проворчал Игнатьев, перебравшись ближе к водителю.

— Совсем мало! — отозвался Смирнов. — Румын прожорливый, зараза! Вроде один движок, а кушает как за два! Экономнее уже никак! Кэп, может, подтолкнете⁈

— Сам справишься! — невесело усмехнувшись, ответил Игнатьев. — Выжимай, все, что сможешь!

— Понял!

Я обратил внимание на то, что Герц прямо в движении возился с радиостанцией. В какой-то момент, тот как-то странно обрадовался.

— Что там у тебя?

— Есть! Кажется, запустил аварийный маяк! Нас услышит даже глухой!

И хорошо бы, если бы в этом районе оказался какой-нибудь сумасшедший профессионал на штурмовом вертолете, что смог бы вытащить наши задницы…

Майор Ветров Антон Сергеевич, что ранее был замполитом воинской части на юге Туркменской ССР, теперь сидел у окна канцелярии и пил водку. Наедине сам с собой.

После того случая, когда неизвестный противник прорвал ограждение и уничтожил топливозаправщик, многое изменилось. Ведь в ту ночь майор был пьян и не смог организовать грамотное руководство. Вернее, вообще ничего.

Позднее было проведено служебное разбирательство, в результате которого все выяснилось и встало на свои места. Майор Хлебов написал на Антона Сергеевича разгромную, буквально уничтожающую характеристику. И само собой, Ветрова с позором погнали в шею — перевели в глухую дыру, где-то на самой границе Таджикской и Узбекской ССР, где несло службу четыре калеки с одним автоматом на всю часть.

Далеко идущие планы Ветрова стать командиром части, пошли прахом. Попасть в штаб округа — тоже. Карьера замполита стремительно покатилась в омут, не было никаких перспектив. Абсолютно. Ни на какое повышение теперь можно было и не рассчитывать — такое жирное пятно в личном деле… Здесь, в крохотной удаленной воинской части, где кроме камней, деревьев и полевых мышей ничего нет, ему ничего не светило.

Деньги-то у Антона Сергеевича были, ведь стоя на должности замполита, он успел кое-что провернуть. Правда, заработаны эти деньги были нечестно, но майор всегда считал, что деньги не пахнут. Он вовсе не гнушался того, что выполняя свой долг, одновременно совершал вещи, которые шли вразрез с воинской присягой, которую он когда-то давал своей стране.

Да что уж там, Ветров любил деньги. Особенно легкие.

Зимой 1984 года, в южной части города Ташкента, его грамотно завербовали. Изредка ему приходилось выполнять простые поручения, которые не выглядели чем-то из ряда вон выходящим. Но если бы об этом узнала контрразведка, майора бы закрыли надолго.

Он продолжал служить и демонстративно показывал молодым солдатам, как нужно служить Родине, рассказывал про гордость и честь, вбивал это в головы советских солдат, гонял их по всякой ерунде. Был чуть ли не образцовым офицером, там где можно было отличиться, он лез впереди всех… Иногда это выглядело некрасиво, отчего о Ветрове сложилось определенное впечатление. С обязанностями замполита он справлялся превосходно, за что и был «переведен» на границу с Афганистаном, неподалеку от Ирана в тихое и спокойное место. Но служба была лишь ширмой для его настоящих дел, о которых никто из сослуживцев не догадывался.

Он втайне передавал списанное военное имущество и оружие, за деньги продавал нужную информацию. Проводил различные мелкие махинации, сливал карты патрулирования, предоставлял требуемые данные. На сборном пункте Ростовской области товарищ Коньяков заплатил не только Амирову, но и самому Ветрову, чтобы тот без вопросов включил в команду Максима Громова, хотя на момент отправки она уже была сформирована. Правда, об этом никто не узнал, все списали на случайность. И даже КГБ не нашло тут нарушений. Ветров остался незамеченным, хотя и сильно рисковал.

Постепенно майор все больше соответствовал принципу — как своим, так и чужим. И даже то ночное нападение душманов в июле восемьдесят пятого года на склад РАВ, при котором рядовой Громов умудрился задержать двух афганцев, на самом деле произошло вовсе не случайно. Ветров обо всем знал заранее, более того, сам приложил к этому руку.

К счастью для него, он тогда умело замел все следы, ничего не всплыло — прибывшая для выяснения обстоятельств контрразведка, так и не догадалась, откуда же на самом деле растут ноги. Вместо этого, прибывший во главе группы, майор Кикоть заинтересовался молодым Громовым, который хоть и был странным солдатом, но никакого отношения к диверсии не имел. Наоборот, предотвратил ее.