Выгрузились мы очень быстро. Пока раненых грузили на машины скорой помощи, Кэп подошел ко мне.

— Ты как?

— Пойдет…

Обратили внимание на кабину Ми-24 — экипаж за толстыми бронированными стеклами отключал системы вертушки. Техники с запозданием подкатывали небольшую лестницу к кабине. Не прошло и минуты, как один из них спустился вниз, а второй еще сидел внутри и отстегивал ремни.

Оба в шлемах, в летных комбинезонах песочного цвета. Знаков различий не было — нормальное явление ВВС СССР, да и в армии России тоже. Тот, что уже был внизу, снял с головы шлем. На глазах остались темные очки-авиаторы.

Он обратил на нас внимание, направился к нам. Сразу определил, что ему лет под тридцать, может быть, чуть старше.

— Здравия желаю, мужики! Мы ваш сигнал перехватили. Торопились, как могли. Ну, вы как?

— Жить будем. Если бы вы не подоспели, от нас бы мокрого места не осталось. Спасибо парни, что вытащили нас оттуда. Думали, уже все — духи совсем озверели!

— Всегда, пожалуйста! — отозвался сверху второй пилот, что-то записывая в планшетке.

— Я командир группы, капитан Игнатьев! — Кэп протянул ладонь летчику, затем указал на меня. — А это мой заместитель, сержант Громов. Собственно, это его идея была выйти на связь через морзянку.

— Майор Клюковкин! В кабине, капитан Петров. Рад знакомству! — отозвался он, пожимая нам руки. — Если бы со связью проблем не было, мы бы вас гораздо раньше нашли. А так, по аварийной частоте, да еще в таких горах… Радиопеленгатор словно взбесился. Никак не мог определиться, где источник сигнала. Район сложный. Приходилось визуально искать. Мы вообще на вас случайно вышли, когда черный дым увидели. Толковая была идея бронетранспортер поджечь…

— Да мы, как-то не планировали, — скривившись от головной боли, ответил я. Было реально хреново. — Духи за нас решили его поджечь.

— И это хорошо. Подлетаем, а у вас там натуральная мясорубка… Представляю, что вам пришлось пережить. Думаю, мы через пару часов еще раз слетаем, тела погибших забрать. Мы своих не бросаем!

— Главное, что выбрались. И задание выполнили! А тела забрать, конечно, нужно.

— Надеюсь, оно того стоило? — спросил Клюковкин, кивнув на рюкзак у моих ног. — Задание ваше!

— Командованию виднее! — махнул рукой Игнатьев. — Им всегда виднее!

— Понял вас! — кивнул майор, затем посмотрел на часы. — Так… Мужики, извините. Поболтал бы, да время поджимает! У нас еще два вылета запланировано на сегодня. Выздоравливайте! Если что, зовите, всегда рады помочь!

— Добро! — отозвался Игнатьев.

— Кеша, вылезай! — командир вертолета обернулся к напарнику. — Или ты там до следующего вылета сидеть будешь?

— Ага, сейчас. Если честно, я бы покушал что-нибудь, Сан Саныч…

Когда летчики удалились, я хотел спросить у Игнатьева что делать с шифр дисками, но не успел.

— О! Гляди, Гром! — Игнатьев указал вперед. — А вот и командование!

И верно, в нашу сторону двигались два штабных УАЗ 469. Наверняка уже в курсе, что группу доставили сюда…

Но тут мне стало настолько плохо, что я просто сполз на бетонные плиты — Кэп едва успел меня подхватить, так бы затылком о бетонные плиты ударился бы… Все вокруг как-то потемнело, стало таким далеким, не настоящим. Глаза закрылись сами собой…

Очнулся я уже на медицинской койке.

Вокруг чисто, тихо. Рядом стоит капельница, вернее, сразу две. Рядом на стуле сидел майор Карев. Чуть поодаль, с врачом разговаривал незнакомый офицер в погонах полковника.

— О, Громов! Очнулся? — чуть улыбнувшись, произнес Карев. — Ну, это хорошо! Считай, четверо суток спал мертвым сном. Крови ты потерял много, сил много потратил, вот организм свое и забрал. Тебя уколами пичкали, а тебе хоть бы хны!

— Здравия желаю, товарищ майор! — тихо пробормотал я. — А вы чего здесь?

— А где мне быть? Вы еще обучение не закончили, а вас на задание, да еще такое… Ну, ты как?

— Терпимо. А где остальные? Все целы?

— Все нормально, жить будут.

Полковник обратил внимание на меня, затем что-то коротко ответил врачу и подошел ко мне.

— Молодец, сержант! — громко произнес он. — Капитан Игнатьев составил подробный отчет по операции «Фарватер». Именно благодаря тебе она прошла успешно. За разумную инициативу… Впрочем, об этом позже!

— А вы кто?

— Я полковник Захарченко. Тот, кто вас туда послал.

По лицу офицера было видно, что его это ни черта не радует. Решение было вынужденным.

— Ясно. Те шифр диски, что я снял с «Заката» — они целы?

— Более чем! Это было отличное решение! К врагу они так и не попали, хотя американцами, через силы оппозиции Афганистана и Пакистана тоже, была развернута целая спецоперация. Ну, об этом мы еще поговорим. Выздоравливай, набирайся сил сержант.

— Спасибо, товарищ полковник.

Тот ушел, а я вдруг напрягся.

— Товарищ майор, а какое сегодня число?

— Двадцать шестое апреля, а что? — слегка удивился тот.

Я невольно похолодел. Как, уже двадцать шестое число? Это что же выходит, я опоздал и на Чернобыльской АЭС все-таки случилась авария?

На несколько секунд я просто завис в ступоре.

Получалось, что вместо того чтобы передать сфабрикованное мной доказательство контрразведке, я тупо провалялся несколько дней без сознания в госпитале… Ай, как нехорошо получилось-то!

Мысли хаотично скакали в голове, прыгали с пятого не десятое. Голова еще немного гудела, мозг работал медленно.

Выходит, что я в силу состояния здоровья ничего не смог сделать и самая страшная техногенная катастрофа двадцатого века все-таки повторилась? А это значит опять десятки погибших, сотни пострадавших. И дальше это число будет только расти, увеличиваясь по экспоненте! Вновь молодой советский атомоград Припять превратится в мрачный и пустынный город призрак, вновь вынужденно возникнет тридцатикилометровая зона отчуждения… Тьфу, мля!

Даже вздрогнул. Стало как-то не по себе.

Сейчас я единственный человек в СССР, который мог бы кардинально повлиять на это трагическое событие, мог бы предотвратить его до того, как оно бы произошло. Получалось, что все мои жалкие попытки предпринять хоть что-то, были лишены всякого смысла⁈ Череда случайных событий, это задание, ранение, госпиталь…

А если нет? Что если аварии каким-то чудом не было?

Что если тот компромат, что был у меня в кителе, увидел кто-то еще? Допустим. прочитал, передал в контрразведку… Там нужные люди спохватились, забили тревогу. Приняли соответствующие меры, и быть может, никакой аварии и не произошло⁈ Этим субботним утром Припять проснулась не в облаке отравляющей все живое радиации, а как обычно, в запахах цветов и плодовых деревьев. По улицам легкий весенний ветер гонял запахи свежеиспеченного хлеба и булочек. Вся страна готовилась праздновать первое мая, а затем и день победы. Уже в сорок первый раз.

Или же все-таки авария произошла, но здесь, у черта на куличках о ней пока просто никто не знает? И узнает не скоро, потому что здесь другие цели, другие задачи! Многие летчики, что были перекинуты в Украинскую ССР для ликвидационных работ на аварийном энергоблоке, вообще не знали об истинной цели своего откомандирования из Афганистана.

Я невольно скосил глаза на майора Карева.

— Товарищ майор, э-э… — осторожно начал я, выбирая правильные слова. — А вы не в курсе, ночью никакой радиационной аварии в Союзе не случилось? Ну, может, взорвалось что-нибудь? Электростанция, например. Нет?

Старший инструктор очень удивился, даже в лице изменился.

— Авария? — переспросил он, глядя на меня с подозрением. — Какая еще авария, какой взрыв, Громов? Ты о чем вообще?

Майор смотрел на меня с беспокойством, поэтому я тут же сделал вид, что мне нехорошо. Он привстал, поискал взглядом врача, но тот уже куда-то запропастился.

Я мигом сообразил, что в моем-то нынешнем состоянии сказанное могло звучать как настоящий бред. Пожалуй, это можно списать на потрясение организма, сильный стресс. Воздействие обезболивающих. А соответственно что-то рассказывать и выяснять у майора в моем состоянии, было бы глупо и даже странно.