По дороге двигалось что-то странное. Крупное, непонятной формы, всего с одной, но мощной фарой. А когда до меня донесся шум двигателя, я понял, что это такое.

— Зараза! — процедил я. — Кэп, это бронированная хрень, на которой сюда американцы приехали!

И верно, это действительно был тот самый транспорт. В целом, ничего особого он из себя не представлял — просто колесный бронеавтомобиль, без какого-либо серьезного вооружения. Вернее, пулемет-то на нем имелся, но был зачехлен и для боя не готов. Я снова убедился, что техника родом не из Америки.

И тут возникал вопрос — а что делать? С пиндосами Советский Союз не воевал. По крайней мере, открыто. Холодная война не в счет.

Бронеавтомобиль двигался быстро. Судя по всему, его водитель уже понял, что такое скопление техники в одном единственном месте это точно ненормально, особенно после того, как отсюда уже доносилась стрельба. Они просто решили проскочить, чтобы добрать до своего штаба, что находился в первом лагере, но не смогли…

Противотанковая мина ТМ-62, которую Шут припрятал на неровной каменистой дороге, закопав в пыль, попалась как раз на пути этого драбадана. Рвануло знатно — правда, с каким-то запозданием. Заднюю часть бронеавтомобиля круто подкинуло в воздух, там что-то даже несильно взорвалось, отвалился фрагмент брони. Что-то загорелось. Лопнуло колесо. Видимо, после такого справиться с управлением было сложно, потому что этот, частично объятый пламенем, частично бронированный драбадан резко свернул и покатился куда-то влево, где был обрыв. Несколько секунд и тот пропал из вида, улетев в темноту.

Где-то там внизу раздался грохот, лязг металла. Взрыв.

Мы с Кэпом посмотрели на Корнеева, а тот только пожал плечами.

— Ну а что⁈ — спросил он, почесав щетину на подбородке. — У меня это случайно получилось!

— Красиво! — похвалил Клюшкин, оказавшийся рядом. — Без единого выстрела!

— Все, валим отсюда! Пока сюда еще авианосец не пригнали!

Остальной транспорт мы заминировали, использовав гранаты. Затем быстро загрузившись на машины, выдвинулись вниз по дороге.

Уже начинало светать. На часах половина пятого.

— Кэп, куда? — спросил Женька Смирнов.

— На границу! — твердо заявил Игнатьев, скосив на меня взгляд.

— Кэп, а пленные?

— Мы не можем и не будем так рисковать! — отозвался он. — Макс, ты прекрасно понимаешь, что я не могу отдать такой приказ.

— Можешь! — возмутился я. — Не бросай парней! Они же могут! Им помощь нужна! Я вселил в них надежду, дал им план как действовать. В шесть утра они начнут! Кэп!

— Нет! — упрямо заявил тот. — И не уговаривай! У нас обязательства! Приказ понятен?

— Более чем! — ответил я. — Но ты совершаешь ошибку!

— Может быть… Однако командир группы я, отвечать тоже мне!

Больше я ничего говорить не стал.

Крепко задумался. Кэпа можно понять — у группы не было задачи спасать пленных, о них вообще никто не знал. А вот вывезти шифр диски — дело первостепенной важности.

Игнатьев, заметив перемены на моем лице. — Осуждаешь?

— Да… Нормально!

— Пока есть время, рассказывай, что там произошло, с того момента, как ты попал во второй лагерь. Что видел? Какая обстановка?

— Ну… Кэп, все куда серьезнее, чем мы думали! — твердо произнес я. — Тот самый лидер оппозиции, Теймураз Костолом, про которого нам ранее говорил торговец Ахмед, находится здесь. Это важная шишка, которая находится под влиянием американцев. И у него тут чуть ли не армия, самого разного оружия выше крыши. Наш «Закат» украл именно он, судя по всему, по наводке из ЦРУ. От них же он получил команду где и как организовать засаду. Целью и была эта аппаратура. Они собирались продать или передать ее на Черном рынке, судя по всему, тем же американцам. Теймураз и пакистанцы ждали, пока приедет или прилетит кто-то важный, но я им всю малину испортил. Украденный «Закат» оказался не просто шифровальной машинкой, а гораздо круче. Грубо говоря, это мощный дешифратор, который частично, а возможно и полностью, позволил бы врагу вскрывать шифр телеграммы, зашифрованные на любой имеющейся у нас на вооружении аппаратуре. Техника экспериментальная, существует в единственном экземпляре.

— Выходит, нам не сообщили и половины всей правды?

— Именно. Так как вес этого «Заката» даже больше ста килограмм, нести его на себе через тот гадюшник было просто нереально. Даже втроем не справились бы. Ну я и принял решение уничтожить его прямо на месте. Перед этим снял с обоих комплектов аппаратуры все шифр диски, взял с собой. А по пути еще и шифровальщика, что попал в плен к душманам вытащил. Он-то мне все и рассказал. Да ты и сам можешь у него спросить. Он хоть и не солдат, но толковый. Уходя, я подорвал склад с боеприпасами, чем хотел достичь две цели — уничтожить объект, а заодно взорвать весь склад, но получилось лишь частично. А чтобы все это не выглядело прямым вмешательством СССР в дела Пакистана, я освободил там группу военнопленных. Они не захотели мне помочь и решили прорываться самостоятельно. Вот и получилось, что под шумок, мы и выбрались оттуда.

— А это что за ряженый? — Игнатьев кивнул на старшину.

— Это свои, я его знаю.

— Так, ну все ясно…

— Нам прямо сейчас нужно прорываться в первый лагерь. Там есть старый румынский БТР. Только на нем и прорвемся.

— А он на ходу? — спросил Смирнов.

— Если и нет, то что-нибудь на месте придумаем! Ты ж мастер на все руки!

— Мы тут все мастера, каждый по-своему. Но, думаю, эта проблема решаемая.

— Да что бронетранспортер… — тяжко вздохнул Игнатьев. — Один выстрел из гранатомета по этой консервной банке и все.

— Это еще попасть нужно. А мы ведь не будем сидеть сложа руки и ждать, пока в нас реактивная граната прилетит! — заметил я. — Ну что?

— И все равно нет. Попробуем, по-моему.

Минут двадцать мы гнали вперед, петляя по дороге. К счастью, нам не встретилось ни одной встречной машины. Скоро будет большой перекресток, где будет разделение дороги — одна пойдет в сторону границы с Афганистаном, вторая на кишлак и располагающийся за ним укрепленный лагерь, а вот третья шла мимо — именно туда увозили баранов и овец.

Практически рассвело.

Мы приближались.

А когда выехали на открытый участок с которого открывался хороший вид на перекресток дорог, Смирнов резко вдавил педаль тормоза в пол. Шут едва не влетел нам в задницу. Вряд ли нас было видно со стороны, зато мы сами видели достаточно.

— Твою мать! — мрачно пробормотал Герц. — Вы это видите?

— К сожалению да! — ответил Игнатьев.

В сторону границы один за другим выдвигалось больше десятка пикапов и других машин с разным вооружением. Тут уже было около двух сотен душманов, вытянувшихся цепью. У некоторых были в руках гранатометы, пулеметы. Я даже парочку легких переносных минометов приметил. Все духи двигались из кишлака в горы, где был развернут пограничный пост. Пожалуй, на двух пикапах мы здесь точно не прорвемся! Да тут и на БТР шансов не особо-то… А других маршрутов мы не знали!

Вот дерьмо!

— Кэп, не пройдем! — нарушил тишину Иванов.

— Вижу! — мрачно ответил тот, глядя на происходящее внизу. — Едва они поймут, кто мы, нас тут же накроют.

И верно. Учитывая численность и изменения в дислокации нашего противника, прорваться на машинах к границе уже было нереально. По нам сразу бы открыли огонь из всего, что имелось в наличии. Даже гранатометы и минометы не нужны — одними автоматами из двух пикапов можно сделать настоящее решето. Особенно учитывая тот факт, сколько стволов могло работать против нас.

Шли секунды. Все думали.

Где-то над нами протяжно закричала какая-то одинокая птица. Прямо как тогда, в ущелье, когда мы только вышли в разведывательный рейд на севере Афганистана. Чем все тогда закончилось, даже вспоминать не хотелось.

Капитан Игнатьев медленно обернулся и задумчиво посмотрел мне в глаза.