Нина села на противоположную кровать с другой стороны. Слегка улыбнулась.

— Какую историю тебе рассказать? — спросил я, соблюдая правила ее игры. Если, конечно, это была игра. Я все еще не мог понять, к чему готовиться. А давить не хотел.

— Сам реши. Только не нужно с кровавыми подробностями.

Я вздохнул, потер ладони друг о друга. И начал с самой лояльной.

Мы пили вино, которое оказалось вполне себе неплохим. О том, как оно попало в Афганистан, а уж тем более к ней в модуль я предпочитал не думать… Конечно, пить было запрещено, но этот запрет постоянно нарушался. Медсестер и врачей часто благодарили, чем могли — все-таки работа у них ничуть не менее важна, чем солдатская.

Я ограничился лишь половиной стакана, мне больше и не нужно. А вот на дольки апельсина налегал, как положено — их я любил всегда. Правда, в прошлой жизни у меня от них сильная изжога была, но куда деваться⁈ Помню, как-то ребята из моей группы подарили мне набор для выживания — неплохой такой, с кучей примочек. Компас, паракорд, огниво, многофункциональный нож. Так там среди всего прочего, была алюминиевая мини-фляга. Алкоголь, особенно крепкий, я не любил — наши об этом прекрасно знали. В американских фильмах герои в такие обычно наливают виски или бренди, поэтому, когда мне ее подарили, то сразу намекнули, чтоб я туда вместо алкоголя алмагель заливал.

Я рассказывал девушке только о том, что произошло со мной здесь, в этой жизни. Сначала про задержание двух душманов на складе РАВ, потом про эвакуацию остатков экипажа сбитой вертушки и уход от преследования. А вот до душманского плена я не дошел.

Нина, долив вина из бутылки, пересела уже ко мне на кровать, но с другого края.

— А ты на гитаре играть умеешь? — поинтересовалась она.

— Конечно! — кивнул я, бросив взгляд на стоящий в углу инструмент. — У солдат это один из главных способов сбросить напряжение. Часто нужно просто душу отвести, отвлечься, чтобы легче было. А делается это с песней, с товарищами у костра.

— Как у пионеров? — уточнила она, попивая вино. — В лагере?

— Ну, вроде того.

На самом деле играл я не очень хорошо. Но кое-что все же умел.

Я уже и не помнил, когда же именно появилась популярная песня про Афганистан, но ее я запомнил хорошо. Правда, вовсе не потому, что она мне нравилась, а по причине того, что у нас на складе вооружения в Ливии, где мы получали стволы и экипировку был один прапорщик-афганец. Так он эту песню гонял без перерыва месяцами. Одно и то же, одно и то же. Попробуй-ка ее не выучи, буквально въелась в подсознание. Хотя песня душевная, про такие не забывают.

Когда по модулю поплыли звуки гитары, я запел:

Пришёл приказ, и по тревоге мы встаём

Взяв автомат, садимся молча в самолёт.

И в ранний час, когда земля ещё спала,

В Афганистан, нас воля Божья занесла…

Афганистан… Далёкий дымный край…

Афганистан… Иди вперёд и…умирай?

Но как же так? Ведь на земле весна давно,

А сердце вновь, тоской и горечью полно…

Спел ее практически всю.

— Ох… А что это за песня такая? — спросила Нина, за все время не проронив ни слова. Слушала, затаив дыхание и осталась под впечатлением.

Честно говоря, не знал, когда и кто ее написал, поэтому не стал приписывать себе чужие заслуги — просто сказал, что сам где-то услышал и запомнил.

— А можно я слова запишу?

— Конечно. У тебя бумага есть, где записать?

Нина полезла в шкафчик где, судя по всему лежало всякое барахло, убранное с глаз подальше, чтоб не мешало. При этом я опять невольно посмотрел на халатик, который приподнялся и стал еще короче.

Достала оттуда блокнот «Москва» и шариковую ручку. При этом она подвинулась ко мне еще ближе. Продиктовал ей текст, та записала все дословно.

Постепенно расстояние между нами все сокращалось и сокращалось.

— А романтических песен не знаешь?

— Знаю! — кивнул я. Быстро прикинул в уме, чтобы ей могло понравиться. Вариантов было не много, но один подходил особенно хорошо. Тут я, конечно, схитрил — музыка плюс слова, все сделали сами…

Мы не знали друг друга до этого лета, мы

Болтались по свету, земле и воде

И совершенно случайно, мы взяли билеты на

Соседнее кресло, на большой высоте

И мое сердце остановилось, мое сердце замерло

Мое сердце остановилось, мое сердце замерло

Конечно, романтик из меня не очень. Но песня группы «Сплин», которая появится намного позже, получилась у меня очень неплохо. Я практически везде попал в аккорды, хотя там сложных моментов особо и не было.

А когда я закончил, то обратил внимание, что девушка сидела глядя на меня с открытым ртом и хлопала глазами.

— О-о… — только и сказала она. — Как необычно. Это что?

— Песня, — усмехнувшись, пояснил я. — Может, она и не самая романтичная, зато настроение поднимает, да? А то не очень хочется в такой тихий вечер, да еще и в компании с такой замечательной медсестрой уныло выть на луну, как одинокий пес. Понравилась?

— Очень… И ничего не как пес. А песню ты придумал? — придвинулась поближе и положила мне голову на плечо.

— Нет, вовсе нет. Куда мне? Просто она какое-то время была популярна… Ну там, откуда я прибыл… — тут получился неловкий момент, как в том старом фильме про Марти Макфлая, когда он на школьном балу отжег на сцене хит.

К счастью, Нина не стала спрашивать, откуда я — вероятно, и так знала.

Я отложил гитару в сторону, слегка приобнял ее.

Несколько секунд мы просто сидели, затем она смущенно отстранилась. Посмотрела на меня робким, даже немного стеснительным взглядом — в нем не было ничего пошлого. Хорошая девочка, которой просто было одиноко, а связываться с кем попало, ей не хотелось. На меня она смотрела иначе…

Пригласила к себе, вроде и атмосфера была под стать, а дальше она застеснялась. Уходить не хотелось, но по ее глазам было ясно, что и она не хотела, чтобы я уходил. Надо же, как получилось. А мы с ней знакомы всего-то пару дней, ну и до этого она мне перевязки делала. И не только.

Тут уже я перехватил инициативу, медленно приблизился к ней — она была совсем не против поцелуя. Сначала робко, потом смелее. Смелее.

Долгий поцелуй. Девушка невольно вздрогнула. Прижалась ко мне.

Затем я чуть наклонился, притянул ее к себе. Опустил на кровать. Раненая нога отозвалась болью, но я не обратил на нее внимания. Одновременно свободной рукой потянул и уже без того почти развязавшийся пояс на ее халатике… Очевидно, что мое возвращение в общую палату откладывалось на неопределенный срок!

Было почти восемь утра, когда я, наконец, покинул жилой модуль.

Девушка была растрепанная, но при этом и выглядела счастливой. Ночь прошла очень хорошо. Правда, я ни черта не выспался.

Хорошо, что меня никто не искал. Тот офицер, что интересовался у меня насчет того, как я умудрился подбить клинья к медсестре, все правильно понял и на ходу состряпал легенду, чтобы персонал госпиталя из-за моего отсутствия не поднимал панику.

Едва я вернулся в кровать, как меня окликнул Лавров.

— Эй, Громов. Ну что там?

— Все нормально! — кивнул я. — А ты с какой целью интересуешься?

— Тебя тут один искал… Какой-то непонятный.

— И чего хотел? — лениво отозвался я, собираясь поспать.

Но тут повисла тишина. Почему-то Лавров не отозвался. Вместо этого я услышал звук:

— П-с-с!

Я недоуменно поднял голову.

Определил направление, куда он смотрит. Перевел взгляд на вход в палату.

Там стоял человек, которого я хорошо знал. Но я предпочел бы вообще не встречаться с ним. Ну их на хрен таких знакомых!

— Доброе утро, Максим Сергеевич! — улыбнувшись, словно добрый, но при этом кровожадный людоед, произнес майор Кикоть. Собственной персоной. Затем сразу же добавил. — Вы задержаны по подозрению в государственной измене!