– Профессор, считайте, что доброволец у вас есть. Правда, ребята, я вам по гроб жизни задолжал. И Джиму – за то, что от каторги спас, и Анжелине – за то, что из ада в раю вытащила. Иначе бы так и пропал заодно с другими бедолагами. Я не хочу видеть, как вы, или ваши сыновья, или Сивилла пустите к себе в мозги этого психа. Профессор Койпу, у меня к вам только один вопрос. Вы уверены, что потом сможете его выковырнуть и возвратить мне рассудок?

Койпу энергично закивал.

– Выковырну, не сомневайся. Если понадобится, вышибу нервным разрядом.

– Здорово. А что при этом будет со мной?

– Не волнуйся. Нервный разряд нейтрализует синапсы, полностью стирает воспоминания. Поэтому мы заранее скопируем твой разум с помощью фиксатора времени. Это несложная и хорошо отработанная процедура, не веришь мне, спроси у Джима. Что бы Слэйки ни вытворял, у тебя в конце концов все будут дома.

– Ну, тогда ладно. – Бледный как полотно (если не считать темных струпьев) Беркк медленно встал. – Только поскорее, профессор, пока я не раздумал.

Для Койпу слово «поскорее» всегда означало «молниеносно». Похоже, психобластер лежал у него на коленях. Он громко зажужжал, и у Беркка подкосились ноги. Мы с Анжелиной едва успели его подхватить.

Из стены выдвинулся длинный, обитый мягким медицинский стол. Мы аккуратно положили на него Беркка, и Койпу приступил к работе. Взял со стеллажа пустой ФВ, приложил диск к затылку Беркка. Щелкнул выключателем и удовлетворенно кивнул.

– Готово. Теперь этот смелый юноша некоторое время полежит на полке. Если Слэйки заартачится, я его «приласкаю» нервным разрядом и верну Беркку его психику. А теперь – к делу.

Он схватил и положил на пульт ФВ со Слэйки, подключил к его порту процессор, запустил программу тестирования. Затем отсоединил фиксатор времени и прижал контактный диск к голове Беркка.

– Погодите, – сказал я, и Койпу замер. – А не пристегнуть ли нам Беркка к столу, чтобы не поранился и нас не поранил?

– Нет причины для опасений. Все под надежным контролем электроники.

– Слэйки еще ни разу не бывал под нашим контролем. Давайте все-таки подстрахуемся, а то чем черт не шутит.

Койпу нажал несколько кнопок, из-под стола с гудением выползли обитые мягким захваты. Я зафиксировал их на лодыжках и запястьях Беркка, затем нашел широкий пояс, перекинул через живот смельчака и кивнул Койпу. Он убрал контактный диск, понажимал на клавиши и передвинул микрофон ко рту.

– Вы спите. Спите очень крепко. Но вы меня слышите. Слышите мои слова. Вы не можете проснуться. Но вы меня слышите. Вы меня слышите?

Динамик пошуршал несколько секунд, затем испустил нечто наподобие вздоха. И мы с трудом разобрали ответ:

– Я вас слышу.

– Очень хорошо. – Койпу чуть повернул регулятор усилителя. – А теперь скажите, кто вы, как вас зовут.

Пауза затягивалась. Мы все сидели как на иголках. Наконец динамик снова прошелестел:

– Я профессор… Джастин Слэйки…

Кто нас упрекнет за дружное «ура!»? Мы победили!

Не совсем. Беркк, точнее его тело, корчилось и рвалось из оков. Он до крови прокусил губы, а затем открыл глаза.

– Что вы со мной делаете? Убить пытаетесь? Я вас первым убью!

Койпу снова пустил в ход психобластер, и Беркк обмяк.

По-видимому, профессор Джастин Слэйки не собирался легко сдаваться. Даже Джеймсу, гипнотизеру гораздо более опытному, чем Койпу, не удалось подчинить разум Слэйки. Стоило загипнотизировать одного, как тут же появлялся другой. Неистовые рывки и жуткие корчи не слишком благотворно сказывались на физическом здоровье Беркка, и я уже всерьез опасался, что он останется без губ.

– Похоже, не обойтись без помощи профессионала, – сказал Койпу. – Сюда направляется доктор Мастигофора, главный психосемантик в клинике Корпуса.

– Семи пядей во лбу?

– Угадал.

В лабораторию вошел высоколобый скелет, обвитый сухожилиями, обтянутый кожей и увенчанный пышной седой гривой.

– Я полагаю, это и есть пациент? – Он направил на Беркка длинный костлявый палец.

– Он самый, – ответил Койпу.

Мастигофора окинул нас яростным взором.

– Всем выйти. – Он раскрыл чемоданчик. – Единственное исключение – профессор Койпу.

– У пациента проблема чисто физического свойства, – объяснил я. – Он нам одолжил свое тело, но мы не хотим его повредить.

– Что, Койпу, опять фокусы с обменом разумов? В один прекрасный день ты зайдешь слишком далеко. – Он посмотрел на меня и ощерился. – Когда я говорю «выйти», это означает «выйти». – С этими словами он прыгнул ко мне, схватил за руку и довольно ловко ее выкрутил. Разумеется, я ему это позволил, не драться же с представителем такой гуманной профессии, как медицина. При всей своей худобе профессор Мастигофора был весьма ловок и силен, и я надеялся, что он в случае чего справится с телом Беркка. Как только он меня отпустил, я вышел следом за остальными.

Прошло много часов. Нами овладела зевота и мысли о сладком сне, и тут загудел коммуникатор. Мы с Анжелиной отправились в лабораторию.

– Невероятно, – стенал Мастигофора. – Невозможно удержать разум под контролем, невозможно снять блокировку, невозможно проникнуть в глубь психики! Да вы и сами видите, это же многоличностная сущность! Коллега мне объяснил, что профессору Слэйки каким-то неизвестным образом удалось наделать себе двойников. Их мозг… или правильнее будет сказать – мозги? Их разумы постоянно находятся в контакте друг с другом. Это похоже на сущий свинобразий бред! Но я это вижу воочию! И ничего не могу сделать! Ровным счетом ничего!

– Ровным счетом ничего, – эхом вторил ему Койпу.

– Ничего? – заорал я. – Вранье! Безвыходных положений не бывает!

– Бывает, – хором возразили они.

– Кое-что я могу предложить. – Во всех жизненных передрягах моя Анжелина оставалась практичной и здравомыслящей. – Давайте пока забудем о Слэйки и займемся машиной пространства-времени. Что, если удастся опять привести ее в действие?

Койпу отрицательно покачал головой. Он был мрачнее тучи.

– Пока доктор Мастигофора сушил себе мозги, я снова занялся этой проблемой. Даже освободил центральный компьютер главной базы Специального Корпуса от всех остальных задач. На всякий случай напоминаю: это самый большой, быстродействующий и мощный компьютер в истории человечества. – Койпу повернулся к видеоэкрану и поднял руку. – Видите, вон там спутник? Он почти втрое больше этой базы. Так вот, это не просто спутник, а компьютер, и сейчас он корпит над одной-единственной задачей. Я ему предоставил эквивалент одного миллиона лет компьютерного времени.

– И?

– Он рассмотрел вопрос со всех без исключения сторон, но всякий раз приходил к одному и тому же выводу. Частоты излучения вселенных, на которые настроена машина, измениться не могли.

– Но это случилось? – спросил я.

– Очевидно.

– А мне ничего не очевидно! – Я очень устал, терпение иссякло, и все это нытье, все эти мрачные взгляды и вздохи здорово действовали на нервы. Я вскочил, подошел к блестящему стальному пульту, посмотрел на мигающие лампочки и змеящиеся диаграммы. И дал машине пространства-времени крепкого пинка. Даже ногу ушиб, но зато с радостью увидел, как на одном из приборов чуть дрогнула стрелка. Затем изготовился для второго пинка. И замер. Несколько долгих секунд я простоял на одной ноге, а тем временем мысли бегали наперегонки.

– Похоже, у него идея. – Казалось, голос Анжелины доносится издали. – Когда он вот так замирает, это верный признак вдохновения. Скоро выдаст.

– Сейчас выдам! – закричал я, разворачиваясь в прыжке и щелкая в воздухе каблуками. – Профессор, компьютер абсолютно прав, его выводы подтверждают вашу репутацию гения. Все эти вселенные остались на прежних местах. Как только я это понял, ответ стал очевиден. Надо искать причину, по которой мы не можем попасть в эти вселенные. И знаете, что это за причина?

Я их ошеломил. У Койпу и Мастигофоры отпали челюсти и задергались головы. Анжелина гордо кивнула, она знала, что объяснения долго ждать не придется.