- Спасибо, Людмила Сергеевна! Обязательно зайдем.

Я не хотел прощаться. Это был первый нормальный человек, который мне встретился. Я хватался за разговор с Людмилой Сергеевной, как за спасательный круг.

Но мы пошли своими дорогами.

Вот уже показался дом Мишки, как внезапно возник вопрос: а что если и Тин тоже? Вдруг я мчу к тому, кого уже лишился?

Да нет, глупости. Ничего с ним не может произойти. С кем угодно, но не с Тином.

Я влетел во двор друга, словно метеор. Машины его папы у дома не оказалось.

Свободное пространство, как обычно, завалено старыми двигателями, цилиндрами, поршнями, затейливыми металлоконструкциями, ведрами с гайками-шайбами-болтами.

Дверь в дом была открыта. У меня замерло сердце.

- Надеюсь, ты тут... - прошептал я, переступая порог. Пахло машинным маслом. - Тин! Ти-ин! Мишка!

- Во разорался! - тут же гаркнул Тин, выходя в коридор. Как будто он поджидал меня с самого утра.

- О...

Я узнал друга не сразу. За год он изрядно вымахал и раздался в плечах, но остался таким же худым и по-прежнему выглядел угловатым.

- Чего лыбишься? - спросил Тин.

- Ты... Ты похож на вешалку! - выпалил я и рассмеялся.

На нем были массивные очки-консервы с затемненными стеклами, а на поясе висел целый арсенал инструментов.

- А ты как был похож на сову, так и остался. Даже сейчас, небось, не замечаешь, как голову скосил и выпучил глаза, да? Оул!

Именно Тин дал мне это прозвище - за схожесть с совой. Мне оно сразу понравилось. А голову я склонял всегда, когда что-нибудь пристально рассматривал. Например, лицо моего друга - нет ли там тени? И когда я убедился, что ничего нет, меня наполнила безграничная радость. Наверное, Тин понял причину моей реакции. Он так же всматривался в мое лицо.

Мы крепко обнялись и обменялись нашим фирменным приветствием - пожали руки, стукнули кулаками, затем громко хлопнули ладонями и щелкнули пальцами. Такое необычное рукопожатие мы практиковали несколько лет и успели как следует отрепетировать. Но больше всего мы любили здороваться на людях, зачастую как раз-таки на ярмарке - выглядело это довольно эффектно.

- Тин! Что такое? Где ярмарка? Что с людьми? Ты заметил?

Мишка терпеливо ждал, когда град вопросов закончится. Он задрал очки на лоб, примяв непослушную темную шевелюру. Нахмурился.

- Да... Тоже заметил. И папка заметил. И другие замечали, пока не стали такими же. Говорят, ярмарки больше не будет.

- Вот те раз! А почему?

- Не знаю. Вроде как некому этим всем заниматься. Не хотят.

Ну вот еще! А как же мой держатель для книг? И вообще, самое теплое мероприятие - и вдруг пропало...

- Да как это не хотят?! Ты что, забыл, как они проходили? Какой дурак откажется от такого праздника?

- Значит, все одурели, Оул. Я правда не знаю, что случилось.

Я цокнул языком.

- Плохо. Может, до Ивана дойдем? Хоть узнать, как у него дела. Может, заберу у него драконью лапу для книг.

Тин невесело ухмыльнулся.

- Иван! - он покачал головой. - Уехал Иван.

- Как уехал? А когда будет?

- Боюсь, что никогда, Оул.

Меня словно огрели по голове. Внутри все оборвалось, лицо вспыхнуло, будто под нос сунули горящий факел.

- Эй! Чего врешь?

- Да не вру я!

- Куда он уехал? Что ему там делать? Где бы он ни был! Дымчатая - его дом!

- Оул, он не доложил. Может, к родителям.

Как будто тебя предали... Жуткое чувство.

- Да как так-то... Это все странно, Тин. И мне это не нравится.

В груди кружился волчок беспокойства.

- Мне тоже, но...

- Не но. Мы должны разгадать.

- Разгадаем, Оул, - Тин надел очки и звякнул большим гаечным ключом, висящим на поясе. - Как всегда.

Намечалось очередное ежегодное приключение. Вот только привычного азарта и увлечения совсем не было.

- Зайди в комнату. Покажу кое-чего, - сказал Тин, проводя пальцами по висящим на нем отверткам и ключам. Его фирменная черта, когда он чем-то охвачен.

Я пошел за другом. Тот пересек комнату и сел за компьютер.

- Не понял. Кто-то полюбил современную технику? - я не смог удержаться, чтобы не подколоть Мишку. Компьютеры он презирал, считая их средством, разжижающим мозг. Равно как и телефоны, и телевидение (если это не научные программы).

- Вынужденная мера, - Тин брезгливо нажал несколько клавиш.

На рабочем столе я увидел папки: "Чертежи", "Фото готовых", "Описания", "Справочники". Замелькали картинки.

- Что это?

- Чертежи! - с гордостью объявил Мишка, показывая на геометрические фигуры, пунктиры, окружности, радиусы, углы и заумные детали, отраженные в разрезе.

- Боюсь, мой вопрос еще актуален.

- Ну велодрезина же!

Я поднял руки.

- А, прости. Как же я сразу не узнал!

- Эх ты... - Тин смотрел на чертежи влюбленным взглядом. Видимо, мой сарказм прошел мимо Мишки. - Скоро.

- Вон чего конструируешь, придумываешь, а наладить связь так и не можешь. Живем как в глуши.

- А зачем тебе сотовая связь? По маме соскучился?

Я не ответил. Всегда старался максимально дистанцироваться от этой темы. Мишкина мама давно умерла, и когда разговор касался родителей, мне было неловко. Я чувствовал себя виноватым, что моя мама жива, а его - нет.

- Пойдем на завод? - предложил я.

- Пошли.

***

Заводом называлась наша штаб-квартира. Когда мы только создавали ее, Мишка решил, что "штаб-квартира" - скучно и как у всех и НАМ НЕОБХОДИМО ЧТО-ТО ПОСОЛИДНЕЕ, ОУЛ. Ну а Тин был механиком и изобретателем до мозга костей, так что над названием думал недолго. Завод располагался в пятидесяти метрах от старой мельницы. Когда-то на ней работало чуть ли не пол-деревни. Еще на этапе прокладывания железнодорожных путей рабочие сделали ответвление рельсов к уже стоящим амбарам. Мешки с мукой грузили на небольшие вагончики и по новым путям отправляли на продажу в соседние села.

А потом эти пути позабыли. Они упирались в огромный куст черемухи, выросший посреди рельсов. Вокруг высилась долговязая крапива, в которой мы протоптали лабиринты и даже ложные тропы, чтобы никто случайным образом не нашел наше укромное место. Мы не стали вырывать траву с корнями, особенно под самой черемухой - хлопотно. Вместо этого Тин притащил со двора какой-то металлолом, среди которого был и старый капот от грузовика, и разрезанная тракторная кабина, и еще куча листов от обшивки. Он уложил большинство листов на землю и примял траву, а оставшиеся мы прикрепили к кусту черемухи и вкопали в землю так, чтобы получились стены. Десятки рычагов, тяг и труб ушли на подпорки неустойчивого металлолома. С тех пор ветер нас не пугал, а завод вышел вполне уютным. Он выглядел солидно и внушал уважение. Потому-то Тин и дал ему это название. А еще здесь были сиденья, которые мы сняли с никому не нужных комбайнов и тракторов, что стояли в деревенском гараже, от которого осталась разве что горстка болтов, давно втоптанная в землю.

- А где у тебя папа? - спросил я, пока мы пробирались через тайные ходы.

- В городе. - Мишка снова снял очки. В тени через них ничего не увидишь. - Ему, вроде как, привезли какую-то деталь для робота. Два года ждал. Теперь из гаража не выйдет. Будет нянчиться со своим Винтиком. Чего смеешься? Вот да, он уже имя дал своему КИБОРГУ.

Мишка жил с папой. Его мама умерла еще в детстве, и с тех пор отец, чтобы как-то отвлечься, нашел себе занятие - сборка машинок, вертолетов, небольших железных дорог. Игрушечных, конечно. На мой десятый день рождения дядя Володя подарил мне здоровый джип на радиоуправлении, сделанный своими руками! А несколько лет назад он задался целью собрать робота и закупил множество компонентов - от шестеренок до полноценных моторов. Сидел себе безвылазно в гараже и носу не показывал.