Я понимал одно - ни мечтам, ни мне не стать такими, как прежде. Никогда.

Интерлюдия 1

Восемь лет назад

Дедушка с бабушкой ждут нас у ворот. Они стоят в обнимку и выглядят счастливыми.

Раньше я думал, что их улыбки связаны с нашим приездом, пока не увидел их совместных фотографий. Какими же они были счастливыми! Как они любили друг друга! Казалось, они связаны, и не было ни одной фотографии, где бы они не держались за руки или не обнимались.

Я тоже бегу обнимать их. От бабушки пахнет выпечкой. И отлипать от нее не хочется. Она такая... Ну... Открытая, что ли. И как будто немножко стеснительная. Даже ее морщинки вокруг глаз выглядят робко.

Наверное, поэтому они и не были так заметны.

- Ну, пойдемте! - говорит бабушка. - Пироги остывают.

Позади нас хлопает дверь.

- Ого-о-о, ну ничего себе, кто приехал!

Из сторожки, дряхлой, но заботливо подлатанной, выходит дядя Коля. Излюбленный пинжачок, усы, бешено горящие глаза. Я вижу в них плеск новых историй.

- Здравствуй, дядя Коля! - я прошмыгиваю через родителей и несусь к смотрителю, чтобы пожать ему руку.

- Привет, Санька! Ух как вымахал! Пальцы не сломай мне, - смеется дядя Коля.

Я смеюсь вместе с ним, но, как и любой в моем возрасте, в глубине души верю словам взрослого и ослабляю хватку.

- Привет, Коль! - кричит отец. - Ты чего, опять кваску выпил?

Честно сказать, мне никогда не нравилось, что папа подшучивал над смотрителем. Да, может быть, он был немного чудаковат, но с ним хоть было интересно. И он знал много историй. И не заставлял меня водить автомобиль.

Дядя Коля подмигивает мне.

- Ага! Угостить?

- Не-е-е, потом как-нибудь.

- А то, знаешь, тяжеловато, когда вот так под ухом проезжают. Ох уж эти руны...

- Руны? - переспрашивает мама.

- Пойдем, - говорит ей папа. - Увидимся, Коль!

- Обязательно, - смотритель взмахивает рукой.

- Саш, идем, - зовет отец.

- Секунду, па!

Смотритель дожидается, когда мои скроются в доме.

- Как хорошо, что ты приехал! У меня как раз есть для тебя несколько историй!

Его глаза удивительны, и часто, когда дядя Коля забывается или погружается в рассказ с головой, я всматриваюсь в них и ищу ответы на вопрос: а как это так? Они меняют цвет, они как палитра, что ли... Как будто зрачок плавает в жидкой радуге. Иногда глаза слепят, как два прожектора. Особенно часто я замечаю это по вечерам. Правда, в основном, это отсвет от проезжающих электричек... Удивительные глаза.

- Я еще не рассказывал тебе историю про Сарпия?

- Не-а.

- Тогда... О, нет, не буду. Рановато еще.

Верьте в чудо

12 июля.

"Дорогой Дневник!

С бабушкой и дедушкой я уже не разговариваю. Бестолку. Они перестали реагировать на мои слова и теперь походят на кукол. Сидят себе без движений и ничего их не волнует. Есть им готовлю я, пить приношу тоже я. И вообще, слежу не только за питанием, но и за всем необходимым - приберусь, проветрю окна, умою. Баню топлю дважды в неделю (иногда ро-ро умудряются там помыться, если, конечно, быть внимательным к звукам изнутри и вовремя открывать дверь, чтобы они не угорели). Дров не хватает. Мы с Иваном и Тином периодически совершаем набеги на лес, чтобы хоть как-то выкроить мне время для себя самого. Его катастрофически не хватает. Хорошо, что у меня есть друзья. Один бы я ни с чем не справился...

И уже был бы мертв.

И Тин, и Иван заметили глубокие тени на лицах ро-ро и всех. И если Мишка, будучи в курсе происходящего, наконец-то поверил мне, то от наводящих вопросов Ивана приходится уклоняться. Еще неизвестно, как бы он воспринял новости о Едоках, мечтах и пожирающей их Хмури. Мне не нравится юлить, но ничего лучше придумать не могу. На удивление, Ивана даже устроила версия про кожную эпидемию, поразившую Дымчатую.

Сейчас я в сторожке. Один. После очередной сессии, посвященной собиранию дров и укладке в дровниках - возле сторожки и у дома - мы разошлись. Иван доводит до ума свои изделия, а Мишка хитро улыбается. Как-то раз он обмолвился о новом чертеже для будущего проекта.

- Надеюсь, это мечта? - спросил я, почувствовав себя дядей Колей.

- Да. Пожалуй, да.

- Ты давай мечтай. И побольше!

- Конечно, Саш.

Тин смотрел мне в глаза, и я верил ему. После того как я пересказал ему все события, начиная с момента кражи его мечты и возврата, он стал относиться ко мне более... Важно, что ли. Редко удавалось видеть Мишку настолько серьезным, но теперь он будто повзрослел. И я вместе с ним.

Я спас его.

Какая удивительная мысль! Спас. Вернул ему мечту. Я много размышлял над этим. Не раз и не два возвращался к ситуации с Мишкой и все не мог понять, как же все вышло.

Так странно... Получается, что мечтой Тина была дрезина. А как же спасение отца? Неужели Едокам достаточно одной мечты, чтобы омертвить человека? Или... Или Мишка больше ни о чем и не мечтал. Даже о ВЫЗДОРОВЛЕНИИ отца... Интересно, почему? Назвать его плохим сыном я не мог. Да и в праве ли? Отца он любил как никого другого и, несмотря на периодические затворничества дяди Володи, был привязан к нему. Возможно, мой друг считал, что все настолько безнадежно, что полностью переключился на дрезину. Нашел способ отвлечься, чтобы совсем не сойти с ума. Сперва мама, потом отец... Так могу ли я винить его за то, что все его мечты занимала дрезина?

Вряд ли".

Дневник исчез. Он никуда не денется. Как и то, что он таит.

Я попробовал почитать, но не вышло. Сознание занимали иные мысли и намерения. Когда я столкнулся с проблемой хозяйства, приоритеты резко сменились. После заботы о бабушке с дедушкой, после готовки, дров, уборки и походов в магазин такие вещи как чтение рассматривались мной как нечто малозначащее. Я испугался этих мыслей, ведь вспомнил мечту, что возникла, когда мне было девять и мы сидели на кухне у Людмилы Сергеевны. Я хотел прочитать все книги! Так что же? Где эта мечта? Неужели она ослабла? Может, я успел использовать ее и растерял?

Нет. Такого не было. Мечта осталась. Просто...

Просто я не умею переключаться и дробить сознание. То, о чем мне неоднократно говорили. То, что и сам знаю. Нет, мечта - слишком ценная вещь, чтобы ее утрачивать. В моем случае это вообще непозволительно. К тому же аппетит приходит во время еды.

Остановившись на этой мысли, я взял книгу и силком заставил себя прочесть десять страниц, а после уже втянулся и с головой ушел в новый мир. По привычке я обращал особое внимание на самые безумные и фантастические сцены, пока не напомнил себе, что теперь мои фантали выстроены на мечтах. Это облегчало процесс чтения и приносило гораздо больше наслаждения, однако самые сильные и яркие моменты все-таки запоминал, чтобы потом огранить их в фанталь. А то и построить на базе них новую мечту.

Незаметно для себя я прочитал половину романа. Деятель внутри меня недовольно проворчал, что это время можно было потратить на что-то более полезное. Я не придал этому значения, ведь что может быть важнее поддержания мечты? Я не мог расхотеть читать. Ни за что!

Но пора было готовить. Как же не хотелось... В плане еды я почти ничего не умел, потому зачастую готовил практически одно и то же: овощной суп, картошка, котлеты. Иногда запеченная в духовке курица. Иногда макароны. Пельмени. Ро-ро было все равно, что есть, но это не означало, что я могу скармливать им любую дрянь.

Я вышел из сторожки и посмотрел на станцию. Неизменные три фонаря, неизменные ступеньки, неизменный косой заборчик, неизменный бурьян возле основания платформы, напротив сторожки.