- Я в тебе уверен, Оул.

- Да, спасибо.

Он посмотрел на браслеты на моих руках.

- Опять Тин?

- Да.

- И что это?

- Полезная вещь.

- Хорошо.

- Будь осторожен.

Туман пронзил меня взглядом. Он молчал долго. Его взгляд был оценивающим и удивленным.

- И ты тоже. Береги себя.

Интерлюдия 6

Некогда

Дарья Романовна Боева, в народе тетя Даша, путешествовала всю свою сознательную жизнь. В детстве, в юности, в замужестве. Благо, всегда позволяли средства.

Она купила специальную карту мира со стираемым покрытием. И после прилета из очередной страны с радостной и победной улыбкой соскабливала очередной кусочек. Она видела свою мечту воочию. И видела, как постепенно та истаивает. Конечно, стран и городов еще было предостаточно, но, по натуре своей пугливая женщина, Дарья всякий раз с дрожью в руках соскабливала защитный слой с очередного кусочка суши.

Тогда она задумалась. А что будет после? Неужели моей мечте придет конец?

Она испугалась. И, чтобы продлить свою мечту, перешла на внутренний туризм. Страна огромная, хватит на много лет. Ее мама, тоже большая любительница путешествовать, сказала, что в одном из разъездов наткнулась на живописную деревушку. Дымчатую. Именно красота оной в какой-то момент притормозила Дарью. Она поняла, что ей здесь хорошо. А жить с осознанием, что ничего твоей мечте не угрожает, еще лучше.

Так и было, пока не начались кошмары. Черный туман, сворачивающийся в странные силуэты призраков, жуткие отростки, которые тянулись к ней, словно хотели высосать ее стремления облететь земной шар. Дарья часто просыпалась в ночи от холода, стискивая рукой браслет, ожерелье или сережку. Ее фотографии. Памятки. Она хватала не ожерелье, а Париж. Не браслет, а Сиэтл. Это помогало ей. Как будто, крепко сжимая каждый из городов, она верила, что никто его не отнимет. Ни город, ни мечту. Ни прошлое, ни будущее.

Но вскоре пришлось снять и все украшения. Стало не до того. В деревне что-то приключилось, и Дымчатые как будто с ума сошли. Они ходили равнодушные и закрытые. Будто... Будто с ними удалось сделать то, что не удалось со мной.

Дарья понимала это на подсознании. То, что до нее все-таки добрались, она не запомнила. Это был короткий период, который не отложился в памяти. Сама не осознавая, женщина догадывалась, что творится внутри дымчатых. Она смотрела на них с болью и сочувствием. Смотрела и плакала.

А в какой-то момент перестала. Потому что было некогда. Деревня захворала, и Дарья вместе с Людой занялись ее поддержкой. И она даже приспособилась пасти коров и овец, нашла в этом утешение и, пожалуй, пристанище. Ей было тяжело смотреть на укрытые тенью лица.

Будто покойники.

А вскоре пришлось привыкать. Сын ее подруги, Сашка, попросил присмотреть за своими бабушкой и дедушкой. И тогда стало страшно. Но отказать мальчику она не могла. Тем более он сказал, что все изменится. У него есть средство. И Дарья верила.

Кормя стариков и возясь с ними, уставшая женщина старалась закрывать глаза. Смотреть на эти лица вблизи было жутко.

Дарья стояла возле стены с сувенирами.

- Эх... Теперь мои дни проходят иначе, - сказала она и положила к своим фигуркам новую. Камушек в форме клубящегося дыма.

Символ увядающей Дымчатой. Самое страшное из того, что когда-то бывало в этом шкафу.

Он пополнит коллекцию памятных вещей.

Столкновение с Пожирателем

17 июля.

"Интересно, Дневник. Насколько человек адаптируется к реалиям и постоянно совершенствуется? Когда большая проблема перекрывает меньшую, та перестает быть проблемой в принципе. Встретившись с проблемой посерьезнее, ты мечтаешь о том, чтобы все вернулось и стало как прежде. До наступления ухудшения. Странная и удивительная психология. Тем не менее, она подтверждает простоту и очевидность утверждения, что все познается в сравнении. Раньше я переживал, что вся Дымчатая и, в частности, бабушка с дедушкой стали теневиками, но когда таким же стал и Тин, я молил богов, чтобы он вернулся. И когда возвратил другу мечту, жизнь моя стала легче и проще, хотя ничего не изменилось. И до того, как у Мишки украли мечту, эта же ситуация выглядела плачевной. Потому что все познается в сравнении.

И каждый раз все как бы обнуляется. То, что было проблемой, перестает быть ей, становится привычным укладом. И когда что-то начинает усугубляться, хочется выбрать меньшее из зол. Прямо как тот пример с ракетой, который приводил дядя Коля. Ведь на фоне пришедшего кошмара прошлые проблемы кажутся ничем. Удивительно.

Кажется, я повторяюсь. Мне простительно".

Один из показательных примеров произошел на следующее утро после разговора с Туманом. Я проснулся счастливым. И вовсе не оттого, что ночью были Едоки. Точнее, именно оттого, что ночью были только Едоки. Поразительно. Никогда не думал, что смогу радоваться им. Но живя с пониманием, что могло быть и хуже, начинаешь ценить любое щадящее явление. Как, например, отсутствие таинственных Пожирателей, которые уже начали пугать меня. Если такой отвлечет и перетянет все внимание на себя, я рискую не справиться с остальными, а это приведет к потере мечты у кого-нибудь из моих знакомых. Например...

- Людмила Сергеевна!

Крик вырвался из меня, будто несколько лет находился в плену и наконец-то перед ним отворили дверь. Это был крик отчаяния, столь пронзительный, что стоявшая на столе кружка из-под какао задребезжала.

Я вскочил с кровати (в то лето я, кажется, разучился по-человечески вставать и только и делал, что вскакивал) и, напуганный, бросился к выходу. На улице светило солнце, вода в умывальнике успела немного нагреться, и я ополоснул лицо.

Как можно было забыть о Людмиле Сергеевне? Когда я навещал ее последний раз? Надеюсь, с ней все в порядке...

Питаясь надеждой на лучшее, я помчал к тете Лены. Наступать на те же грабли, что и с Тином, не хотел: мир не крутился вокруг меня, в любой момент могло случиться все, что угодно, и уповать на безопасность своих родных и близких только потому, что они твои РОДНЫЕ и БЛИЗКИЕ - опрометчиво, наивно и, в конце концов, глупо.

Тем сильнее была моя радость, когда я обнаружил Людмилу Сергеевну на веранде собственного дома. Она пила чай и с видом профессора, ставящего опыт, ела торт. Графские развалины. Это словосочетание звучало из ее уст чаще прочего.

- Сашка?

- Здравствуйте!

Людмила Сергеевна встретила меня, и я с удовольствием обнял ее, поддавшись порыву радости и облегчения. От нее пахло шоколадом и ванилью. Да что там говорить - Людмила Сергеевна и сама напоминала пирожное. Добрая и понимающая, она всегда была рада видеть меня, ее светлые глаза и искренняя улыбка обезоруживали, и я, сдавшись перед ними, сразу, без прелюдий, рассказал ей о ссоре с Леной. Правда, использования фантали пришлось заменить на обычные кулаки.

- Да, Саш, я уже в курсе. Леночка рассказала мне вчера.

Как это так? Почему Лена сообщила тете о таком событии? Может, она тоже переживает? Неужели Лене небезразлично то, что произошло...

- О... А я и не думал. Извините, что повторился и заставил слушать одно и то же.

- Совсем не одно и то же, - улыбнулась Людмила Сергеевна. - Скажем, ты заведомо уменьшил число ребят. А Лена сказала.

- Приукрасила, наверное...

- Или ты поскромничал.

Я пожал плечами и ничего не ответил.

- Ой, что же я! Присаживайся! Я за кружкой и тарелкой.