— Вали, — дрогнули ее губы.

Но Жу не уходила.

— Вали отсюда! Туда, иди обратно к себе! На! Возьми сумку, там есть еда. Уходи отсюда, Жу.

Она лишь чуть попятилась, споткнулась об корень и упала на спину. Дальше псоглавка просто лежала, подняв дрожащие ноги и руки к небу, словно черепаха, которую перевернули на панцирь.

— Жу, — произнесла Викта, делая шаг к ней.

Куда ей бежать? Она ведь намного умнее тебя, пустоголовая нитсири, ведь она прекрасно понимает, что бежать ей некуда. В деревне же тоже смерть, но иного рода. Да и не дойдет она на таких ногах. А здесь, хоть как-то. Больно, но…

За ее спиной треснула ветка. Нитсири даже не успела обернуться, как нечто тяжелое выбило ее из равновесия, и она упала лицом в горячий снег.

Вьюга ревела, выла во все голоса, рвалась похоронить путников, норовило сунуться под своды пещеры и заморозить всех четверых, но пока была бессильно справиться с каменными стенами и человеческим упорством.

Нынче ночью на свободу вырвалось нечто действительно жуткое.

— Есть еще ослятина?

Крес чуть приподнял веки и смог разглядеть только мутное пятно сильно исхудавшего лица. Два зрачка грустно блеснули в свете костерка. Ада по обыкновению засыпала почти мгновенно, истомившись за очередной дико тяжелый день. И буря ее совсем не беспокоила — она по-кошачьи примостилась рядом с волчонком, и Крес мог разглядеть только вылинявший волчий череп, который белел из темноты.

— Еще вчера всю съели, тебе просто не сказали, — отозвался Леший из своего угла. Травника видно не было совсем.

— Че это?

— А то бы ныл всю дорогу. Теперь будем жевать сухари. А потом перейдем на мясо, как закончатся.

— Какое еще мясо? У нас есть еще какое-то мясо?! Где?

— У нас еще много свежего мяса. Больше кости и жилок, правда. Но язык мясистый.

— Да, иди ты!

— А ты как хотел, малец? — хохотнул Леший. — Думал, мы тебя терпим только потому, что ты такой интересный собеседник? Если трое идут в тяжелый поход, двое обязательно съедят третьего. Это золотое правило всех отчаявшихся путников.

— Крес не даст меня съесть!

— Ага, он первый перегрызет тебе горлышко. Ведь выбор не велик — кого съесть. Без его удивительной подружки весь поход окажется пустой тратой времени. А без меня вам ни за что до Приюта не дойти. Так что… Слышишь, Крысолов? Я бы начал с его языка и шел бы по наименее важным органам — щеки, уши, пальцы, пиписька…

— Я сейчас с твоего языка начну, если ты не заткнешься, — проворчал Крес, пытаясь уснуть. — Оба заткнитесь!

Замолчали. Вьюга ревела, подражая крику раненой босорки, только гигантских размеров. Может быть, стихия еще поднатужится и унесет весь снег в море?

— Ты… — не выдержал Васса. — Ты правда съел бы мою пипиську?..

— Ага.

— Ну, ты реально не в своем уме, Леший!

— Я ел кое-что и похуже, маленький Васса. Захочешь жить, чего угодно сожрешь. Подожди, еще чуть-чуть и сам себя грызть начнешь — сухарей у нас немного.

Крес застонал и пожалел, что под рукой у него не было подушки, — обязательно нахлобучил ее на свою бедную голову или запустил в этих двоих говорунов. Но под рукой оказалось только седло. Все что осталось от их доброго друга. Зачем Леший все еще тащит его с собой?

— Признайся, Леший, что ты не знаешь куда идти, — продолжал разгонять эту страшную ночь Васса. Крес хотел было бросить в него ботинком, но сдержался. Возможно, волчонок просто боится рева этого ветра еще сильнее, чем сам Крес, и таким образом пытается не думать о собственных страхах.

— Почему ты так решил? — охотно отозвался травник.

— Потому что горы не кончаются.

— А что они не кончаются по естественным причинам или потому что ты решил, что я вожу вас кругами?

— Они должны были уже кончиться!

— А ты знаешь их истинные размеры?

— Нет.

— Тогда почему решил, что они уже должны кончиться по твоему хотению?

— Ну… мы идем уже слишком долго!

— Можешь пойти домой, если хочешь.

— Я просто хочу знать, сколько еще идти, — надулся Васса.

— Я не буду тебя обманывать, мальчик. Мы можем и не дойти.

Волчонок замолчал. Надолго замолчал. Все же не стоило так расстраивать мальчика — все же он держался молодцом всю дорогу и почти не жаловался. Разве что разрыдался, когда стало очевидно, что их дела совсем плохи. Например, в то утро, когда осел не смог встать на ноги. Леший прикончил его, не моргнув глазом. У них появилось много еды, но и ее надолго не хватило.

За кого ему было особенно боязно, так это за Аду — кому-кому, а девушке приходилось тяжелее остальных. К Кресу она совсем не подходила, за ней присматривал Васса. Но волчонок был намного слабее их с Лешим, и иной раз тащить девушку через сугробы было настоящим мучением для парня. И вот тогда волчонок начинал жаловаться. Ворчал и ворчал всю дорогу, заканчивал, как правило, уже ночью, когда не оставалось сил не только идти, но и ворочать языком.

Но в эту жуткую ночь у его маленького друга, очевидно, проснулось второе дыхание.

Крес почти смог провалиться в сон, и тут:

— Слышь… Крысодав? Ты спишь?

Крес наивно полагал, что пацан сам отстанет, если промолчать. Но:

— Эй, Крес? — ткнул волчонок его в плечо.

— Да чего?! — разрозился Крес негодованием и вскочил. Он был готов уже придушить засранца.

— Там это… — забормотал тот испуганно. — Мне кажется Ада… Ей очень плохо.

Сердце Креса екнуло, и следующий его удар он встретил уже подле Ады. Волчонок не соврал — девушка вся горела.

— Я заметил, что сегодня весь день она была какая-то вялая, — принялся объясняться Васса. — Но решил, это она так… опять играется и не придал этому значения. И не ела она совсем ничего, так лизнула пару крошек и все…

Плохо дело. У Ады на лбу разгорался настоящий пожар, дело пахло очень большой бедой. В деревне рок’хи болезнь протекала трудно, и то все обернулось в лучшую сторону благодаря Кише. А на что они могут рассчитывать здесь, где и здоровым приходится изо всех сил сжимать зубы? Завтра придется вылезать наружу, отрывая вход руками, и снова покорять эти непроходимые горы. А если Ада не сможет идти… и без осла…

— Придется нести на себе… — прошептал Крес, приглаживая ее слипшиеся волосы. Как уже нес однажды через лес. Но там, по крайней мере, под ногами не лежали горы этого проклятого снега, но все же работа была та еще.

Не справедливо было отдавать девушку на попечение Вассы. Мальчик и так был среди них самым маленьким, и ему сложнее было перебираться через сугробы, а ему поручили еще и тащить строптивую девушку, вдвое его старше и тяжелее. Раз Крес сам решился на эту безумную авантюру — вот пусть и расхлебывает теперь.

— Может, мы останемся здесь, — предложил Васса, — на какое-то время?

— У нас еды в обрез… — покачал головой Крес. — Нельзя задерживаться из-за пустяков.

— Пустяков? — нахмурился волчонок. — Она и так-то с трудом ноги двигает, когда здоровая идет. А теперь ее тащить придется.

— Это уже моя проблема. Если она не сможет идти, то возиться с ней тоже не придется.

— Ааа, понял. И кормить тоже.

— Подзатыльник хочешь?

— Вам бы только подзатыльники и раздавать, — обиженно хмыкнул мальчик. — Я тут для вас из кожи вон лезу, а вы…

— Нет, ты молодец, волчонок. Падай на мое место, а я останусь с ней. Можешь отдыхать.

— Чего вы там кучкуетесь, голубки? — спросил Леший со своего места.

— У Ады жар, — ответил Крес. — У тебя с собой случаем нет микстурки на такой случай?

— Плохо дело, — вздохнул Леший. — Думал, не понадобится…

В темноте зазвенели стекляшки. Потом Леший опустился рядом с черной баночкой в руке.

— Приподними-ка ее, — сказал он, откупоривая пробку.

— Что это?.. — с сомнением покосился Крес на баночку.

— Лекарство на основе лесных трав, — пояснил Леший. — Не отрава, не боись.