«Я тебя услышал», — написал начальник спортиков. — «Получаю аванс и выезжаем сразу же».
Павел перевёл криптовалюту на указанные реквизиты.
«Всё, мы поехали», — написал @BossPit78. — «А куда девушку везти?»
«Ща решу», — ответил Павел. — «Пока работайте».
«Добро», — написал @BossPit78.
Бродский задумался, как без лишних встреч забрать Алину.
В итоге он выбрал малолюдный сквер, из которого можно без проблем забрать Алину. Пришлось срочно арендовать каршеринг с доставкой машины к соседнему ЖК, потому что ехать на своей машине — это как побежать туда с ярким радужным флагом, на котором написаны его Ф.И.О., а также адрес его квартиры.
Каршерингу тоже пришлось доплатить за срочность.
Через полчаса @BossPit78 прислал видео, в котором какому-то симпатичному парню в окровавленную задницу запихивают биту. Рядом с вопящим парнем лежала початая бутылка подсолнечного масла.
Следующее видео касалось второго парня, которому запихивали уже окровавленную биту.
Третье видео имело схожую тематику, но с другим действующим лицом.
@BossPit78 написал, что работа выполнена, девушка и телефон у него в машине и он едет в указанный сквер.
Бродский припарковался на соседней улице и дождался, пока спортики высадят Алину в сквере и она выйдет на связь.
— Выходи из сквера, — велел Павел, когда Алина позвонила ему. — Осмотрись, те ребята уже уехали?
— Да, — ответила Алина нервным тоном.
— Развернись кругом и иди прямо, — приказал ей Бродский.
Через несколько минут Киреева села на переднее пассажирское сидение.
Первое, что бросилось в глаза Павлу — её волосы слиплись от того, что её, буквально, заливали спермой.
Всё её тело в кровоподтёках, синяках и грязи. Примечательно, что по лицу её почти не били — только над верхней губой почти зажившая ссадина.
«Видимо, эти дни прошли для неё незабываемо», — подумал равнодушный Павел.
На Алину ему было почти что похуй. Именно из-за этого «почти что» он и предпринял хоть что-то. В целом, ему была интересна сама спасательная операция.
А ещё ему очень понравилось то, что он написал спортикам, а через полчаса троих взрослых мужиков трахнули битой. Это реальная власть, дарованная не свыше, но деньгами.
— Спасибо… — пискнула Алина и полезла обниматься.
— Эй! — преградил ей путь Павел. — Ты вся в говне — успокойся!
— А, да-да… — опомнилась девушка.
Дальше с нею возиться ему было не интересно, поэтому он довёз Алину до её дома, возле которого и высадил девушку.
*23 октября 2020 года, г. Санкт-Петербург, лесополоса в Невском районе*
— Ты кто? — ответил Иван Георгиевич.
— Павел Бродский, — напомнил ему Павел.
— А, Пашка, ты что ли? — узнал его «решала». — Что-то случилось?
— Да, меня тут приняли полицейские… — начал Бродский, но договорить не успел.
— Ну-ка трубочку передай их старшему, — перебил его Иван Георгиевич.
— С вами хотят поговорить, — сказал Павел первому полицейскому.
— Алло, — начал тот разговор. — С кем говорите? Капитан юстиции Севостьянов, Федеральная Служба Безопасности. А я с кем говорю?
Повисла тишина, после чего вызов был прерван.
— Вот и поговорили, — улыбнулся «полицейский». — Ещё кому-нибудь хочешь позвонить или уже всё?
Павлу потребовалось несколько секунд, чтобы отойти от шока. Он беседовал с Иваном Георгиевичем несколько раз, по разным вопросам рабочего характера — он уверял, что уладит любой вопрос с полицией, если таковой случится…
— Всё… — прошептал потрясённый Бродский.
— Может, отцу или матери? — предложил капитан. — Это не поможет, но хотя бы от тебя узнают.
В лесополосу заехало ещё два чёрных бусика. Люди из них сразу же направились к машине Павла.
— Можно, пожалуйста, позвонить отцу? — попросил он.
— Звони, — разрешил капитан юстиции.
— Алло, пап? — набрал Павел отца.
— Да, сынок, — ответил тот. — Как дела? Что так поздно?
— Я попал, пап, — сообщил ему Павел. — Я сейчас в Невском районе, в лесополосе — меня приняла полиция…
— За что? — спросил отец.
— За… — Павел замялся. — За наркотики…
— Блядь, — впервые на его памяти ругнулся отец. — Я чувствовал, прямо чувствовал… Дай точный адрес — я скоро приеду.
Павел сказал ему, как примерно приехать на этот участок лесополосы.
— Может, упакуем его? — предложил второй «полицейский». — Чего он тут стоит, по телефону общается?..
— Да пусть, — махнул рукой капитан ФСБ. — В последний раз же.
Бродский отчётливо осознавал, что с его «уровнем» деятельности ему светит минимум двадцать лет, а максимум — пожизненное. Даже если он будет «крепко дружить» с ФСБ и сдаст всё, что знает, на сроке это если и скажется, то не очень сильно.
А ещё он очень хорошо понимал, что всё происходящее — спектакль для одного зрителя. Этот капитан сейчас так дружелюбен только потому, что он думает о завтра. А завтра ему нужно будет обеспечить сотрудничество Павла со следствием, поэтому сегодня он зарабатывает перед ним все возможные очки — сейчас ещё отец приедет…
Группа специалистов потрошила его Мерс — снимали дверные карты, разбирали салон, а всё интересное помещали в специальные зип-локи и раскладывали на расстеленном на пожухшей листве куске брезента.
Отец приехал через пятнадцать с лишним минут. К Павлу его не пустили — с ним разговаривал капитан Севостьянов.
Разговор этот длился минут пять, после чего капитан подошёл к Павлу, а отец вернулся в машину и сразу же уехал.
— Он просил передать, что у него больше нет сына, — сообщил ФСБшник.
*23 октября 2021 года, г. Санкт-Петербург, СИЗО-1 «Колпино»*
Сегодня ровно год с того дня, как Павла «приняли».
Следствие ещё идёт, он с ним активно сотрудничает и, что сильно не соответствовало его ожиданиям, его за это никто не осуждает.
В качестве сокамерников выступают такие же, как он, ребята — кто-то попал сюда за закладки, кто-то перевозчик, кто-то складмэн, а «классических» уголовников сравнительно немного.
Он знал очень много о том, как работает логистическая сеть его наркошопа, поэтому был очень ценен для следователей ФСБ — они обещали ему серьёзно скостить срок, но, судя по всему, капитан юстиции Севостьянов может не так много, как говорит.
На судебных заседаниях его больше всех топит прокурор, настаивающий на пожизненном заключении. Павел решил для себя, что если будет пожизненное, то он долго тут сидеть не намерен…
Впрочем, выглядит всё так, будто дело идёт к тому, что дадут ему где-то двадцать лет, то есть, на свободу он выйдет только в сорок четыре года, в две тысячи сорок первом году.
Родные с ним не связывались — мать присылает ему передачи, но не звонит и не пишет. Один раз приходила Алина, которая тоже шлёт ему передачки.
Ещё есть Николай Викторович, который приезжает часто и делится новостями с воли.
О Тимуре, о котором он часто думает, ничего не слышно — НикВика он принимать перестал, видимо, чтобы не напоминал ни о чём…
«Это всё из-за него, пидора…» — подумал Павел. — «Если бы я тогда, в тот роковой день, просто пошёл провожать Алину до дома…»
Вот и всё, ребята!
На этой жизнерадостной ноте данное произведение заканчивается!
Всего доброго тебе, уважаемый читатель, хорошего настроения и здоровья! Держись, блядь!
Примечания:
1 — Складмэн — это человек (или даже наркожаба), занимающийся хранением, сортировкой, фасовкой и выдачей наркотических веществ для дальнейшего распространения. Его ключевая функция — поднять или получить из рук в руки очень крупную партию говна, расфасовать её, разделить на мастер-клады, уже фигурировавшие в тексте произведения, после чего сидеть на жопе ровно до следующей очень крупной партии говна. Способы получения бывают разными: самое типичное — оптовая закладка, несколько менее типичная — из рук в руки от перевозчика, наёмного хуя, который специализируется на междугородних перевозках говна, редко встречающееся — арендованные склады, помещения, где происходит распределение пиздец каких крупных партий говна. Главный риск складмэна — это, конечно, же, 100% хранение с целью сбыта в особо крупных размерах. Складмэнам, взятым за жопу с весом (допустим, 1,5–2 кг синтетики), обычно дают минимум 15 лет строгого режима, а в среднем 18–20 лет, но если этот долбоёб не признал вину, не сотрудничал со следствием и строил из себя хуй пойми что, то статистика показывает, что дают до 22 лет. Вообще, в таких случаях предусматривается и пожизненное лишение свободы, но только при условии, что доказана важная роль в цепочке сбыта. Складмэн, кстати, в глазах закона очень похож на организатора преступной группировки. Только представь, уважаемый читатель, что даже если долбоёбу 18 лет, то после взятия за жопу с особо крупным весом и судебного приговора, выйдет в следующий раз он только через 18–20 лет. Села на строгач хуйня, недавно оторванная от мамкиной сиськи, а с зоны вышла абсолютно неприспособленная к жизни в социуме поцарапанная жаба, у которой, вероятнее всего, нет ни ума, ни здоровья. А развиваться и исправляться этой жабе будет уже поздно — ведь ей уже 36–38 лет.
