Разные стихотворения
(1904 – 1908)
Жду я смерти близ денницы…
Л. Семенову
Жду я смерти близ денницы.
Ты пришла издалека.
Здесь исполни долг царицы
В бледном свете ночника.
Я готов. Мой саван плотен.
Смертный венчик вкруг чела.
На снегу моих полотен
Ты лампадный свет зажгла.
Опусти прозрачный полог
Отходящего царя.
На вершинах колких елок
Занимается заря.
Путь неровен. Ветви гибки.
Ими путь мой устели.
Царски-каменной улыбки
Не нарушу на земли.
Я восходил на все вершины…
Я восходил на все вершины,
Смотрел в иные небеса,
Мой факел был и глаз совиный,
И утра божия роса.
За мной! За мной! Ты молишь взглядом,
Ты веришь брошенным словам,
Как будто дважды чашу с ядом
Я поднесу к своим губам!
О, нет! Я сжег свои приметы,
Испепелил свои следы!
Всё, что забыто, недопето,
Не возвратится до Звезды –
До Той Звезды, которой близость
Познав, – сторицей отплачу
За всё величие и низость,
Которых тяжкий груз влачу!
Ты оденешь меня в серебро…
Ты оденешь меня в серебро,
И когда я умру,
Выйдет месяц – небесный Пьеро,
Встанет красный паяц на юру.
Мертвый месяц беспомощно нем,
Никому ничего не открыл.
Только спросит подругу – зачем
Я когда-то ее полюбил?
В этот яростный сон наяву
Опрокинусь я мертвым лицом.
И паяц испугает сову,
Загремев под горой бубенцом…
Знаю – сморщенный лик его стар
И бесстыден в земной наготе.
Но зловещий восходит угар –
К небесам, к высоте, к чистоте.
Фиолетовый запад гнетет…
Фиолетовый запад гнетет,
Как пожатье десницы свинцовой.
Мы летим неизменно вперед –
Исполнители воли суровой.
Нас немного. Все в дымных плащах.
Брыжжут искры и блещут кольчуги.
Поднимаем на севере прах,
Оставляем лазурность на юге.
Ставим троны иным временам –
Кто воссядет на темные троны?
Каждый душу разбил пополам
И поставил двойные законы.
Никому не известен конец.
И смятенье сменяет веселье.
Нам открылось в гаданьи: мертвец
Впереди рассекает ущелье.
Взморье
Сонный вздох онемелой волны
Дышит с моря, где серый маяк
Указал морякам быстрины,
Растрепал у поднебесья флаг.
Там зажегся последний фонарь,
Озаряя таинственный мол.
Там корабль возвышался, как царь,
И вчера в океан отошел.
Чуть серели его паруса,
Унося торжество в океан.
Я покорно смотрел в небеса,
Где Она расточала туман.
Я увидел Глядящую в твердь –
С неземным очертанием рук.
Издали мне привиделась Смерть,
Воздвигавшая тягостный звук.
Там поют среди серых камней,
В отголосках причудливых пен –
Переплески далеких морей,
Голоса корабельных сирен.
Я живу в глубоком покое…
Я живу в глубоком покое.
Рою днем могилы корням.
Но в туманный вечер – нас двое.
Я вдвоем с Другим по ночам.
Обычайный – у входа в сени
Где мерцают мои образа.
Лоб закрыт тенями растений.
Чуть тускнеют в тени глаза.
Из угла серебрятся латы,
Испуская жалобный скрип.
В дальних залах – говор крылатый
Тех, с кем жил я, и с кем погиб.
Одинок – в конце вереницы –
Я – последний мускул земли.
Не откроет уст Темнолицый,
Будто ждет, чтобы все прошли.
Раздавив похоронные звуки
Равномерно-жутких часов,
Он поднимет тяжкие руки,
Что висят, как петли веков.
Заскрипят ли тяжкие латы?
Или гроб их, как страх мой, пуст?
Иль Он вдунет звук хриповатый
В этот рог из смердящих уст?
Или я, как месяц двурогий,
Только жалкий сон серебрю,
Что приснился в долгой дороге
Всем бессильным встретить зарю?
Поет, краснея, медь. Над горном…
Поет, краснея, медь. Над горном
Стою – и карлик служит мне;
Согбенный карлик в платье черном,
Какой являлся мне во сне.
Сбылось немного – слишком много,
И в гроб переплавляю медь.
Я сам открыл себе дорогу,
Не в силах зной преодолеть.
Последним шествием украшен,
Склонюсь под красный балдахин.
И прогремят останки башен
С моих довременных вершин.
И вольно – смуглая гадалка,
Спеша с потехи площадной,
Швырнет под сени катафалка
Свой воскрешающий запой.
Тогда – огромен бледным телом –
Я красной медью зазвучу.
И предо мною люди в белом
Поставят бледную свечу.
