Слева направо Г. В.Е. Сведенборг, Н. Стриндберг, К. Френкель, С.А. Андре. Фото 1870-х гг.

Вы возвращаетесь на юг. И если вам повстречаются ветры, которые могут стать для нас попутными, пришлите их к нам. И мы будем их приветствовать как вестников от наших друзей с «Эрлин Ярла»... Товарищи с «Virgo», четырехкратное «ура» нашим друзьям, которые пришлют нам южные ветры!..

В разгар веселья к Андре подошла очаровательная молоденькая туристка из Стокгольма. По давней традиции скандинавских мореходов она повязала ему на руку голубую ленту и преподнесла бутылку вина и четыре розы.

Розы за полярным кругом! Как она сумела их сохранить? Андре даже растерялся от необычного для арктических широт подарка, да так, что минуту-другую не смог ничего произнести в ответ.

Наконец заговорил:

— Но почему их четыре? Ведь это несчастливое число в букетах!

— Вас полетит на аэростате трое. Значит, каждому по цветку. А четвертую розу бросьте вниз, когда достигнете Северного полюса, — поспешно пояснила девушка и, помедлив, добавила: — А взамен я хочу получить одного из ваших голубей. Я его выпущу, как только почувствую благоприятный для вас ветер... И не забывайте: голубь, роза и лед...

Девушка не договорила. Веселый взгляд сделался многозначительным и таинственным.

Андре вздрогнул и с удивлением уставился на собеседницу. «Голубь, роза и лед...» Эти слова ему произносила давным-давно другая...

Случайное совпадение? Почему и когда-то в Париже, и сегодня на Шпицбергене так таинственно прозвучали обыденные слова: голубь, роза и лед?.. Почему их связывают с его судьбой?..

Да, он нередко останавливался у церкви Святой Гертруды в Стокгольме, чтобы покормить голубей. Но эти птицы не играли никакой роли в его жизни. Да, он любил цветы и даже иногда покупал розы на Юргордене, восточном острове Стокгольма. Но и они мало что значили.

А лед?.. Для жителя северной страны застывшая вода — явление обыденное.

Девушка прервала замешательство Андре.

Она вдруг прикрыла глаза и тихо, так, чтобы слышал он один, произнесла нараспев строки из старинной песни мореходов:

Но голубь не садится на лед, Но розы не растут во льдах...

Зачем нашептала она эти слова? Андре показалось, что девушка хочет предостеречь его от беды, но не решается приоткрыть роковую тайну.

Арктика дружит с мистикой. Здесь часто происходит то, что одни потом называют стечением обстоятельств или случайным совпадением, а другие — непостижимыми для человека игрой судьбы и воздействием таинственных сил.

Андре ничего не успел спросить у загадочной собеседницы. Грянул салют в честь его экспедиции. Двадцать один выстрел из пушки «Эрлин Ярла» взорвал тишину северного простора.

Больше у них не было возможности поговорить наедине. И осталось неизвестным, получила ли девушка в подарок голубя...

Праздник завершился, и пароход с туристами отчалил от острова.

«Северный ветер продолжает дуть; он принес нам настоящую снежную бурю. Горы покрылись снегом, и природа как бы готовится ко сну. Птиц меньше; реже слышны их веселые крики.

Белый капюшон покрывает купол аэростата, который ждет только дуновения южного ветра, чтобы подняться; но этот ветер, дувший в июле, теперь совершенно исчез.

Ирония судьбы! Кто мог предвидеть это препятствие и как бы могла удасться экспедиция, если бы нам были известны тайные замыслы богов!

Теперь небо на севере туманное и темное; солнце уже давно не показывается, море бурное.

Флаг, поставленный на горе позади сарая, который должен был указывать нам направление ветра, опрокинут в эту ночь вихрем. Лоцман говорит, что до конца этого месяца нам не грозит опасность, что море замерзнет, но капитан объявил, что «Virgo» снимется с якоря и пойдет к югу не позже 20-го числа, что бы ни случилось с полярной экспедицией.

Андре и его двое товарищей терпеливо ждут появления кусочка ясного неба и свежего южного ветра, чтобы подняться; их поддерживает сильная вера. Аэростат сам как будто ждет, чтобы его освободили от связывающих оков... Все готово, предусмотрено, проверено Андре до мельчайших подробностей; припасы, инструменты, приборы на своих местах...

Газовый аппарат функционирует, шар наполнен еще десять дней тому назад. Он покрыт снегом, который проник в каждый уголок сарая. Лодка закрыта парусиновым чехлом, но снег пробился и туда.

Невозможно оставаться на палубе, где бушует ветер; и день проходит скучно и монотонно. Все ждут конца этой кампании...

Воскресенье, 9 августа. Утром: слабый южный ветер; после полудня: затишье; общее уныние. Экгольм заявляет, что аэростат теряет около 30 килограммов в день; он рассчитывает, что его может хватить на 40—50 дней путешествия, что, конечно, мало при настоящем положении, но оболочка прочна...

Понедельник, 10 августа... Семь часов вечера: довольно сильный южный ветер в верхних слоях.

Затем полная перемена; господствует северный ветер.

Что это? Неужели в последнюю минуту нас постигнет неудача?

Неужели нужно будет уложить этот шар, готовый полететь в страны, где разбивалось столько усилий уже несколько веков?..

Воскресенье, 16 августа. Снег перестал падать, и показавшееся солнце вернуло нам некоторую надежду; ветер хотя и слабый, кажется, клонится к северу. Еще одно разочарование...

Наконец в понедельник, 17 августа, после двадцати одного дня ожидания, Андре решается открыть клапаны аэростата, который совершенно наполнен, и я с понятным сожалением смотрю, как уходят в воздух 5000 кубических метров газа, которые было так трудно получить!..

Уложить и упаковать нелегко... Кроме того, ящик, в котором был привезен аэростат, разобран, нужно сделать другой и перевезти все на «Virgo». Ограда сарая разобрана на всех этажах, кроме второго, где она необходима для прочности здания. Аппарат, производящий газ, закрыт, а все хрупкие части перенесены на судно.

Четверг, 20 августа. «Virgo» нагружен; утро прошло в отшвартовании всех предметов, которые могут быть опрокинуты качкой. Андре до последней минуты работает в сарае; он укрепляет доски, кладет ванты на подпорки...»

Он вернулся на родину уставшим, недовольным, но не побежденным. Соломон просто на время отступил. И не его в том вина. Это понимали многие. Хотя, конечно, и раздавались и насмешки, и злословия в адрес аэронавта. Даже в благожелательной для Андре стокгольмской прессе появилось несколько язвительных, критических заметок.

Находились и те, кто заявлял, что любая попытка достичь Северного полюса — бессмысленный риск... А тем более на воздушном шаре, который гораздо больше подчинен ветрам, нежели человеку.

Андре выслушивал, читал неприятные замечания и продолжал свое дело. Конечно, в первую очередь надо было сделать отчет об исследованиях, проведенных на Шпицбергене. Неудача неудачей, а научная работа на острове шла постоянно.

Своим приятелям он не раз повторял изречение Сенеки: «И после плохой жатвы нужно снова сеять...»

Не менее важным для Андре было убедить общественность, Академию наук и меценатов в необходимости организации новой экспедиции.

И он добился своего. Когда Андре получил разрешение провести полет к Северному полюсу в 1897 году, в дневнике появилась его восторженная запись: «Мы будем летать, как орлы, и ничто не сломит наших крыльев!»

Среди тех, кто финансировал экспедиции полярного воздухоплавателя, кроме Шведской академии наук, были и король Швеции Оскар Н, и знаменитый предприниматель Альфред Нобель, и десятки известных и неизвестных людей.

Многие из них и после неудачи 1896 года продолжали верить в возможность покорения Северного полюса на воздушном шаре. В новый полет с собой Андре решил взять физика Стрин-дберга и техника Френкеля.