Мы видим, как он перелетает через вершину горы, держится еще несколько минут в голубом небе, спускается за гору и наконец исчезает из наших глаз...

Еще на одну минуту между двумя горами далеко, очень далеко показывается серая точка и наконец окончательно исчезает...

Путь к полюсу открыт; нет больше препятствий; море, лед и... неизвестность!..

Ничего!.. Ничего не видно вдали, чтобы дало нам знать, где теперь наши друзья; их окружает тайна.

Счастливого пути, герои ученые!.. Наши самые горячие пожелания сопровождают вас. Да поможет вам Бог!»

После сообщения от 13 июля, принесенного голубем, связь с Андре и его экспедицией прервалась... Навсегда.

Шведская академия наук и многочисленные сторонники и почитатели северного воздухоплавателя предпринимали попытки отыскать хоть какие-то следы пропавшей экспедиции... Безрезультатно.

На протяжении многих лет сотни стокгольмских мальчишек тайком от взрослых готовили экспедиции в Арктику, чтобы отыскать пропавших без вести Андре, Стриндберга, Френкеля.

В 1899 году на исландском побережье местные жители нашли поплавок, сброшенный с аэростата «Орел». При нем оказалась записка Андре, сделанная в первый день полета. Конечно, она не пролила света на тайну исчезновения полярных исследователей.

Спустя год рыбакам попался второй поплавок с аэростата. Но опять никаких новых сведений.

Пропавшую экспедицию искали на севере Шпицбергена, в восточной Гренландии, на материковом побережье Баренцева и Карского морей.

Лет через десять после исчезновения Андре и его товарищей архангелогородское начальство стал донимать один бродяга.

Уверял он, будто видел, как в устье Печоры опустился на лед громадный шар. А потом показались три человека. Все они были в «непрозрачных очках и одеты не по-здешнему». И витала над пришельцами большая стая голубей.

Вначале бродяга принял их за чаек. Но потом сообразил: и полет не тот, и крылья у птиц другие, и крика не слышно чаячьего. Но откуда в таких студеных землях голуби?..

Смекнул бродяга: дело нечисто. Хоть и любопытство разбирало, а страх победил. Кинулся он прочь. Но когда отбежал на приличное расстояние, все же оглянулся. Ни голубей, ни людей уже не увидел, только далеко-далеко в высоте мотался по воле ветров темный шар.

Бродяге начальство не поверило и даже не записало его рассказа. Но спустя какое-то время подобная история с появлением аэростата, незнакомцев и голубей произошла на острове Колгуеве, потом — на Ямале и на архипелаге Северная Земля.

Установить не удалось, произошло это на самом деле или свидетелям попросту померещилось. В Арктике случаются и не такие чудные видения.

Лев Львович Толстой прибыл в Стокгольм через несколько месяцев после исчезновения полярной воздухоплавательной экспедиции.

«Как ни безумна была и рискованна выдумка Андре, она все же не только интересна, но и внушает какое-то невольное удивление перед храбрым ее инициатором.

Почти нет сомнения теперь, что Андре погиб давно со своими молодыми товарищами и что голубь, прилетевший от них с письмом под крылышком, был последним живым о них известием...» — писал Лев Львович.

В те годы в Стокгольме происходили споры и дискуссии о неоправданной романтике, авантюризме и легкомыслии некоторых арктических путешественников.

И за полярным кругом страсти и азарт от холодов не застывают. Здесь так же влюбляются и ревнуют, страдают и убивают, остервенело пьют и отчаянно режутся в карты, как и на юге. Не охладевает на просторах севера и дух авантюризма.

XIX и XX века насыщены стремлениями отыскать неизвестные земли, достичь Северного полюса, найти следы погибших цивилизаций, открыть неведомых науке животных, добыть сокровища, прославиться и быстро разбогатеть.

В экспедициях зачастую трудно провести грань между легкомыслием, непредусмотрительностью организаторов и авантюризмом. Тысячи искателей приключений разных стран и национальностей покидали родные дома, меняли свой образ жизни и становились — кто на короткое время, кто навсегда — северянами. Одни добивались, чего хотели, другие возвращались ни с чем, третьи находили себе могилу среди льдов, в тундре, в студеной морской пучине.

В начале XX века известный норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен, обеспокоенный большим количеством всевозможных экспедиций в Заполярье, писал: «Знаю, что большинство людей соединяют в своем представлении путешествия в арктические страны с понятием о «приключениях»...

Я вовсе не хочу отрицать жажду приключений. Это весьма естественное стремление к захватывающим переживаниям, заложенное в каждом здоровом и сильном человеке. Оно, несомненно, перешло к нам в наследие от наших далеких предков, для которых борьба за существование сопровождалась полной риска охотой, опасными схватками с дикими зверями и страхом перед неизвестным...

Наши предки ежедневно рисковали жизнью для добычи средств к существованию. Когда мы «играем со смертью», мы возвращаемся к волнующей нервы радости первобытного человека, которая сохраняла и поддерживала его в ежедневной схватке...

Для исследователя приключение — не более как следствие скверной плановой разработки, приведшей его к тяжелым испытаниям. В другом случае приключение для него — неприятное доказательство той истины, что ни одному человеку не дано предвидеть все случайности будущего. Всем исследователям приходилось переживать приключения. Приключения всегда волнуют и возбуждают исследователя, и вспоминает он о них с удовольствием. Но он никогда не пускается в погоню за ними...»

Да, конечно, великий путешественник Амундсен всегда критически отзывался о людях авантюристического склада.

А сам?..

Ведь любил он хоть и продуманные действия, но весьма рискованные и нередко во время своих экспедиций повторял фразу: «Играем со смертью...»

Действительно, искатели приключений грешат не только тем, что выдают неверную, приукрашенную информацию о неизвестных землях, животных, явлениях природы, событиях, но и втягивают в орбиту риска многих людей, подвергают опасности их жизнь.

Но кто из путешественников хоть чуть-чуть, хоть иногда не грешил этим? Вряд ли такой найдется даже среди самых серьезных, рассудительных и осторожных людей!

Может быть, и Рауль Амундсен согласился бы с тем, что нередко именно авантюристы, искатели приключений становятся авангардным отрядом человечества в исследованиях неведомого. Их критикуют, ругают, проклинают, если проиграно дело. Но когда они вдруг становятся победителями и достигают намеченной цели, даже по воли случайности, эпитет «авантюрист» общественность спешно заменяет словами «герой», «романтик», «первопроходец», «открыватель»...

Труднодоступные земли притягивают не только искателей рискованных приключений, но и любителей всего необычного, таинственного. Коренные народы Севера быстро сообразили, что пришельцы из южных стран жаждут услышать от них загадочные и невероятные истории. И аборигены Заполярья щедро потчевали путешественников своими былями и небылицами, преданиями и мифами.

Многое из услышанного на Севере принималось на веру, и спустя какое-то время легенды преподносились со страниц газет, журналов, книг как реальные события.

В первой четверти прошлого века в Европе и Америке были весьма популярны книги Вильялмура Стефансона «Белокурые эскимосы» и «Гостеприимная Арктика». Автор этих работ приобрел известность исследованиями моря Бофорта и ряда северных островов.

В своих путешествиях он уделял немало внимания изучению быта, культуры, истории, поверий и легенд эскимосов.

А еще Стефансон уверял читателей, что Арктика вовсе не такая опасная и коварная, как о ней пишут многие исследователи.