Ребята, глядя на это великолепие, перешептывались, вытягивали шеи. И только четверым до предстоящего торжества, казалось, не было никакого дела. Андрею, Лешке, Оле и Егору. Они держались вместе, серьезные, задумчивые.

«Все-таки решили идти, — Макс покачал головой, не спуская с четверки глаз. Он надеялся, что за ночь ребята передумают, но, видимо, зря. — И ведь действительно напуганы! Нет, чтобы забыть об этой затее. Всем бы сразу легче стало. Куда там! Вдруг кто трусом посчитает! Оболтусы!»

Вожатый ускорил шаг и почти поравнялся с ними. Разумеется, он понимал, что сейчас ребята никуда не рванут, но все же… Следить, так следить.

Столовая встретила запахом каши и компота. Отовсюду доносились голоса, грохотала и звенела посуда, ножки стульев лязгали по полу. Седьмой отряд расположился за длинным столом, рядом со стеной, увешанной плакатами типа «Мойте руки перед едой!» и так далее.

Макс сидел, задумчиво ковыряя ложкой в рисовой каше с желтым озерцом сливочного масла в центре. Тяжесть все еще не отпускала желудок, есть не хотелось. И еще больше не хотелось носиться по лесу, если эти чертенята все-таки сбегут.

«Не сбегут, — успокаивал себя Серов, мелкими глотками отпивая теплый компот. — Послежу».

Но уверенности он не чувствовал.

После завтрака седьмой отряд вернулся в корпус — готовиться к открытию смены. Ирина Олеговна, как обычно, суетилась и голосила.

— Максим! — она впиявилась в руку вожатого и сунула ему листок с парой четверостиший. — Вот, сочинила перед отбоем. Возьмите нескольких мальчишек и разучите! Только побыстрее! Времени осталось мало, а у нас почти ничего не готово!

Скорчив плаксивую гримасу, воспитательница ринулась к Светке. Та, пялясь в такой же листок, чесала в затылке.

«Наш отряд — седьмой! Счастливый! Отдых впереди — отличный! — прочитал Макс и едва заметно усмехнулся: — Да уж, поэтесса. Умеет рифмы подбирать, ничего не скажешь. А мне, дураку, это читать… Хотя, — он прищурился и отыскал глазами Новожиловых и Егора. — Спасибо вам, Ирина Олеговна. Теперь есть, чем этих беглецов занять».

— Вот что, — сказал он, подойдя к ребятам и протянув листок. — Сейчас возьмите и выучите. Будем читать на открытии смены.

Братья и Егор растерянно переглянулись, Лешка отрыл рот, наверняка намереваясь повозмущаться, но Андрей несильно пихнул его локтем и кивнул.

Ребята взяли листок, уселись на пуфик справа от телевизора и стали читать. Глаза бегали по строчкам, лица становились все кислее.

Промчались полчаса, и Ирина Олеговна устроила генеральную репетицию. Первыми вышли братья и Егор. Монотонно, глядя в пол, они декламировали поэтический шедевр воспитательницы, а та мрачнела, напряженно поджимала губы и поглядывала на часы.

Закончив, ребята облегченно посмотрели на Ирину Олеговну. Воспитательница, легонько качнув головой, обняла всех троих за плечи, отвела в угол и стала что-то втолковывать. Наверняка требовала читать с выражением. Макс усмехнулся, глядя, как Лешка жует губами и испепеляет ее взглядом.

Еще через двадцать минут седьмой отряд направился к эстраде. Под круглую крышу со всех сторон стекались пестрые ручьи ребят. Музыка эхом отскакивала от стен корпусов, смешивалась с голосами.

А за спиной молчаливо ждал лес.

Макс обернулся, сглотнул и нагнал братьев.

«Ничего, — успокаивал он себя. — Буду рядом — и не сбегут».

— Ребята! Седьмой отряд! — высокий, взволнованный голос Ирины Олеговны едва доносился в общем гомоне. — Усаживаемся, пожалуйста!

Сев с Новожиловыми, Макс еще раз огляделся. Ребятня вертела головами, вытягивала шеи, переговаривалась. Бухали колонки, возле микрофона стояла директриса Светлана Максимовна, крупная женщина с короткими волосами, болезненным цветом лица и сутулой спиной. Подняв на лоб затемненные очки с прямоугольными линзами, она бегала прищуренными глазами по листку с речью.

Макс выудил из джинсов мобильник и посмотрел время. Пол-одиннадцатого. Скоро начнется…

Лешка распаковал жвачку и заработал челюстями. Андрей привстал, оглянулся. Встретившись глазами с Олей, развел руками.

«Вот именно, — усмехнулся Макс, наблюдая за ребятами. Волнение понемногу отступало. — Некогда вам бежать».

Музыка стала тише. Все подобрались, директриса возле микрофона выпрямилась, опустила листок и начала:

— Дорогие ребята! Я очень рада снова видеть вас в наших любимых «Березках»! Сейчас мы познакомимся с каждым из отрядов, а потом будет небольшой, но очень интересный концерт. Итак, начнем с самых маленьких… Я представляю вам пятнадцатый отряд!

Светлана Максимовна захлопала, отошла от микрофона. В центр эстрады выползла шеренга малышни под предводительством лысого и лопоухого гитариста в шортах. Вожатый ударил по струнам, и малышня писклявым разнобоем затянула гимн лагеря.

Отряды сменяли друг друга. Макс успокаивался, понимая, что его ребята, «вооруженные» стихами Ирины Олеговны, будут не худшими.

«Где-то посерединке», — подумал он, хлопая очередному отряду.

— А теперь, — раздался низкий голос Светланы Максимовны. — Седьмой отряд.

Макс кивнул Новожиловым и Егору — тот мгновенно залился румянцем от волнения — и вместе с ребятами вышел вслед за Светкой и несколькими девчонками.

Пытка заняла не больше пяти минут.

«Не так уж и плохо», — заключил вожатый, усаживаясь под похвалы директрисы и рукоплескания — Ирина Олеговна усердствовала больше других.

Лешка, с тихим «фу, блин!», плюхнулся рядом, ссутулился, скрестил руки на груди и, терзая жвачку, уставился вперед. Андрей вновь оглянулся, посмотрел на часы и поджал губы.

«Да-да-да!» — Макс с усмешкой глянул на него.

Минут десять он просидел, задумчиво уставившись в бетонный пол эстрады. Потом вздрогнул, почувствовав на плече чью-то руку.

Обернувшись, он увидел лысого гитариста. Тот растерянно глядел на Макса, прижимая гитару к правому боку.

— Ой, извини, не хотел пугать, — пробормотал вожатый, шмыгнув крупным горбатым носом.

— Э-э-э, пустяки, — смутился Макс. — Что-то случилось?

— Да понимаешь, хочу своих научить в настольный теннис играть. Я ведь тренером работаю, — не без гордости сказал лопоухий. — А стол на чердаке, один я его не утащу. Можешь помочь? Вы ведь отвыступались уже? Тут недалеко, в третьем корпусе. Ну что, пойдем?

Макс открыл и закрыл рот. Достал мобильник, поглядел время. До обеда оставалось больше двух часов — вполне достаточно для поисков лесного вагончика.

— Может, попозже, перед обедом? — он напряженно поглядел на братьев — те прислушивались к разговору.

«Черт! — мысленно выругался Макс. — Ни раньше, ни позже!»

— Я им перед обедом уже хотел небольшой урок дать. Чего время зря терять? Будь другом, помоги! — лысый снова шмыгнул носом, глядя на Макса. — Чего тут сидеть? Тебе этот концерт нужен?

Макс поджал губы и огляделся. Он уже понял, что этот гитарист с ракеткой просто так не отвяжется. А если ответить погрубее — обидится.

«Ладно, — подумал он. — Туда-сюда — всего десять минут. Ничего на это время не случится».

— Идем, — бросил он, коротко кивнув, и поднялся.

— Спасибо, друг! — лопоухий расплылся в улыбке. — Меня, кстати, Степой зовут! — он протянул руку.

— Макс.

Вожатые направились по выложенной бетонными плитами дорожке к третьему корпусу. Воздух уже прогрелся, в траве звенел оркестр кузнечиков, над зеленью порхали бабочки.

Степа неторопливо шел впереди, шаркая ногами в шлепанцах. Обернувшись, он добродушно посмотрел на Макса.

— Первый раз здесь?

— Да, — тихо отозвался Макс. Он оглянулся на эстраду. Музыки не было, значит, выступал очередной отряд.

«Чего ты тащишься?! — мысленно обратился он к лысому. — Быстрее двигай!»

— А я уже третье лето работаю, — сообщил Степа, вновь оглядываясь и замедляя шаг. — А что? Точишь на природе, за этими приглядываешь иногда. Красота!

— Да уж, — пробормотал Макс. — И как тебе здесь?

— Говорю же: красотень!