Макс не знал, что и думать. Мыслей было много, но они носились в голове диким пчелиным роем. Даже перед глазами стали кружиться маленькие черные точки.

— Я уверенно шел к мечте. Ночами сидел и работал, выводил магические формулы, изучал труды магов и алхимиков — от Парацельса до Распутина. И нашел способ, как создать таких существ. Достаточно лишь нескольких капель человеческой крови, ряда заклинаний и ритуалов, чуть больше месяца ожидания — и вот они, гемоантропы! — Доктор задрожал. Азарт в глазах все разгорался. Несколько секунд он молчал, глядя на экземпляр номер восемь — тот медленно шевелил руками и жевал трубку голыми деснами. Потом помрачнел и вновь заговорил: — Я уже собирался начать, когда обо всем узнал Себастьян. Впервые я увидел его в гневе. Он рвал и метал, грозился меня убить. Но не убил. Предал. Упек в подмосковную психлечебницу. Я думал, мне конец, и уже готовился к электрошоку или, того хуже, лоботомии. Но нет: меня перевезли в вашу психушку. Себастьян думал, что в глуши я остановлюсь, — он ухмыльнулся, прикрыл рот ладонью и хихикнул. — Видимо, мой второй отец недостаточно меня знал. В желтом доме я получил уйму свободного времени. Я пересматривал формулы, совершенствовал их. А чтобы никто ничего не заподозрил, исполнял роль безумца. Еще в подмосковной больнице я отгрыз палец, — Доктор показал Максу правую руку, — а тут ходил по отделению и с видом Наполеона предлагал всем и каждому отдать несколько капель крови. И когда все было готово, я сбежал. Вызвал у одного эпилептика припадок, и пока все возились с ним, испарился. Однако Себастьян каким-то образом узнал об этом. И решил разобраться со мной лично. Но я был готов — и одолел учителя. Полтора года назад, на стройке. А чтобы обо мне все поскорее забыли, превратил Себастьяна в собственную копию. Правда, не сразу. Сначала я взял у него кровь. Он был против моей работы, едва не погубил меня и заслуживал наказания.

— Вы хотели возродить его в виде гемоантропа, — хрипло пробормотал Макс.

— Верно, — Доктор довольно кивнул. — Я собирался превратить его в своего личного слугу. Согласись, это справедливо.

Макс промолчал.

— Что ж, — маг пожал плечами. — Дело твое. Так вот, оставив на стройке себя-мертвого, я угнал строительный вагончик, переселился в лес. Воспользовавшись средствами Себастьяна, — а он был далеко не бедный человек — я оборудовал лабораторию и возобновил работу. Нужно было достать ряд образцов крови. Для этого я устроился в поликлинику, — он брезгливо скривился. Видимо, вспомнил, как елозил по полу мокрой тряпкой. — И время от времени заканчивал трудовой день не без добычи.

Поймав многозначительный взгляд Доктора, Макс повернул руку и скользнул взглядом по шраму на запястье.

— А вы ловкач, — тихо произнес он.

— Ловкач? Брось! В этом нет ничего сложного! Вот, гляди!

Доктор взял Макса за руку и провел ладонью над запястьем. Шрам разошелся и набух кровью. Мгновением позже на полу заалели мокрые кругляшки.

— Видишь? Все просто. И никакого лезвия в рукаве не надо, — в глазах Доктора читалась насмешка. Покрепче ухватив руку вожатого, он еще раз провел ладонью над порезом — и того как не бывало. — Так я и охотился. А когда собрал тридцать образцов, приступил к заключительному этапу. Все шло нормально, гемоантропы росли. Но когда до рождения оставалось несколько часов, что-то пошло не так. Плацентарная пирамида едва не сгорела, а существ начало корежить прямо в коконах. Это было жутко, — Доктор покачал головой. По напряженному лицу было ясно: он переживает все заново. — В лаборатории сверкали молнии, пуповины извивались, будто змеи, пульсировали, грозились вот-вот разорваться. Но они выдержали, и гемоантропы родились. Только не такими, как я ожидал. Когда коконы раскололись, и изнутри полезли уродливые твари, я думал, что сойду с ума. А любой другой в ту же секунду вообще упал бы с разрывом сердца. Гемоантропы визжали, хрипели, стонали. Они ползали и дергались. Некоторые прожили всего несколько минут. Но остальные…

«Они выжили», — перед мысленным взором появился ком розового цвета. Один из выживших гемоантропов. Страшный гном.

— Прекрасное название, кстати, — пробормотал Доктор, растерянно глядя в пол. — Гемоантропы и впрямь должны были походить на гномов. Маленькие, не больше метра, темнокожие, пропорционально сложенные. Но в итоге получились страшные гномы. Вика права. Точнее — была права. Я не исключал, что может случиться нечто подобное, поэтому создал и запасную лабораторию. Но тогда я еле унес ноги. Твари оказались достаточно сильны и свирепы — и бросились на меня. Я скрылся, правда, прихватив восьмой номер, а они разбрелись по лесу. И прекрасно адаптировались.

— Но почему?.. — Макс украдкой глянул на существо. — Почему они стали такими?

— Это не давало мне покоя много дней. Я совершил несколько вылазок, подобрал пару мертвых существ. Отнес сюда и стал разбираться, где ошибся. Ответ оказался под самым носом. До сих пор удивляюсь, как я не учел этого перед экспериментом. Старею, наверное, — Доктор печально вздохнул и усмехнулся.

— И в чем же дело? Почему ваши гномы получились страшными?

— Во всем виноваты люди, у которых я брал кровь. Точнее — дело в самой крови. Она грязная, испорченная злобой, яростью, завистью, ненавистью, враньем… Всеми злыми чувствами, без которых у человека не обходится ни один день. Они идут изнутри и ставят клеймо на каждой клетке крови, уродуют ее. В микроскоп этого не разглядишь, но вот при перерождении… Ты сам видишь, — Доктор взглядом указал на гемоантропа. — Так на самом деле должен выглядеть человек, у которого я взял кровь, чтобы вырастить восьмого. Но он не знает об этом и продолжает изо дня в день поливать грязью прохожих, коллег, политиков и артистов, врет жене, орет на детей. А те тихо ненавидят его и тоже постепенно превращаются в чудовищ. Так что — он пристально посмотрел на Макса. Губы разъехались в ухмылке, — ты был прав. Еще тогда, в пять лет, когда посмотрелся в треснувшее зеркало. Эти куски стекла врут нам.

Доктор рассмеялся, глядя на Макса. Тот дрожал. И чувствовал себя заключенным, которому только что зачитали смертный приговор.

«Я знал», — думал Макс, представляя темные сени бабушкиного дома. Вот он стоит на крышке сундучка и, замерев, смотрит на свое отражение — на трехглазую тварь с угловатым лицом и двумя ртами. — Знал».

— Ничего, — с притворным добродушием сказал Доктор, тронув Макса за плечо, — вожатый тут же отстранился и едва не упал с табурета. — Не расстраивайся. Такова жизнь. Сначала узнаешь, что нет деда Мороза. Потом оказывается, что любимая девочка, которую сравнивал с ангелом, по пьяни передавала всем ребятам в классе. А теперь… Подумаешь, всю жизнь растил в себе уродца! Он ведь внутри. А снаружи ты остаешься нормальным парнем девятнадцати лет. И вся жизнь впереди.

Уставившись в пол, Макс покачал головой. Перед глазами все еще стояло отражение в треснувшем зеркале.

— Ну, вот! — Доктор хлопнул себя по колену, с деланной обидой глядя на вожатого. — Так и знал, что об этом нужно было рассказать в конце! Да, ты тоже в числе страшных гномов! Я даже номер твой помню — шестнадцатый!

«Шестнадцатый…» — эхом пронеслось в голове. Не мигая, Макс глядел в пол, на серые квадраты кафеля, но по-прежнему видел треснувшее зеркало. А в нем себя — злобного и уродливого. Настоящего себя.

Доктор кашлянул, почесал в затылке и продолжил рассказ:

— Как я уже говорил, один гемоантроп должен был вырасти из капли крови Себастьяна. Признаться, я не ожидал, что мой наставник получится… гм… таким. В душе он был настоящим демоном. Себастьян-второй оказался очень уродливым и самым сильным. Но главное не это. Он унаследовал магические способности, стал вожаком страшных гномов. Из-за физических уродств те очень страдали, и Себастьян-второй нашел способ избавить собратьев от мучений. Это совершенно дикий ритуал, в основе которого — переселение душ. Ты ведь видел овраг? Тебя привел туда парнишка в черной футболке, верно?