— Тогда-то я и сказал Дагнарусу: «Если ты предал нас, я больше не обязан быть верным тебе». Он засмеялся и сказал, что у меня нет выбора. Однажды я победил его, но теперь он стал сильнее. Он сказал, что я не осмелюсь вступить с ним в новую схватку, иначе он меня уничтожит. — Клет простер руки и возвысил голос так, чтобы слышали небеса: — Ильтшуц, бог творения, будь моим свидетелем! Я стою здесь, перед вами, целый и невредимый. Дагнарус не смог исполнить свою угрозу! Он пытался, но я оказался достаточно могущественным. Я покинул его. Теперь я веду здесь свою войну. Я сражаюсь за освобождение таанов. Я сражаюсь, чтобы вернуть таанов к вере в наших исконных богов. Я воюю против человека, который осмеливается утверждать, что он — бог.

— Если ты настолько сильный, Клет, — сказала Даг-рук, оттолкнув предостерегающую руку шамана, — почему же ты не убил Дагнаруса?

Клет опустил руки и перевел взгляд с высоты небес на Даг-рук.

— Это честный вопрос воина. Теперь я вижу, что ты не напрасно являешься предводительницей своего племени.

Даг-рук быстро кивнула, принимая похвалу, однако отступаться не собиралась.

— Твой ответ? — уважительно, но настойчиво спросила она.

— Дагнарус — не бог. Он — человек, смертный, как и все. Но он похитил несчетное число чужих жизней. Каждая жизнь, которую он забирает своим Кинжалом врикиля, продлевает его собственную жизнь. Я бы не мог убить его с одного раза. Мне пришлось бы убивать его снова и снова. Но он боится меня. Он постоянно окружает себя другими врикилями, которые по-прежнему верны ему. Пока что мне одному удалось вырваться из-под его власти. Мое время еще не пришло. Оно приближается, но пока еще рано.

Даг-рук молча обдумывала его слова.

Клет отбросил свой прежний облик и теперь снова стоял в черных доспехах. Сильный, могущественный, он смотрел на таанов.

— Нам нельзя убивать друг друга. На этом поле уже пролилась кровь многих доблестных воинов, и это глубоко огорчает меня. Я доволен, что смог говорить с вами. Я предлагаю вам сложить оружие и присоединиться ко мне. Нам еще придется некоторое время оставаться в этих краях, но я клянусь вам: настанет день, и я поведу вас на родину. На родину, которой вы никогда не знали. Назад, к истинным богам. Пусть те, кто хочет принести мне клятву верности, сложат оружие. Докажите вашу верность, передав мне своих рабов и истребив всех полутаанов — это надругательство над природой. Если вы не захотите перейти ко мне, мы честно сразимся с вами. Даю вам время, чтобы вы посовещались со своей предводительницей и приняли решение.

Клет повернулся в сторону Рейвена, который начал подавать признаки жизни.

— Мне понравился этот человек. Я возьму его в число моих телохранителей. Он достоин самого уважительного отношения. Переведи ему мои слова, — велел он Дур-зор.

Дур-зор опустилась на колени возле Рейвена и помогла ему сесть. Он мигал, пытаясь увидеть происходящее вокруг. Один его глаз был залеплен засохшей кровью, под другим разрастался синяк.

— Значит, я не умер, — с трудом произнес Рейвен и прислонился к Дур-зор, чтобы не упасть от слабости.

— Нет. Тебе оказана большая честь, — ответила Дур-зор и передала ему повеление Клета.

— Что? — не понял Рейвен. — Кто такой Клет?

Сжав зубы от боли, сопровождавшей каждое его движение, Рейвен поднял голову и взглянул на врикиля. В памяти сразу всплыли зловещие черные доспехи и то кошмарное путешествие в Дункар.

— Нет! — закричал Рейвен, содрогаясь от ужаса. — Я не согласен!

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! — умоляюще воскликнула Дур-зор, чувствующая, что Клет внимательно наблюдает за Рейвеном. — Ты должен подчиниться, иначе он тебя убьет. Ты умрешь ужасной смертью, потому что твой отказ оскорбит Клета.

— Пусть уж я лучше умру! — пробормотал Рейвен, с трудом шевеля разбитыми и окровавленными губами.

— Ты говоришь правду? — с улыбкой спросила Дур-зор, хотя у нее дрожали губы. Будучи одним из «надругательств над природой», она знала, что ее конец совсем близок. — Ты сражался с Ку-током не как человек, который хотел умереть. Ты бился с ним, чтобы жить.

— Я бился с ним, чтобы убить его, — возразил Рейвен. — То было совсем другое дело.

— Но не забывай, что это Клет позволил тебе сражаться с Ку-током, — сказала Дур-зор. — Думаешь, товарищи Ку-тока допустили бы, чтобы раб сражался с доблестным воином как с равным? Они собирались убить тебя, но Клет приказал им не вмешиваться.

— Это правда? — спросил Рейвен и посмотрел на врикиля. Черные доспехи по-прежнему были для него непереносимым зрелищем, и он быстро отвел глаза.

— Ты перед ним в долгу за гибель Ку-тока, — сказала Дур-зор. — Сядь прямо, чтобы я смогла осмотреть рану на твоем плече.

Рейвен застонал. У него ломило голову. Плечо горело, как в огне. Один из таанских шаманов, бросив быстрый взгляд на Клета, подошел и что-то протянул Рейвену.

— Что он мне дал? — недоверчиво спросил Рейвен.

— Древесную кору, — объяснила Дур-зор. — Она уменьшит твою боль.

Отломив кусок коры, Рейвен положил его в рот и стал жевать. Рот наполнился горечью, но она не была неприятной. Рейвен попытался собраться с мыслями. Логика слов Дур-зор, как ножом, пробивала его чудовищную усталость и нестерпимую боль. Выходит, он вовсе не собирался умирать, хотя раньше ему казалось обратное.

— Ладно, я сделаю все, что ему надо, — сказал Рейвен и резко втянул в себя воздух, потому что пальцы Дур-зор коснулись раны на его спине.

— Нож дошел до самой кости, — сообщила девушка, — но кровь больше не идет. Потом эта рана заживет, и у тебя останется красивый шрам.

Рейвен не стал спорить и просто кивнул.

— Я ведь и перед тобой в долгу, Дур-зор, — сказал он, жуя кору. — И даже в большем долгу, чем перед этим… Клетом.

Держа его руку, Дур-зор стала осматривать покалеченные пальцы.

— Не говори так громко, — шепнула она.

— А почему? Клет — таан. Он не понимает, о чем мы говорим.

Дур-зор украдкой взглянула на врикиля.

— Думаю, что понимает. Он очень долго жил среди людей. Когда-то Клет был близким другом нашего бога.

В голосе девушки звучала грусть, причины которой Рейвен не понимал. Дур-зор вновь склонилась над его пальцами.

— Я перед тобой в долгу, Дур-зор, — повторил Рейвен. — Я видел, как ты убила того таана. Если бы не ты, я бы сейчас был мертв, а Ку-ток с товарищами обсасывали бы мои кости.

Рейвен думал, что хоть эти слова вызовут у нее улыбку, но Дур-зор держала голову совсем низко, и он не видел ее лица.

— Ты отлично сражалась сегодня. Ты — настоящий воин. Никто не посмеет сказать, что это не так.

Девушка подняла глаза, и Рейвен увидел, что ей понравились его слова.

— Я знаю. Я рада этому.

Медленно и осторожно, чтобы не причинить ему лишней боли, Дур-зор высвободила его руки, размотав цепь.

— Все это скоро заживет, но тебе обязательно нужно промыть рану, чтобы не заболеть жгучей болезнью.

Рейвен понял, что так Дур-зор называла гангрену.

— Принеси мне воды, и я промою раны… Дур-зор, что случилось?

— Неизвестно, разрешат ли мне принести для тебя воду, — тихо сказала Дур-зор. — Все изменилось. Посмотри сам.

Вспомнив, что тааны совсем недавно яростно сражались друг с другом, Рейвен только сейчас заметил, что схватки прекратились. Он пытался понять причину столь неожиданного мира. Даг-рук о чем-то говорила с воинами, окружившими ее и шамана Рылта. Все они горячо спорили, крича и неистово размахивая руками. Недавние враги ухаживали за ранеными, чистили свое оружие или просто ковыряли в зубах. Рабы сидели и с опаской следили за таанами, понимая, что их собственная судьба висит на волоске, но не зная причины этого. Полутааны сбились в кучу, и пришлые тааны почему-то их стерегли.

— Похоже, здесь больше разговоров, чем сражения. Тааны что, всегда так воюют между собой? — спросил Рейвен.

— Клет предложил нашему племени присоединиться к мятежникам, — ответила Дур-зор. — Теперь все спорят о том, как поступить. Рылт за присоединение. Даг-рук, как видно, тоже. Не всем воинам это нравится, но если Даг-рук примет решение, все споры кончатся. Каждый должен будет либо остаться с Даг-рук, либо уйти из племени.