Пусть себе дуется, думал Вольфрам. По крайней мере, в такие моменты она затихала, а потому ее угрюмость можно было счесть за благо. Довольный своей победой, дворф приготовился лечь спать. Стоять в карауле не было нужды — люди племени омара охраняли тропу на всем ее протяжении. Дворф сразу же уснул, и это позволило ему хоть немного выспаться, ибо за ночь Ранесса дважды будила его, уверяя, что уже светает и пора трогаться в путь.

После второго дня путешествия к вершине Вольфрам пришел к выводу, что лучше броситься вниз головой в пропасть, чем провести в обществе Ранессы хоть одну лишнюю секунду. К ее великой радости, он согласился идти дальше и после заката. Им повезло: на тропе они встретили женщину из племени омара. Уроженцы этих мест, омара уверенно передвигались по горным кручам в любое время суток. Отведя женщину в сторону, Вольфрам показал ей браслет и заявил, что выполняет чрезвычайно важную миссию и просит помочь ему. Омара согласилась проводить их до монастыря.

Омара были самыми высокими людьми в Лереме; их средний рост достигал семи и даже более футов. Бесстрастные и молчаливые, они говорили только тогда, когда требовалось сказать что-нибудь важное, но и при этом старались обойтись как можно меньшим количеством слов. Будучи предельно учтивыми, омара тем не менее не любили обыденных разговоров, а тем более — праздной болтовни. На вопрос они обычно отвечали утвердительным кивком или отрицательно качали головой. Если же на него нельзя было ответить подобным образом, они оставляли такой вопрос без ответа. О самих омара было мало что известно — они никогда не говорили о себе с чужаками. Людей этого племени встречали только в пределах Драконьей Горы. Жили ли они в каких-либо иных местах — этого тоже никто не знал.

Проводница шла впереди. На ней были кожаные доспехи и меховая шапка. В руках она держала громадное копье, служившее ей также посохом. Подъем оказался сравнительно легким. Воздух был чист до хрустальной прозрачности, а небо — густо усеяно звездами. Поднявшись на гребень, проводница молча указала вперед.

Перед ними стояло ярко освещенное здание.

— Это и есть монастырь? — вполголоса спросила Ранесса.

— Да, это он, — ответил Вольфрам. Ни одно место во всем Лереме не вызывало в нем чувство такой радости, как этот монастырь, который он видел далеко не в первый раз. — Это и есть монастырь Пяти Драконов.

Вольфрам поблагодарил проводницу. Принять какую-либо плату она отказалась и, молча повернувшись, зашагала вниз по тропе. Вольфрам поспешил к монастырю, предвкушая горячий ужин, холодный эль и мягкую постель. Уже подходя к нему, дворф вдруг обнаружил, что идет один. Он обернулся. Ранесса стояла на том же месте.

— Ты идешь? — спросил он.

Она резко замотала головой.

— Что? — буквально зарычал Вольфрам. — То ты спешила сюда, очертя голову, и меня замучила до полусмерти на этой чертовой тропе, а теперь не хочешь идти?

Он двинулся к Ранессе. От злости у него даже потемнело в глазах.

— Я боюсь, — дрожащим голосом сказала Ранесса.

Вольфрам схватил ее за руку, намереваясь, если понадобится, тащить к монастырю силой. Его удивило, что рука Ранессы была холодной, как у трупа, а сама девушка буквально дрожала от страха.

— Чего ты испугалась? — раздраженно спросил он. — Ты же хотела сюда. Все лето, пока мы ехали, ты только и твердила об этом монастыре!

— Знаю, — всхлипнула Ранесса. — Я и хочу попасть в монастырь, и… не хочу. Я не могу этого объяснить. Я сама не понимаю. Я… я думаю, что мне лучше спуститься вниз.

— Ну нет, ничего не выйдет, — сказал Вольфрам. Браслет на руке ощутимо потеплел, однако Вольфрам не нуждался в напоминании. — Мы пойдем в монастырь. Там нас ждут пища и ночлег. Если утром ты пожелаешь уйти, что ж, это твое дело.

Вольфрам сурово поглядел на нее.

— Так ты идешь, или мне отнести тебя на руках?

— Я… я пойду, — кротко ответила Ранесса.

О, боги! Он дожил до того, что услышал кротость в ее голосе! Не доверяя Ранессе, дворф крепко схватил ее за руку и повел к монастырю. Ранесса цеплялась за него, как испуганный ребенок. Взглянув на нее при свете монастырских окон, Вольфрам увидел, насколько она бледна. Ему стало не по себе.

— Слушай, девочка, тебя никак испугало то, что я тебе дорогой рассказывал про монахов? Ты из-за этого боишься? Знаешь, я, наверное, и сам не заметил, как хватил через край. Эти монахи очень добрые. Они блохи не обидят. Ты, конечно, немного странная, но они привыкли к странным людям. Кого только у них здесь не бывает! Сама увидишь, как тепло они тебя встретят.

Ранесса не слушала его утешительных слов. Она смотрела на монастырь. Ее глаза округлились настолько, что в темных зрачках Вольфрам видел отражение гранитного здания со множеством освещенных окон.

Вольфрам так и не смог понять причины столь разительной перемены в настроении Ранессы. По-прежнему держа ее за руку, чтобы она опять не надумала сбежать, Вольфрам подвел ее к широкому крыльцу, и они поднялись по ступеням.

Стражи у дверей не было, поскольку не было и самих дверей. Никакой привратник не откликался на стук. Тех, кто приходил в монастырь, не считали чужестранцами. Монастырские окна не имели не только решеток, но и стекол и одинаково свободно пропускали свет солнца и ночную тьму, ветер и дождь. Пройдя через арку, Вольфрам повел Ранессу в просторный общий зал. В центре находился громадный очаг. Каждый день слуги племени омара приносили для него толстые бревна. В очаге круглый год, даже летом, горел огонь, поскольку лето в горах не бывало жарким. В общем зале монахами было приготовлено угощение для гостей. Неподалеку от очага стоял большой деревянный стол, уставленный простой, но сытной пищей: хлебом, сыром, орехами. Здесь же стояли кувшины с холодным элем и ведерко с горячим пряным вином.

Места для ночлега тоже отличались простотой. Кто бы ни появлялся в монастыре — от королей до простых дровосеков, — всем давали тростниковую подстилку, шерстяное одеяло и отводили место на каменном полу вблизи очага. Напрасно важный карнуанский военачальник заявлял, что ему положена отдельная спальня. Напрасно виннингэльский купец предлагал щедро уплатить серебром за хотя бы небольшую комнату. И тому и другому приходилось спать на полу наравне со всеми. Комнаты предназначались только для монахов, чьи ученые занятия требовали полной тишины и покоя.

Вольфрам облегченно вздохнул, увидев, что в стенах монастыря Ранессе стало лучше. Он подвел ее к очагу и предложил согреться, а сам раздобыл одеяло и набросил ей на плечи. Вольфрам суетился вокруг Ранессы так, словно она была его родной дочерью, которой завтра предстояло выйти замуж. Он налил ей кружку горячего вина и убедил выпить хотя бы несколько глотков. От вина ее щеки немного порозовели. Ранесса перестала дрожать, но есть не могла. К счастью, они были единственными гостями, находившимися в этот момент в общем зале.

Выпив вина, Ранесса легла на подстилку и закрыла глаза.

Вольфрам подождал, пока она заснет, и направился в комнату для встреч, чтобы рассказать о своих странствиях и передать серебряную шкатулку, принадлежавшую покойному Владыке Густаву по прозвищу Рыцарь Сукин Сын.

Час был уже очень поздний, однако кое-кто из служителей и монахов по-прежнему бодрствовал. Они читали, переписывали, выслушивали вопросы и давали спрашивающим нужные сведения. Навстречу Вольфраму, улыбаясь, вышел один из служителей и приветствовал его. Вольфрам назвал свое имя, показал браслет и хотел было уже сказать, что ему необходимо поговорить с кем-нибудь из монахов по необычайно важному делу, когда служитель вежливо прервал его.

— Мы ждали тебя, Вольфрам из Пеших, — учтиво сообщил он. — Огонь предупредила нас, чтобы, как только ты появишься, послали за ней.

— Огонь? — удовлетворенно повторил Вольфрам. — Замечательно.

Орден Хранителей Времени возглавляли пять монахов: по одному на каждую природную стихию. Пятый представлял Пустоту. Каждого из возглавлявших звали именем стихии, а не его собственным, если у них вообще были собственные имена.