Потом он как бы невзначай оторвал взгляд от Верховного Мага, чтобы посмотреть на ее приспешников и оценить, с кем, возможно, придется сражаться.

Только теперь он заметил еще одного мага.

Шадамер от рождения был необычайно уверен в собственном уме, сноровке и мужестве. В этих своих качествах он почти никогда не сомневался. Однако при взгляде на упомянутого мага Шадамеру стало несколько не по себе. Барона мало волновало, что их стерегут четверо гвардейцев — по одному на каждого пленника. Если добавить к ним двух личных королевских телохранителей, получалось шестеро. Шестеро против четверых. Если следовать поговорке, Шадамер был готов к таким превратностям каждый божий день, а по святым праздникам — вдвойне. Присутствие Владычицы значительно облегчало дело. Однако барон как-то упустил из виду, что Высокочтимый Верховный Маг призовет к себе на подмогу подвластного ей боевого мага.

Шадамер глубоко вздохнул. Он хорошо знал этого боевого мага. Тасгалл, так того звали, являлся грозным противником. Правда, в последний раз они сражались на одной стороне. Шадамер дружески улыбнулся Тасгаллу, как товарищ товарищу.

Взгляд Тасгалла остался каменным. Шадамер вспомнил (увы, запоздало), что этот маг всегда недолюбливал его.

«Если уж и Тасгалл вляпался в Пустоту, тогда нам всем остается поцеловать на прощание собственные зады», — мысленно произнес Шадамер.

Среди всех магов боевые маги вызывали наибольший страх. Боевой маг обучался магическим способам ведения войны, направленным на то, чтобы остановить или уничтожить врага. Однако боевой маг рассчитывал не только на силу магии. Он был одновременно искусным воином, мастерски умеющим владеть и обычным оружием. Тасгалл предстал перед пленниками во всем своем боевом великолепии: кольчуга и нагрудник с эмблемой Боевого Мага — бронированным кулаком. На поясе у него висел тяжелый двуручный меч. Тасгалл был выше среднего роста, крепко сбит, с могучими плечами и такими же могучими руками. Он стоял, слегка расставив ноги, — уверенный, бывалый солдат, не раз доказавший в сражениях, на что он способен.

Шадамер краем глаза уловил какой-то отблеск. Несмотря на яркий солнечный день, на письменном столе, со стороны Тасгалла, стояла зажженная свеча. Она предупреждала пленников, сообщая, что боевой маг владеет заклинаниями как магии Земли, так и магии Огня.

Острые карие глаза Тасгалла еще при входе оценивающе осмотрели каждого узника, и, хотя он держал в поле зрения их всех, его глаза часто возвращались к Гриффиту. Он чуял в Вещем своего возможного магического противника.

Последним, кого заметил Шадамер, был высочайший и святейший король Виннингэля Хирав Второй.

Мальчик стоял у края письменного стола и вертел в руках гусиное перо. Кловис что-то сказала ему, и он повернулся лицом к четверым пленникам.

Хирав был миловидным ребенком. Его темные, с золотистым отливом волосы блестели, словно отполированное красное дерево. Глаза у мальчика были зелеными, с золотистыми крапинками. Густые темные ресницы лишь подчеркивали этот редкий цвет глаз, а такие же густые темные брови скрывали их беспокойное скольжение по лицам взрослых. Лицо маленького короля было болезненно бледным — чувствовалось, что ему не разрешали играть на солнце и свежем воздухе. Хирав Второй был разодет, как маленький взрослый: блуза, шелковые облегающие штаны и подбитая горностаем пелерина, выглядевшая совершенно нелепо на восьмилетнем ребенке. Он стоял, не сутулясь и не ерзая на месте, и изо всех сил старался выглядеть настоящим королем, но покрасневшие глаза и такой же красный кончик носа показывали, что мальчик совсем недавно плакал.

Шадамер вдруг почувствовал острую жалость к этому ребенку и ненависть к тем, кто сделал его своей игрушкой.

— На сей раз я клянусь богами, — пробормотал себе под нос Шадамер, — если мне не удастся сделать большего, я хотя бы позабочусь о том, чтобы этот малыш смог вволю гонять палкой мяч на зеленой лужайке.

Шадамер поклонился королю. Эльфы тоже поклонились, но сдержанно. Джессан вообще бы не стал кланяться, если бы барон не подтолкнул его.

Хирав Второй ответил легким наклоном головы, после чего его глаза сразу же скользнули в сторону Кловис, ища одобрения.

Мозг Шадамера продолжал работать с лихорадочной быстротой. Пока барон кланялся королю, у него уже созрел замысел дальнейших действий.

Они стояли в центре комнаты, примерно в четырех футах от письменного стола. Кловис находилась позади стола, король — впереди, чуть справа. Стража четверых пленников стояла прямо за их спинами. Двое королевских телохранителей оставались у двери, лицом к передней. Тасгалл оказывался почти напротив Гриффита. Дамра стояла за Шадамером, несколько справа. Эльфы превосходно играли свои роли, напустив на себя благопристойно-рассерженный вид. Джессан находился по левую руку от барона.

По лицу юного тревиниса невозможно было понять, о чем он думает. Джессан стоял, как столб, тупо хлопая глазами. Он казался диковинным существом, непонятным образом занесенным в королевский дворец. Длинные спутанные волосы, бронзовая от солнца кожа, поношенные, изорванные и довольно грязные кожаные штаны и такая же рубаха, украшенная бусинами. При виде молодого воина глаза короля округлились, и он уже не сводил их с Джессана. Для ребенка, видевшего десятки благородных эльфов и баронов, тревинисский дикарь был абсолютно неизвестным и впечатляющим зрелищем.

— Гриффит возьмет на себя Тасгалла, Дамра займется Кловис, а мы с Джессаном разделаемся с охраной, — мысленно проговаривал Шадамер детали своего замысла. — Я беру мальчишку в заложники. Разумеется, я не собираюсь причинять ему вред, но они об этом не знают. Они считают меня сорвиголовой, от которого можно ожидать любых выходок. Мы убегаем по коридору и добираемся до тайного перехода, который, если мне не изменяет память и удача, открывается так же, как и тридцать лет назад, и по-прежнему выходит наружу где-то возле сортиров. Все не так уж и сложно.

Высокочтимый Верховный Маг покинула свое место и встала сбоку от стола. Если Кловис пыталась сразить пленников полным набором регалий, свидетельствующих о ее высшей власти в Церкви, она напрасно теряла время. Шадамера она интересовала даже меньше, чем изъеденная молью шкура шнэя в углу, и он едва скользнул по ней глазами. Глядя на короля, барон ослепительно улыбнулся и произнес:

— Нас доставили сюда по приказу вашего королевского величества. Каковы будут ваши распоряжения на наш счет?

Слова барона застали малолетнего короля врасплох. Этого он не ожидал и умоляюще уставился на Кловис, поспешившую ему на выручку.

— Я знаю вас, барон Шадамер, — отчеканила она.

— Ваши слова, госпожа, — для меня полная загадка, — ответил барон, по-прежнему улыбаясь юному королю.

— Думаю, и вы тоже знаете меня. — Губы Верховного Мага сжались. — Я голосовала против того, чтобы дать вам возможность пройти испытания на право стать Владыкой. Очень жаль, что тогда к моему мнению не прислушались. Я до сих пор убеждена, что испытания были пройдены вами обманным путем, хотя я не смогла бы этого доказать. Однако меня ничуть не удивило, когда у вас не хватило мужества и вы отвергли честь, которую боги все же соблаговолили вам даровать.

— А-а, Почтенный Маг, — сказал Шадамер, наконец удостоив ее взглядом. — Теперь я вспомнил вас. Вообще-то неизвестно, кто кому оказывал честь. По-моему, это богам должно было быть лестно, что я принимаю их милость. Но я был не вполне готов оказать им подобное одолжение.

Лицо Кловис побагровело от гнева. Верховный Маг раздулась прямо на глазах и уже раскрыла рот для ответа, но Шадамер решил, что пора кончать с хождением вокруг да около. Барон повернулся к оторопевшему Хираву Второму.

— Ваше величество, — сказал Шадамер, оставляя без внимания злобное шипение Кловис, — я и мои спутники за шестнадцать дней проехали в седле тысячу миль, чтобы сообщить вам страшные новости. Десятитысячная армия невиданных доселе существ — порождений Пустоты — находится всего в двух днях пути от Нового Виннингэля. Эту армию возглавляет некий принц, отдавший себя Пустоте. Теперь он намерен отправить туда же Виннингэль и ваш народ. Вашему величеству необходимо предпринять срочные меры по защите вашей столицы и ваших подданных, ищущих у вас защиты.