Рейвен пытался хоть что-то придумать, но в конце концов бросил эту затею. Он ничего не знал о том, как будет происходить это празднество и что вообще включает в себя «день бога». Действительно ли он увидит новоявленного бога таанов? Этого Рейвен не знал. Он заснул возле столба, полный решимости проснуться завтра пораньше и посмотреть, как будут разворачиваться события. Если появится пусть даже ничтожная возможность, он ею обязательно воспользуется.

Весь лагерь таанов спозаранку пришел в движение. Празднование дня бога, как и участие в сражениях, было одним из главных событий в жизни таанов. Воины выходили из шатров, украшенные бусами, птичьими перьями, скальпами и черепами. Они нацепили на себя все части доспехов, начищенные до зеркального блеска. Те же, кто еще не успел снискать боевую славу, надели доспехи из костей, прикрепленных к кускам кожи. Некоторые предпочли вместо доспехов оставаться лишь в набедренных повязках, выставляя напоказ ритуальные рубцы и сверкая разноцветными камнями.

Воины обоих полов собирались кучками, и по их громким голосам и резким жестам Рейвен догадался, что они рассказывают о былых сражениях. Надсмотрщики, дети, полутааны и человеческие рабы вычистили все пространство внутри лагеря. Вениками из веток они вымели все камешки, прутики, обглоданные кости и прочий сор.

Шаман Рылт появился в длинном черном одеянии, набросив на плечи пятнистую шкуру леопарда. Вместе с ним шли два молодых таана, повторявших каждое его движение и жест. Рылт подошел к воинам, которые немедленно расступились, пропуская его внутрь своего круга. Ученики (если молодых таанов можно было так назвать) опустились на корточки неподалеку от круга воинов и внимательно следили за своим учителем.

Приведя в порядок лагерь, надсмотрщики занялись приготовлением пищи. За последние дни тааны убили нескольких диких кабанов. Теперь их туши жарились в специальной яме. Как объяснила Дур-зор, кабанье мясо считалось сильной пищей, пригодной для трапезы в день бога.

Запах жареного мяса дразнил и мучил Рейвена. Его кормили один раз в день, после заката. Разумеется, он и не мечтал отведать кабаньего мяса. Оно предназначалось для воинов; остатки, если они будут, пойдут надсмотрщикам и детям. Рабам и полутаанам полагалась слабая пища — мясо кроликов, белок и оленей. Рейвен внимательно наблюдал за происходящим в лагере, надеясь увидеть Дур-зор и привлечь ее внимание.

Обычно, когда Дур-зор занималась своими повседневными делами, она не поворачивала головы в его сторону. Вряд ли она вспомнит о нем в такой день. Но, к немалому удивлению Рейвена, утром девушка не только взглянула на него, а даже подошла к нему. Рейвен искренне обрадовался.

— Меня послал Ку-ток, — сказала она, ставя на землю миску с пищей. — Он хочет, чтобы ты был сыт и выглядел сильным, когда избранник бога придет осматривать рабов, захваченных в плен.

— Дур-зор, погоди немного, — умоляюще произнес Рейвен. — Расскажи мне, как будет происходить празднество.

Дур-зор озабоченно поглядела в сторону Ку-тока.

— У меня еще много дел, — начала она.

— Если ты не останешься, я не буду есть, — пригрозил Рейвен, отпихивая миску с дымящимся мясом.

Рейвену не хотелось навлекать беду на Дур-зор. Он знал: если он не станет есть, ее обязательно накажут. Если она задержится возле него больше положенного, ее тоже накажут. Но у него не было выхода, и он поступал так из отчаяния.

— Ладно, — согласилась Дур-зор, опускаясь на корточки. — Утром мы прибрали весь лагерь и подготовились к появлению бога или его избранника, если дела не позволят богу появиться самому. Когда солнце поднимется высоко, начнутся кда-кылки .

— А что из себя представляют эти… — Рейвен никак не мог с первого раза выговорить зубодробительное таанское слово.

— Это состязания между воинами. Давным-давно, на родине таанов низамами становились самые сильные воины. Чтобы выбрать сильнейшего, воины сходились и сражались за честь стать вождем племени. Битва продолжалась до смерти одного из бойцов. Если проигравший не погибал, его изгоняли из племени, а это означало почти верную смерть. Наш бог прекратил такие состязания, сказав, что много сильных воинов гибнет понапрасну. И тогда наградой за победу в кда-кылках стала не власть над племенем, а трофеи, раздаваемые нашим богом: оружие, доспехи. Многие сражаются ради собственной чести. Тебе понятно?

Рейвен ответил не сразу. Он жевал медленнее обычного, раздумывая над словами Дур-зор. Наконец он спросил:

— Что будет со мной и остальными рабами?

— Сначала наш бог или его избранник приходят посмотреть кда-кылки. Наш бог очень любит эти состязания. Когда кда-кылки заканчиваются, он раздает награды. Потом он требует показать ему рабов. Тааны, захватившие рабов в плен, приводят их, и наш бог их оценивает. За тех рабов, которых он отбирает себе в услужение, он дает таанам доспехи и оружие. Всех рабов, которых он отберет, посылают в рудники или в другое место, какое нашему богу будет угодно указать. Но это касается мужчин. Человеческие рабыни, скорее всего, останутся здесь. Тебя обязательно пошлют в рудники. Нашему богу там нужны сильные рабы.

Может, ему показалось или в голосе Дур-зор действительно проскользнула грустная нотка? Неужели она сожалела, что им придется расстаться? Неужели их ежедневные разговоры что-то значили для нее и ей нравилось говорить с ним? Или же это просто входило в ее обязанности? Раньше ему думалось именно так, но, возможно, он ошибался.

Рейвен молча дожевывал последний кусок мяса. Дур-зор то и дело оборачивалась через плечо и встревоженно глядела в сторону Ку-тока. К счастью, тот был поглощен чьим-то боевым повествованием и, похоже, начисто позабыл о Дур-зор.

Пока Рейвен ел, у него созрело решение. Он пока не знал, что ему даст этот замысел, однако терять ему было нечего.

— Дур-зор, я прошу тебя передать Ку-току, что я хочу состязаться в этом… — он запнулся, выговаривая неподатливое слово, — в этом кадылке.

Ее глаза удивленно округлились.

— Ты хочешь участвовать в кда-кылке?

— Да, — подтвердил Рейвен.

— Это невозможно. — Дур-зор потянулась к пустой миске, чтобы забрать ее. — Ты же раб.

— Постой, Дур-зор! Выслушай меня!

Рейвен вцепился в миску, а девушка не осмеливалась подойти ближе, чтобы взять ее.

— Скажи Ку-току, что я хочу сражаться в состязании и этим доказать, что я — стоящий раб. Я бы хотел биться с самим Ку-током, — добавил Рейвен, но по лицу Дур-зор сразу понял, что такой чести ему не окажут. — Если я не могу биться с ним, я готов биться с любым, кого он выберет. С оружием или голыми руками.

Дур-зор слушала его и качала головой.

— Передай Ку-току: если я одержу победу, он получит богатую награду, — добавил Рейвен.

— А если ты проиграешь и тебя убьют, Ку-ток вообще ничего не получит.

— Ему придется рискнуть. Я рискую, и он тоже. Послушай, Дур-зор, разве Ку-ток не любит рисковать?

Девушка закусила губу.

— Тебе действительно этого хочется, Рейвенстрайк?

— Очень хочется, Дур-зор.

Она вздохнула, и Рейвен уже испугался, что она не согласится выполнить его просьбу, но неожиданно Дур-зор улыбнулась.

— Такого еще никогда не было на кда-кылках. Но тааны могут согласиться. Все тааны любят риск. Я передам Ку-току твои слова.

Рейвен пододвинул ей пустую миску. Дур-зор схватила ее и ушла. Приблизившись к кругу воинов, девушка опустилась на колени и стала смиренно ждать, пока кто-нибудь из них соизволит обратить на нее внимание. Наконец шаман Рылт заметил ее и что-то сказал Ку-току. Тот, явно раздосадованный необходимостью отрываться от интересного повествования, грубо поставил Дур-зор на ноги, уже готовый ударить ее по лицу.

Девушка быстро выпаливала слова и то и дело показывала в сторону Рейвенстрайка, который стоял во весь рост и пристально глядел на Ку-тока.

Тааны удивленно слушали слова Дур-зор. Несколько воинов презрительно засмеялись, но Ку-ток оставался серьезным. Рейвена не покидала надежда. Судя по виду Ку-тока, он заглотнул наживку. Возможно, он был азартным игроком, готовым ради высокой ставки рискнуть всем. Потом Ку-ток что-то сказал, и смех воинов сменился недовольными и даже сердитыми криками.