Разворачивается и выходит из кабинета.

А я сижу с открытым ртом, потеряв дар речи. Вот это поворот, нифига себе! Дарина извинилась?! Первый раз в жизни!

Хотя вру, второй. Уже разочек было дело, когда она предлагала перемирие.

Это я, баран, вечно ее подкалываю и никогда не извиняюсь, если перегибаю палку или обижаю девушку. И сегодня снова повел себя не так, как хотел.

Да что за черт! Рядом с ней невозможно вести себя адекватно и сдержанно! Вроде и должен злиться, а чувствую себя снова виноватым.

Бью кулаком по столу, срываюсь с места, хватая на ходу пиджак, и выбегаю на улицу, перепрыгивая через ступеньки. И провожаю взглядом габаритные огни, которые через несколько секунд скрываются за поворотом. Хотя, что я могу ей сказать?

Достаю мобильный из кармана и смотрю на экран. Секунда, две, три… и я убираю гаджет назад. Тяжело вздыхаю и направляюсь назад в офис. Когда же закончится эта пятница?

Дарина

Все выходные думаю, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В благородство Балабанова, конечно, трудно поверить, но лично у меня его поступок вызывает восхищение. И я все чаще думаю об этом красавце. Не выходит он у меня из головы, хоть ты тресни.

В воскресенье еду к Аньке в сервис, где узнаю, что это, оказывается, Васька, зараза такая, сдал меня с потрохами. Собираюсь прибить его на месте, но мужчина прячется за спину моей подруги, которая только усмехается от подобной картины.

— Дариночка Александровна, я ж как лучше хотел, — скулит Васька, высовывая голову из-за Анькиной спины.

— Убью, гад такой, — замахиваюсь, а Васька вжимает голову. Правда, потом открывает один глаз, наблюдая, что я стою на месте, не предпринимая никаких дальнейших действий, и усмехается.

— Парень-то хороший, у меня глаз на добрых людей намётан, — выдает Василий. — Он точно помог?

— Надо было тебя посадить, — выпаливаю, наблюдая, как мужчина поникает, шмыгает носом и говорит обиженным голосом:

— Ну, зачем вы так.

— Ладно, я пошутила, — развожу руками. — Иногда у меня шутки дурацкие, но ты все равно гад, — грожу ему пальцем, а он в ответ смеется…

В понедельник даже встречаюсь с риэлтером, которого нахожу в Интернете. Район не престижный, квартира однокомнатная, еще и седьмой этаж из девяти — максимум двенадцать тысяч долларов, и то, если повезет. Говорю, что подумаю, а у самой ни одной здравой мысли в голове.

Поживу сначала в родительской квартире, пока маму не выпишут, а после перееду к Миланской. Знаю, что она пока не собирается продавать свою жилплощадь. А дальше…

Проблемы будем решать по мере их поступления, как говорил кто-то из умных людей. Надеюсь, что все образуется, и Пашка подождет с деньгами. Не могу я оставить всё, как есть. Конечно, я ему благодарна, что помог, но долг все равно отдам.

Во вторник с утра маме делают операцию, и я вся на нервах. Пока не звонит отец и не сообщает, что все прошло успешно. Врачи дают оптимистические прогнозы, и я выдыхаю, понимая, что не могла работать в полную силу.

Шеф в очередной раз ворчит при виде моего бледного вида и, чтобы я развеялась, отправляет с проверкой в один из районных отделов полиции.

Три часа следаки компостируют мой многострадальный мозг. Где их таких уникумов понабрали только, скажите на милость. Но я немного отвлекаюсь от своих проблем, перестраиваясь на работу и вычитывая нерадивых сотрудников за халатность в заполнении документов.

На улице уже темень, когда выхожу из отделения. Завожу двигатель, чтобы прогрелся, и покидаю автомобиль, решая подышать морозным воздухом. Подкуриваю сигарету, глядя куда-то перед собой. Как же я устала, и никаких радужных перспектив на будущее.

Боковым зрением наблюдаю, как из центрального входа райотдела вылетает паренек. Бежит так быстро, как будто за ним гонится стая хищников. Куртка нараспашку, шапка в руке, и волосы развеваются на ветру.

При виде меня мальчишка резко меняет траекторию своего движения, направляясь в мою сторону.

— Тетенька, помоги, — останавливается рядом и тяжело дышит.

— Чем, интересно? — произношу безразличным тоном, потому что мне нет дела до чужих проблем. Со своими бы разобраться.

— Спрячь меня, тетенька, — голос мальчика испуганный, а он сам оглядывается назад.

На вид лет четырнадцать-пятнадцать, одет прилично; интересно, что ему понадобилось в райотделе? Хотя, сейчас такая молодежь пошла, что иногда волосы дыбом встают от их поведения.

Не знаю, что именно бьет мне в голову, но я подхожу к задней двери и открываю ее:

— Бегом!

Мальчишка запрыгивает на заднее сиденье, я быстро захлопываю дверь и поворачиваюсь спиной к машине, а лицом к центральному входу, из которого через пару минут выбегает старший лейтенант Ирина Миронова— инспектор по делам несовершеннолетних.

Сбегает вниз по ступенькам и останавливается, оглядываясь по сторонам.

— Вот же засранец, — кричит девушка, продолжая крутить головой в разные стороны. — Куда он делся?

В этот момент Ирина замечет меня и быстрым шагом направляется в мою сторону. Не хватало еще проблем нажить на ровном месте.

— Что случилось? — кричу ей и делаю три шага вперед.

— Дарина Александровна, не видели паренька? Высокий, светловолосый, только что на улицу выбежал.

— Пробегал тут какой-то, — киваю головой в сторону КПП. — Туда двинул.

— Вот, черт, — вздыхает девушка.

— А что натворил? — затягиваюсь, выпуская струйку дыма.

Надеюсь, веду себя непринужденно и никак не выдаю своего нервного состояния.

— С другом магазин ограбили.

— В смысле? — округляю глаза.

— Так, по мелочи, — Ирина машет рукой. — Один отвлекал, второй три бутылки Фанты спер. Тот, что отвлекал, успел сбежать. А второго на входе посетитель схватил. И ведь на минутку отвернулась, а он уже смылся.

— Фамилия и адрес есть, чего переживать, — говорю спокойно, а в глубине души закипаю.

Вот ведь, засранец. “Тетенька, помоги!” Я тебе сейчас так помогу, век помнить будешь! Еще и меня чуть не подставил. Надеюсь, никто не видел, как мальчишка прыгнул ко мне в машину.

— Не успела записать его данные. Ни имени, ни фамилии, ни адреса. Ладно, — девушка начинает ёжиться от холода. — Скоро рейд по школам, я его запомнила. Найду. Всего хорошего, Дарина Александровна.

— И тебе, — произношу громко, а когда старший лейтенант скрывается за дверями райотдела, добавляю: — Не хворать.

Выбрасываю окурок в урну и сажусь за руль.

— Спасибо, тетенька, — произносит мальчишка, когда я выруливаю со стоянки и наблюдаю в зеркало заднего вида его довольную физиономию.

— Во-первых, я тебе не тетенька, — произношу строгим голосом. — А во-вторых, это кто ж тебя воровать научил?

— Так мы это, — запинается паренек. — Поспорили. Мы бы все вернули, честное слово.

— Знаешь, есть такая книжка под названием Уголовный кодекс? — вижу, как мальчик опускает глаза вниз и начинает громко сопеть. — И ваша шутка попадает под статью 213 — Хулиганство. Реальный срок можно получить. В тюрьму захотел?

— Нет, — тихо отвечает мальчишка. — Я больше так не буду, честное слово.

Глядя на его поникший вид, у меня пропадает всякое желание и дальше проводить воспитательные беседы. Нет ни сил, ни желания. Вот сейчас сдам его родителям, пусть они воспитывают свое чадо.

— Звать тебя как? — спрашиваю, наблюдая в зеркало, как мальчик оживает.

— Максим Романов. Можно просто Макс. А тебя?

— А меня Дарина, — поднимаю правую руку ладонью вверх, а мой юный спутник пожимает ее по-мужски. — Очень приятно, — снова возвращаю руку на руль. — Адрес диктуй, куда везти тебя.

— Улица Кирова, дом двадцать четыре, — выдает Макс.

Что-то смутное всплывает в голове, но никак не могу понять, откуда мне знаком этот адрес. Может, кто по делу проходил, всех ведь не упомнишь.

— Родители дома? — продолжаю допрос.

— Нет, — тяжело вздыхает пацан. — За границей.