— Как?

— Так. Их нужно наказать!

— Кого?

— Терскую и Аальста.

— За что-о? Ну дорогая… лезть в дела сердечные… — непонимающе поднял плечи император, втянул голову и распахнул глаза, разводя руками. — Это же будет глупо выглядеть! Тем более что мы сами в общем-то отчасти виноваты… Мы же запретили им встречаться… С Аальстом-то понятно. Но вот Диний…

— Мне плевать, как это будет выглядеть! Я хочу, чтобы они тоже страдали, как и мои дети! Альвеар!

— И как я организую им сердечные страдания? Ты что, смеешься?

— Организуй любые.

— Хм… — забарабанил пальцами в задумчивости император по крышке стола. — Ну… На днях корпус маршала Шайву уходит в восточные провинции… Разобраться с этими недоумками. Могу отправить их вместе с ним. Места там не очень. Пусть поживут месяцок-другой на голой земле, в палатке. Это не в столице сидеть. Проветрятся. И от тебя подальше будут. Ты довольна?

— Мало.

— Слушай, но я же не могу вот так вот, с бухты-барахты наказывать практически детей? Которые виноваты только в том, что имеют смелость любить, кого им хочется. А? Анж? Ну хватит. Остановись!

Императрица поджала губы и промолчала.

Грязи, правда, не было. Пора ранней весны. Деревья — в дымке пробивающейся зелени, голубое небо, ветерок, пахнущий водой, яркое, уже припекающее солнце… Красота! Я удобно сидел на крыше своего сухопутного крейсера и, вытянув ноги, смотрел на расстилающуюся впереди дорогу. Четверка тяжеловозов, не скажу чтобы бодро, но и не рвя жилы, тянула его по дороге. Все шло пока хорошо. Мой домик оказался не настолько тяжел, как я опасался. Где-то в средине его строительства мне пришла в голову еще одна мысль — а зачем мне в нем, собственно, столько грузовых ящиков? Если использовать это пространство под продукты питания, дрова, корм для лошадей, то да. Но я же маг, владеющий заклинанием невидимого кармана! Я же все в него могу сложить! Сказано — сделано! И конструкция была в очередной раз подвергнута корректировке. В результате появилось место для второго слуги, вертикальная внутренняя лесенка на крышу, а на крыше сиденье под съемным тентом. Этакая небольшая смотровая площадка. Второго слугу я взял из соображений гигиены. Как-то мне однажды вдруг представилось, как одними и теми же руками: и навоз, и лошади, и уборка, и вынос туалета, и готовка… Притом что воды с собой будет не так уж и много. Как-то мне не комильфо стало. Как там повар руки мыть будет? Не следить же постоянно за ним? Двое слуг — более подходящий вариант. Один — на грубые работы, а второй — на более деликатные, связанные с приготовлением пищи. Совсем не хочется в дороге животом маяться. Целители в отряде, конечно, будут, помогут. Но если причину не удалить — то так и будешь все время бегать. То в туалет, то к ним… Да даже и без этого. Ну брезглив я. Чего тут.

В представление публике моего средства передвижения я постарался внести некий элемент театральности. В назначенное время я легкой походкой небрежно вышел на площадь перед парадной лестницей — точкой сбора. На ней уже толпились отбывающие, их навьюченные мешками лошади, некоторое количество родителей, студенты-провожающие, студенты-зеваки и кто-то из преподавателей. Короче, было людно. Яркие наряды гостей, серые и темные дорожные костюмы отъезжающих, разноцветные студенческие мантии, лошади различных мастей и размеров. Шум, гам, разговоры, толкотня. Запах навоза, лошадей, духов и дыма очага из «Стекляшки». Центральный двор университета кипел жизнью. Явление мое в этой сутолоке никто не заметил, но, когда всех выстроили в одну шеренгу, дабы сосчитать и толкнуть напутственную речь перед отправкой, тут-то я и «всплыл». Картина следующая — лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки… лошадь, наездник, сумки, и… улыбающийся я. Без лошади. Без сумок. Один, с коротким стеком в руках.

— Эриадор Аальст! — громко выкрикнул читающий по списку помощник главного эконома.

— Я! — не менее громко отозвался я, сделав грудь колесом и приняв бравый вид.

Пауза. Разглядывание. Недоумение.

— Э-э… А где ваша лошадь, господин Аальст? Сумки… Где… все?

— В пути.

— Что значит — в пути?

И тут, как будто кто подгадал, со стороны ворот раздался звук. Не грохот, нет. Звук солидных колес, солидно катящихся по каменным плиткам. Этакий глухой гул. Здоровенный черный фургон, мелькая красными спицами шести высоченных колес, въезжал на площадь. На облучке в черном костюме и широкополой шляпе такого же цвета сидел кучер, управляя четверкой черн… Эй! Эй! А это что еще за рыжая скотина?!

Один из тянувших фургон тяжеловозов был… рыжим, портя весь антураж. Я же хотел, чтобы все было в одной цветовой гамме! Рыжего я не планировал! Не было его! Откуда?

Фургон между тем заложил по площади нехилый радиус и величественно, аки супертанкер, направился ко мне. При приближении стало видно, что на нем есть рисунки. У входной двери, слева и справа от нее, в полный рост красовались два скелета, весело оскалившись блестящими черепушками. Над дверью надпись: «Привет из тьмы!» По стенам фургона, тут и там, были видны страшные рожи, нарисованные так, что они становились заметными только при пристальном разглядывании.

— Вот, — не оглядываясь, небрежно махнув рукой назад на остановившийся фургон, сказал я, — моя лошадь.

Тишина. Потом площадь разом взбурлила, обмениваясь впечатлениями.

— Это? Лошадь?

— Даже не одна, а четыре… как видите.

— Но… так не принято.

— Не принято… что?

— Вы должны ехать на лошади.

— Но я, собственно, на ней и поеду.

— Вы поедете в карете.

— Это нюанс, на который совершенно не стоит обращать внимания. Я внимательно ознакомился с предписанием. В нем нет конкретного указания на то, что я должен обязательно трястись верхом. Там сказано — должен прибыть к такому-то и тогда-то… и все! А на чем и как — совершенно без разницы! Почитайте.

— Хм… Такая большая и тяжелая карета наверняка отстанет от верховых…

— Ну вот когда это случится, тогда и будете с меня спрашивать… А пока ведь ничего не произошло, не так ли?

— Ну что ж… Коль вы так уверены в своем решении… Пожалуйста, — пожал плечами мой собеседник. — А зачем вы так его разрисовали? Вы не боитесь, что люди будут от вас шарахаться?

— Именно с расчетом на это, — радостно оскалился я. — Защита от воров.

— Вы думаете, что кто-то полезет к магу? Да еще к темному? Серьезно? — искренне удивился помощник эконома.

— Мало ли кого по дорогам носит… Особенно по военным. А я, если называть вещи своими именами, еще совсем не маг. Я им пока только числюсь. Первый курс. Ну какой из меня маг? Да из всей нашей команды! Какие мы маги?

Я напустил на себя скромный-скромный вид.

— Но с вами едут настоя… Э-э-э… опытные маги. И старшекурсники.

— И кто именно из них будет сторожить мое имущество, господин магистр?

— Мм… И все же… в таком виде… ехать по землям империи… Ну не знаю. А что по этому поводу сказал ваш преподаватель? Он согласился?

— Какой именно преподаватель?

— Ну уж не госпожа Элеона, конечно. Хотя и ее мнение было бы интересно услышать.

— Магистр Николас уехал. Кто-то где-то внезапно умер… А госпожа магесса еще не видела.

— А! Вот как, значит! Ну не знаю, не знаю… Можно ли вас выпускать в таком виде… Я доложу господину ректору… Как он решит.

На этом и разошлись. После пересчета голосов, сверившись со списком, дело было передано в руки ректора. На пару слов, сказанных почтительно наклонившимся к нему помощником эконома, тот бросил в мою сторону недовольный взгляд, секунды три посмотрел и махнул рукой: «Не до того, мол, оставь!» Ну и отличненько…

Мотэдиус с первой площадки лестницы, немного наклоняясь над перилами, произнес короткую напутственную речь, пожелал всем успехов «в ратном деле» и дал знак отправляться. Похоже, с облегчением. Площадь, угомонившаяся было на время его речи, вновь забурлила. Провожающие ринулись к отъезжающим, видно разом вспомнив о каких-то срочных, недоделанных делах.