От этих слов Евгара я чуть сознание не потеряла. Я ведь любила его, и была уверена, что и он меня любит, пусть даже не так сильно, как я его. Оказывается, он меня лишь терпел...

– Что тебе не нравилось?

– Долго объяснять, да ты и не поймешь! Вернее, понять это тебе не дано! К тому же сейчас не время и не место объясняться!

– Тогда эта мерзкая девчонка пусть немедля уберется отсюда, а мы...

– Я запрещаю тебе говорить о ней так грубо и в подобном тоне! Меня уже давно многое раздражало в нашем браке, а сейчас, когда я встретил свою настоящую любовь... Я долго терпел, не хотелось причинять тебе боль, но раз ты сама обо всем узнала, да еще и пришла сюда, то больше молчать не стоит. Нам надо развестись, и чем скорей, тем лучше. Ты пришла сюда за правдой? Тогда слушай: я очень счастлив со своей любимой девушкой, но мы не можем быть вместе, и знаешь, почему? Из-за того, что наш с тобой брак не расторгнут, хотя семьи у нас уже давно нет, каждый живет своей жизнью!

– Ройзи, мерзавка, пошла вон отсюда! – я сдерживалась из последних сил. – С тобой, дрянь такая, разговор впереди.

– Не смей ей приказывать! И оскорблять ее я тебе не позволю! Чтоб ты знала – я с Ройзи словно впервые жить начал, у меня будто крылья за спиной выросли! До каждой нашей с ней встречи считаю даже не часы, а минуты, и даже короткие расставания с этой девушкой для меня хуже смерти! И потому прошу тебя уйти отсюда по-хорошему, иначе я за себя не отвечаю! Ты мне нужна не больше, чем любая другая баба...

– Ройзи, говорю тебе в последний раз – убирайся! – у меня от ненависти перехватывало горло.

– Ты уйдешь отсюда, или нет? – рявкнул Евгар. – Неужели самой не ясно, что тебе здесь делать нечего?

Я невольно отметила: Евгар опять находится под хмельком, вернее, к этому времени он уже хорошо принял на грудь, а иначе бы так себя не вел. А ведь ему нельзя пить, совсем нельзя... Но ведь даже у тех, кто находится в подпитии, должны быть хоть какие-то понятия о том, что можно говорить в подобной ситуации, а о чем лучше промолчать! Возможно, не будь муж крепко подвыпившим, он бы всего этого не сказал, но известно – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Но Ройзи, дрянь, которая с детства воспитывалась в нашем доме, и чья семья живет на мои деньги... И вот благодарность за все, что я для них делала! От этой девчонки ничего подобного я никак не ожидала! Самым удивительным было то, что мое внезапное появление ее всего лишь немного смутило, но не более того. Дорогая племянница безо всякого стеснения и с немалым любопытством смотрела на нас, словно перед ее глазами разворачивалось захватывающее представление, а потом на лице Ройзи и вовсе появилась победная улыбка – ну как, мол, дорогая тетушка, кого из нас двоих он любит, а?

Я стояла и смотрела на дорогое вино и засахаренные фрукты, лежащие на столе возле кровати, а потом в глаза бросился широкий золотой браслет на руке Ройзи, и меня стало просто-таки потряхивать от бешенства. Понятно, что это подарок Евгара...

Наверное, если бы к этому времени я уже не была настолько выведена из себя всем происходящим, то, без сомнения, сумела бы сдержаться. Беда в том, что слишком много накопилось у меня в душе за последние сутки, а обидные слова мужа и насмешливая улыбка Ройзи явились теми последними каплями, что переполнили чашу моего терпения, и что-то разом переломило в моей душе. Так, все, с меня хватит! До безумия захотелось стереть с лица наглой девчонки победную улыбку, а заодно дать ей понять, что со мной такие игры затевать не стоит! Проще говоря, сейчас я была доведена до такого состояния, когда о последствиях своих поступков человек уже не думает.

Раньше я слышала, что у каждого из нас в жизни могут быть моменты, когда разум словно отключается, и человек действует, не задумываясь о последствиях. До сегодняшнего дня я была уверена, что подобного со мной никогда не произойдет – с детства привыкла держать себя в руках, но, как оказалось, я ничем не отличаюсь от тех, у кого эмоции перехлестывают разум. Пожалуй, здесь сыграло свою роль и нагло-насмешливое поведение Ройзи: эта юная дрянь не только не считала свое поведение по отношению ко мне чем-то неправильным, но и во время моего короткого разговора с Евгаром она спокойно и с видимым удовольствием наворачивала засахаренные фрукты, облизывая пальцы, липкие от сладкого сока.

Не помня себя от злости, я шагнула к кровати и за косы сдернула на пол испуганно взвизгнувшую Ройзи, протащила ее по полу до закрытого окна, а затем, выбив раму ударом ноги, с одного маха вышвырнула в оконный проем истошно орущую девку. Откуда у меня взялись силы на такое? А вы потаскайте с мое ящики с мешками...

В тот момент мне не было никакого дела до того, что эта комната находятся на втором этаже, то есть довольно высоко над землей, и Ройзи при падении могла себе что-то сломать или же при приземлении порезаться о разбитое стекло. Ничего, если это даже и произойдет, то дорогой племяннице впредь будет наука. Правда, тогда я не подумала и о том, что окна этой комнаты выходят прямо на одну из главных улиц нашего города, где всегда шумно и многолюдно, да и торговых лавок хватает, а когда на мостовой оказывается голая девица, которую к тому же выбросили из окна... Такое, знаете ли, не забывается.

В этот момент рядом оказался Евгар, который пытался, было, остановить меня, вернее, хотел выхватить из моих рук Ройзи, но не успел, что вполне объяснимо: когда от излишне выпитого несколько заплетаются ноги, то от этого человека не следует ожидать особой шустрости и ловкости.

– Ройзи! – Евгар выглянул в окно, а затем обернулся ко мне. – Ты, ты, как ты смела... Да я тебя!..

Оглянувшись, Евгар подхватил с пола лежащий там длинный осколок оконного стекла и кинулся на меня. Я успела отклониться в сторону от прозрачной узкой полоски, и, защищаясь, сильно толкнула мужа. Возможно, не будь Евгар хорошо под градусом, мне с ним было бы не справиться, но сейчас муж нетвердо стоял на ногах, а это давало мне немалое преимущество. Увы, я не рассчитала сил, а если говорить откровенно, то не очень-то и сдерживалась, и потому толчок получился куда сильней, чем можно было предположить. Беда еще и в том, что в этот момент Евгар находился рядом с окном, вернее, стоял к нему спиной, и потому от моего удара шагнул назад, налетел спиной о подоконник, а потом и вовсе кувыркнулся назад и выпал в оконный проем. Так сказать, отправился вслед за своей юной подругой...

Я не стала выглядывать в окно – судя по громким голосам и смеху, доносящимся с улицы, можно и без долгих пояснений понять то, что там происходит. Говорят, влюбленным надо быть вместе и в радости, и в горести, так вот я и предоставляю им эту возможность поддержать друг друга в нелегкий час – что ни говори, а у них сейчас из одежды на двоих только золотой браслет, а вокруг уже гудит возбужденная толпа...

В этот момент я еще не осознавала, что только что вдрызг разбила свою семейную жизнь, а заодно и перечеркнула очень многое в наших судьбах...

– Арлейн, я тебя хорошо понимаю и рад бы тебе помочь, но, поверь, сейчас нет никакой возможности выполнить твою просьбу... – развел руками господин Крифас. Если учесть, что именно этот человек стоял во главе нашей Торговой палаты, то можно считать, что мне отказывают окончательно.

– Разве я прошу такой большой заем?

– А разве нет? – тяжело вздохнул господин Крифас. – Особенно в наше непростое время – ты ведь в курсе, какие новости приходят из столицы. Не знаешь, что будет через седмицу, и потому пусть Светлые Боги пошлют долгую жизнь королю Корайну – пока на его голове находится корона, можно не опасаться за будущее. Беда в том, что сейчас уже и не скрывают – король тяжело болеет, и вокруг трона начались какие-то игры, как бы до войны не дошло. Вот потому-то нынче каждый не единожды подумает, прежде чем расстанется хоть с одной золотой монетой, а ты просишь тысячу! Да и обеспечения под такой заем у тебя нет, а поручаться за тебя сейчас никто не хочет. Ну, ты понимаешь.