Евгар, и без того удивительно красивый человек, выздоровев, стал еще краше. От него, можно сказать, глаз было не оторвать. Когда мы с ним куда-либо отправлялись вдвоем, то я постоянно ловила восхищенно-завистливые женские взгляды, со всех сторон устремленные на нас. Разумеется, я радовалась тому, что у меня такой красивый муж, но в то же время в сердце нет-нет, да появится ревность – вон их вокруг сколько, баб, которые глаз с Евгара не сводят! Таким только дай намек – враз законную жену в сторону отодвинут!

Хм, вообще-то так оно и случилось...

А, ладно, хватит вспоминать о прошлом, да и я вроде успокоилась. Глаза снова закрываются, так что стоит выспаться, а завтра... Ну, а с остальным понемногу разберемся.

Я стояла у борта корабля и смотрела на небольшую стаю дельфинов, плывущих неподалеку от корабля в чистой голубой воде. Разумеется, я и раньше видела этих удивительных созданий, но когда они оказываются так близко от тебя, то выглядят совершенно иначе – красивые, стремительные, и в то же время добрые, а еще – о диво!, разумные. Недаром при виде этих то ли рыб, то ли животных хочется улыбаться, и невольно забываешь обо всем плохом.

Только что я закончила вести богословскую беседу с отцом Витором и отцом Арном, а потому сейчас мне стоило немного перевести дух от их проповедей и поучений. На борту «Серой чайки», как и положено при поездке в Зайрос, находились двое служителей Святой церкви – без их присутствия корабли в ту страну сейчас не отправляются. Причина подобного распоряжения властей мне неизвестна, но глядя на наших священников, вернее на их постные лица и потертое облачение, можно было предположить, что этих неприметных священнослужителей прихватили на корабль из какой-нибудь занюханной церквушки, как говорится, только для галочки, то бишь для того, чтоб соблюсти условия властей. Вон, даже моряки косились на них со смесью неприязни и насмешки.

Почему? Да просто глядя на святых отцов, отчего-то создавалось стойкое впечатление, что перед нами два закоренелых неудачника, удел которых – крохотная церковка в глухом захолустье, где имеется всего лишь два-три десятка прихожан. Понятно, что дорога на корабле в Зайрос и обратно будет для них самым захватывающим приключением в жизни, о котором они будут вспоминать до конца своих дней, восхищаясь собственной храбростью и отвагой. Каждому из святых отцов было около тридцати лет, и они даже чем-то смахивали друг на друга: среднего роста, худощавые, немного суетливые, чуть неловкие, с одинаково благочестивым выражением на лице и деревянными четками в руках. А еще они в любую свободную минуту пытались наставлять на путь истинный матросов, которые, по мнению этих служителей церкви, давно погрязли в грехе и неправедности. Хм, если так и дальше пойдет, то, не исключаю, что матросы «случайно» окунут благочестивых отцов в воду, причем сделают это не единожды, и вряд ли служители церкви сумеют дать крепким морякам хоть какой-то отпор.

Если откровенно, то из этой парочки отец Витор нравился мне немного больше – ростом чуть повыше своего собрата, да и внешне несколько привлекательней. Еще отец Витор был довольно разговорчив, а уж тексты длинных молитв или жития святых цитировал по памяти едва ли не по часу, причем без остановки. Но все одно оба наших священника отчего-то напоминали серых мышей, которые только что не шмыгают под ногами, появляются там, где их никто не ждет, выслушивают и вынюхивают все, что происходит на корабле.

Что же касается меня, то я с определенной долей настороженности относилась к этой паре, хотя внешне старалась этого не показывать – вряд ли Пес Веры возьмет на корабль двух раззяв или законченных недотеп. К тому же у обеих уж очень правильная речь, неприсущая затюканным провинциальным священникам, да и взгляд довольно цепкий, благостности в нем маловато.

Павлен, он же Пес Веры, сейчас изображал из себя обычного матроса, и ко мне даже близко не подходил, но могу поспорить, что этот человек держит меня под постоянным надзором. Работы на борту хватало, да и жил он в кубрике вместе с остальными моряками. Ну и хорошо, а не то в глубине души я все же испытываю по отношению к Псу Веры некую настороженность – на то они и инквизиторы, чтоб при общении с ними держать ухо востро.

Впрочем, за время пути еще успею разобраться с этими Божьими слугами, а пока лучше постоять и посмотреть на дельфинов. К тому же день сегодня чудесный, на небе редкие тучки, легкий ветерок, солнце не палит, а греет... Я так давно не стояла просто так, любуясь красотой мира, вечно куда-то торопилась, пыталась все успеть... Как же вокруг хорошо, душа просто отдыхает!

Краем глаза заметила, что на палубе показался матрос, который, увидев меня, отпрянул в сторону, и попытался, было, спрятаться. Поздно, я его уже заметила.

– Якуб, ты долго еще намерен хорониться от меня во всех углах? – не отводя взгляда от дельфинов, поинтересовалась я, не повышая голоса. – А ну, мерзавец, иди сюда. Предупреждаю, что играть с тобой в догонялки я не намерена. Если вновь прикинешься, будто меня не слышишь и не видишь, то я обращусь к капитану, и тебя ко мне чуть ли не за ухо притащат.

Два раза повторять не пришлось, ко мне неохотно подошел рыжеволосый парень лет двадцати пяти. Не сказать, что красавец, и лицо усеяно веснушками, но, тем не менее, довольно симпатичный. Вряд ли надо быть очень проницательным человеком, чтоб понять – больше всего на свете этот человек не хотел бы встречаться со мной.

– Здравствуйте, хозяйка... – неохотно пробурчал он, отводя взгляд в сторону.

– Хорошо, Якуб, что ты хотя бы не утверждаешь, будто рад меня видеть... – усмехнулась я. – Заметила, как ты при моем появлении на корабле чуть ли не испарился с палубы, и уже четвертый день прячешься, причем чуть ли не по щелям.

– Да лучше б я испарился!.. – горестно вздохнул парень. – Или утопился...

Передо мной стоял тот самый приказчик, которого я уволила за растрату, и теперь он вовсю пытался изобразить на лице спокойствие и невозмутимость, но это получалось у парня из рук вон плохо. Вообще-то ему было, чего опасаться – увы, но получить назад хоть что-то из тех денег, что он пустил на свои развлечения, мне так и не удалось, а сумма там была, надо сказать, очень даже немаленькая. Причина этому была весьма серьезной: мало того, что Якуб запускал руку в мою кассу, у него еще хватило ума занять деньги у двух ростовщиков, предоставив им в залог родительское имущество. Не стоит говорить, что и эти деньги мой бывший приказчик потратил на веселую жизнь. Когда же стало известно, что я выставила вон этого воришку, ростовщики враз потребовали назад все свои деньги (естественно, с набежавшими процентами), а для начала наложили арест на все имеющееся у них в залоге добро, и в результате я осталась ни с чем...

Правда, на этом история не кончилась: продажа всего залога, то бишь родительского дома и торговой лавки, не сумела полностью покрыть взятые у ростовщиков немалые деньги, после чего Якуб исчез в неизвестном направлении. Теперь господин Трайбис, папаша этого безголового дурня, сидит в долговой тюрьме, тщетно надеясь на то, что сынок его вызволит. Почему именно сынок? Да потому что от ростовщиков вряд ли хоть кто-то дождется жалости или сочувствия.

– Объясни мне, олух, как ты оказался на этом корабле? – этот вопрос сейчас интересовал меня больше всего.

– А что, разве не ясно? – только что не окрысился парень. – Нанялся.

– Слышь ты, павлин ощипанный, а вот хамить мне не следует... – посоветовала я. – Иначе сию же секунду окажешься за бортом, будешь принимать освежающую ванну среди моря-океана. Такое плавание, а заодно и прием внутрь соленой воды в неограниченном количестве очень, знаешь ли, способствует просветлению ума и успокоению нервов. Надеюсь, плавать ты умеешь, а нет – надейся на то, что дельфины не дадут утонуть. Говорят, эти благородные создания спасают даже некоторое дерьмо, плюхающееся на поверхности. Потом я крикну о том, что за бортом оказался человек, и тебя, конечно, вытащат, после чего нам придется объясняться с капитаном...