Когда же мы покинули монастырь, то колокольный звон сопровождал нас очень долго. Даже когда мы удалились от святой обители на достаточно значительное расстояние, отдаленный звук колокола словно желал нам счастливого пути. Правда, на опального принца этот чистый звук действовал совершенно иным образом, и Гордвина заметно потряхивало, так, словно на него то и дело накатывали приступы эпилепсии. Ну, что тут скажешь? Можно понять и без долгих пояснений, что душой этого парня давно овладели темные силы.

Еще мне было искренне жаль монахов, которые несут свою нелегкую службу в этом монастыре, находящемся едва ли не на краю земли. За стенами святой обители мы видели небольшое кладбище, ровные ряды холмиков – это были те, кто умер здесь, будучи уверен, что несет свет истиной веры в эти далекие земли. А что касается тех, что еще тут оставались... Это их выбор, и ни один из пятерых не роптал на свою судьбу, а просьба у них была, по сути, одна: было бы хорошо, если б сюда прибыли еще смиренные служители Святой церкви – все же люди смертны, и не хочется, чтоб монастырь оказался заброшенным. Не знаю, что пообещал Павлен настоятелю, но знаю, что Пес Веры сдержит свое слово.

Сейчас наш небольшой отряд вновь продвигался по заросшей лесной дороге, которую и дорогой-то назвать было сложно. Все те же камни, рытвины, ухабы, торчащие из земли корни... Коннел, как и прежде, шел впереди нашего отряда, а мы с Якубом шагали возле телег. Конечно, хорошо бы иметь рядом с собой хоть пяток сопровождающих, но чего нет – того нет, то бишь вновь приходится рассчитывать только на свои силы.

Хорошо хотя бы то, что мы сейчас шли налегке – наши дорожные мешки находились в телегах, а когда на твоей спине нет довольно-таки солидной тяжести, то и чувствуешь себя куда уверенней.

Разумеется, из-за отвратительной дороги телеги трясло довольно ощутимо, но если святые отцы терпимо относились к этим досадным помехам, то принц Гордвин не стеснялся громогласно выражать нам свое недовольство. Ну, на его вопли и раздраженный голос я старалась не обращать внимания, логично рассудив, что если полностью игнорировать этого парня, то он быстрей умолкнет. По счастью, так и произошло, во всяком случае, принц, если и не утих, то хотя бы бурчать стал много меньше. Как говорится – и на этом спасибо.

Куда больше, чем вечное бурчание опального принца, меня беспокоил лес. Несколько раз до нас доносилось чье-то грозное рычание, да и Коннел несколько раз с тревогой оглядывался по сторонам. По счастью, ничего опасного пока что не происходило, но в любом случае расслабляться не стоило.

Около полудня мы остановились в том месте, где в прошлый раз мы оставляли плату за проезд. Ожидалось, что Коннел сейчас пойдет в условленную точку, где чужаки всегда оставляют плату за проезд, но в этот раз все произошло иначе. Едва наш проводник шагнул на поляну, как с противоположной стороны показался невысокий смуглокожий мужчина, и направился навстречу Коннелу. Эти двое встретились посреди поляны и говорили несколько минут, после чего разошлись в разные стороны, а Коннел махнул нам рукой – мол, можно двигаться дальше.

– В чем дело?.. – спросила я, когда наши телеги вновь покатили по ухабистой земле.

– Ничего особенного... – пожал плечами Коннел. – Хотя... Этот человек пришел к нам, чтоб кое-что передать на словах. Как я понял, это послание от чончона...

– А они разве не остались на Птичьей Гряде?.. – испуганно спросил Якуб.

– Это кальчона осталась в тех горных местах, а чончоны летают везде, где считают нужным... – развел руками Коннел. – Для них нет никакого труда преодолеть большие расстояния, и потом, чончонам вовсе не обязательно обитать в горах, магов и чародеев хватает и в других местах. Так вот, один из чончонов этой ночью прилетал в то место, где обитает племя, которому принадлежат эти земли. Вернее, он прилетал к здешнему колдуну, и велел тому передать нам следующее: дескать, пусть мы не забываем о том, что у нас есть всего несколько лет для того, чтоб очистить эту страну от того зверья, что появилось здесь в последнее время. Если мы не сдержим свое слово, то поселенцам придется плохо Дело в том, что часть здешних племен настроена резко против тех, кто пришел из-за моря, но пока что их агрессивность сдерживают. Однако если мы не выполним своего обещания, то все запреты будут сняты, и вот тогда чужакам придется плохо.

– И что ты им сказал?.. – устало спросил Павлен.

– Сказал, что мы не привыкли нарушать данное слово. Заодно пообещал, что через несколько лет в Зайросе не останется того чужеродного зверья.

– Идиот!.. – проскрипел со своего места Гордвин, но никто из нас даже не повернулся в его сторону.

– Лично я не могу понять другое... – вздохнула я. – Если здешние колдуны так сильны, то почему они не могут справиться с каким-то там зверьем, пусть даже и незнакомым?

– Да потому что я вам уже говорил: у здешних людей совсем иная логика. Раз чужаки привезли с собой это зверье, то пусть сами с ним и расправляются. Возможно, существуют еще какие-то причины, о которых мы ничего не знаем. Во всяком случае, встречаться лично с нами чончон не пожелал.

– Во всей этой истории меня радует только то, что мы с Пшераном успели выпустить в мир немало древних животных, и они расползлись по всей стране. Вам долго придется их ловить, и я уверен, что всех вы так и не переловите!.. – вновь подал довольный голос Гордвин.

– Не переловим, так перебьем... – усмехнулся Коннел. – Ну, все, пошли дальше...

На отдых мы встали только вечером, когда наши лошади полностью выбились из сил. Поляна, которую мы выбрали для ночевки, и раньше использовалась людьми для отдыха, во всяком случае, мы заметили следы от двух кострищ, причем одно их этих кострищ стало чуть порастать травой, а на другом этой самой травы и близко не было. Что ж, люди здесь все же бывают, хотя и не так часто, как бы нам того хотелось.

Еще днем Коннел успел подбить парочку птиц, внешне очень похожих на наших тетеревов. Прекрасно, во всяком случае, на сегодняшний вечер едой мы обеспечены. Впрочем, в этот раз долгих разговоров у костра не получилось – сразу же после ужина Коннел погнал всех нас спать. Впрочем, никто особо и не возражал – все же прошедший день был не только утомительный, но еще и жаркий, так что все без долгих разговоров отправились на боковую – тут даже принц Гордвин ворчал довольно умеренно.

Ночью меня разбудил Коннел – пришло время моего дежурства. На поляне горел костер, рядом лежала куча дров, заготовленных еще с вечера, изредка чуть похрапывали лошади. Кажется, все спокойно. Тем не менее, Коннел предупредил меня, что в этих местах с наступлением темноты на охоту выходят ягуары, и отогнать их можно не только оружием, но и огнем, то есть мне едва ли не в первую очередь следовало следить за костром, причем желательно, чтоб он горел поярче. После этого наш проводник сразу же отправился спать, а я, побросав в костер целую охапку дров, решила проверить, все ли в порядке у наших мужчин.

Первым делом подошла к телеге, где спали святые отцы. Вроде спят, дыхание ровное... Я уже хотела, было, отойти от телеги, когда на мою руку легла ладонь отца Витора.

– Госпожа Арлейн... – услышала я его шепот. – Госпожа Арлейн, вы на меня сердитесь?

– Что?.. – я даже растерялась от подобного предположения. – Отец Витор, да с чего вы это взяли? Все совершенно нормально, ничего не изменилось...

– Тогда почему вы сегодня едва ли не шарахаетесь от меня? Ну, понятно, что в монастыре вы не имели права заходить в мою келью, а сегодня стараетесь даже не смотреть в мою сторону. Конечно, я хорошо знаю, насколько вам обязан – все же тащить на себе мужчину едва ли не полдня, да к тому же до невозможности грязного... Тут у любой женщины к тому самому мужчине возникнет самая настоящая антипатия!

Так что же, выходит, он не чувствует по отношению ко мне никакой неприязни? Хотя отец Витор вчера наверняка был так измотан, что не обращал никакого внимания на сторонние звуки и запахи. Вообще-то, если вдуматься, то ближе к концу дороги нам было не до того, чтоб обращать внимание на такие мелочи, как чья-то грязная одежда. Ну, если так, то у меня просто враз от сердца отлегло!