Командующий Карельской Армией Леннарт Карл Эш встречал Верховного Главнокомандующего подчеркнуто официально, как будто не было многолетней совместной работы в Главном штабе. Сухой доклад, приглашение в штаб и ни каких эмоций. Маннергейм понимал — Леннарт нервничает. Было от чего, самая крупная группировка войск, все лучшее, что имела Финляндия было сосредоточено здесь в Карельской Армии. Когда они остались вдвоем, Маршал заговорил первым:

— Господин генерал-лейтенант прекратите истерику! — и уже мягче- Леннарт, не психуй! Профессионалов против тебя не будет, во всяком случае по началу, с конца декабря на вас будет работать все ВВС, чистое небо — гарантировано, чего еще? Ты справишься! Ладно, показывай что вы решили.

Эш покрутил головой, как будто воротник мундира был ему тесен и выдохнул:

— Большие ресурсы, большая ответственность. Прошу в оперативную комнату.

Доклад Эша перед картой рисовал следующую картину — в Северном Приладожье существовали три оперативных направления: Китиля — III корпус, Лоймола-Толваярви — IV корпус и Иломантси. Иломантси прикрывался одной Егерской бригадой, задача — сдерживать наступление противника обороной по рубежам до полного истощения. Размен пространства на наступательный потенциал.

Толваярви — 6 и 11-я Пехотные дивизии, Артполк — два дивизиона 122 мм, 2-е Егерские бригады, 2-я Кавалерийская бригада, задача — разгром противостоящего противника, выход в тыл группировки наступающей на Лоймола.

Лоймола — 10-я Пехотная дивизия, задача — фронтальная оборона, окружение и уничтожение совместно с Толваярвской группировкой соединения противника.

Кителя- 1-я Пехотная дивизия, Артполк — два дивизиона 122 мм, один дивизион 152 мм, задача — сдерживание наступления противника позиционной обороной. 12-я Пехотная дивизия, 1-я Кавалерийская бригада и Егерская бригада — обход вражеского соединения, перехват коммуникаций, окружение, уничтожение.

В конце января, начало февраля переброс ударной группировки на Перешеек.

Маннергейм задумался, потом ответил коряво переведенной с русского на финский фразой Фельдмаршала Суворова: — «Гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить». Эш недоумевающе поднял брови. Маршал пояснил:

— Мне не нравится то, что действия корпусов спланированы как две независимые операции, вы не учитываете обычных военных случайностей. Противник может действовать совсем не так, как вам кажется, особенно — русский. Перерабатывайте план, у вас не два корпуса, а одна армия, найдите взаимодействие и поддержку. Время есть, ищите другое тактическое решение. К концу января вы должны высвободить три пехотные дивизии, два артполка, обе Кавбригады и Егерскую бригаду для Перешейка. Думайте.

Не оставаясь на обед, Маннергейм поехал в войска. В первую очередь направился к своему протеже в элитную первую Пехотную дивизию — полковнику Пааво Талвела, на следующий день по всем ключевым точкам Карелии, обозначенным Эшем. Только через четыре дня Маршал снова появился в Сортовала. Штаб армии напоминал растревоженный улей, сам генерал-лейтенант был серого цвета, под стать ему были его офицеры, — «Ясно, — подумал Густав- спать им не пришлось, ну-ну и что же придумали?» Доклад длился два часа, оперативный отдел был завален картами, графиками перевозок, расчетами пропускной способности дорог с обеих сторон фронта, схемами взаимодействия с артиллерией и авиацией.

— Хорошо, — подвел итог Маннергейм, — будем считать, что так все может получиться, только прошу помнить о том, что любой план действует до первого выстрела, будьте готовы энергично реагировать на изменения. Удачи вам.

Самолет Верховного Главнокомандующего был на подлете к Виипури, когда из Хельсинки начали поступать тревожные сообщения. Маршал принял решение прервать инспекционную поездку и лететь сразу в Ставку.

Самолет Маршала садился в Утти когда уже начинало темнеть. У здания управления полетами выстроился почти весь штаб ВВС, рапортовал командующий, генерал-майор Ярл Линдквист. Маннергейм, небрежно козырнув, бросил ему:

— Садитесь ко мне в машину, по дороге доложитесь обстоятельно.

Они недолюбливали друг-друга, все началось с разногласий по поводу структуры финской авиации. Линдквист был сторонником «Доктрины Дуэ», а Маршал настаивал на развитии истребительной авиации в первую очередь. Конфликтовать в открытую не позволяла субординация, но отношения были подчеркнуто официальными.

До Миккели нужно ехать почти сто километров, так что время узнать подробно о ситуации в ВВС на данный момент, было. По докладу генерал-майора выходило, что предвоенные планы выполнены почти полностью. Истребительный полк имеет 160 машин, 120 «Мирски» и 40 «Хейнкелей-112», бомбардировочный полк -100 самолетов, 60 «АВИА-СБ» и 40 пикировщиков «Хенкель-118». В этих полках почти все машины новые, процент ежедневно боеготовых 90–92. Есть небольшой резерв в учебном полку. Полк ночных бомбардировщиков имеет 60 самолетов, 40 «Фоккеров» различных модификаций и 20 «Райпонов», но боеготовность примерно 65 процентов. Резерва по ним нет. За последние два месяца все летали очень много, вводили в строй резервистов и отрабатывали учебные задачи, сожгли полугодовой лимит горючего, сейчас срочно проводится техническое обслуживание техники, так что дней через пять боеготов будет весь авиапарк. Сформированы две разведывательные эскадрильи из старых истребителей «Бульдог» и учебных машин. Три звена дальней разведки, летающих на «Пири», распределены следующим образом: 6 в Хельсинки, отслеживают ситуацию на Балтике, 4 под Виипури, каждый день летают над Карельским перешейком и 4 в Сортавала. В транспортном полку 29 самолетов от новейших DC-3 до стареньких «Де Хевилендов». Зенитчики укомплектованы артиллерией почти полностью. Правда когда пришло разом столько орудий, появились проблемы с тягачами, но стал поступать мобилизованный транспорт и постепенно проблема решается. Сейчас все отдельные дивизионы моторизованы, могут маневрировать. Полки только частично. Батареи которые передали армии — на конной тяге, кроме одной, предназначенной для Петсамо. Посты наблюдения и оповещения отмобилизованы, связь проверена. Горючего накоплено на два месяца интенсивных полетов.

— Как ваши кауккопартиот? — спросил Маршал

— Парашютисты? За лето совершили по десять, пятнадцать прыжков, трое разбились. Пока не хватало опыта были ошибки в укладке парашютов. Сейчас подготовлены нормально, могут действовать.

— Значит застегнута «последняя пуговица на гетрах последнего солдата»? — усмехнулся Маннергейм. Линдквист промолчал.

— Что, действительно ни каких сложностей? Все настолько идеально?

— Нет конечно. Просчеты есть. Вижу две основные проблемы, обе связаны с людьми. Во первых. Почти не осталось подготовленных пилотов, мы поставили в строй всех, даже заводских испытателей. В резерве всего 37 человек и все с очень маленьким налетом, если начнем нести серьезные потери, то на самолетах некому будет летать. Во вторых. Нужно создавать управление еще одного истребительного полка. Проблема обнаружилась когда заработали все посты ВНОС. Лоренц со своим штабом просто не успевает обработать поступающую информацию.

— Понятно. Думаю, что когда начнется война, к нам поедут добровольцы, в том числе и летчики. Решите заранее, как их ввести в стой. По поводу определения основных зон действия истребителей на первых порах сможет помочь Главный штаб, но по второму полку вы конечно правы. Присмотритесь к командирам групп, только боюсь, что времени для реорганизации у нас уже не осталось.

Времени действительно не осталось. Не успел Маршал появиться в Ставке, как дежурный офицер пригласил его к телефону.

— На проводе президент! — сообщил он.

— Спасибо — бросил Маннергейм и взял трубку.

— Слушаю тебя Каллио.

— Густав, крайне тревожная информация из Москвы. Они ищут повод для формального объявления войны, можно ожидать любых провокаций.