Корпус пошел хорошо, уже к 20.00 вышли к сидящим в «котле» пехотинцам, вот радости было! Пользуясь тем, что окруженцы изучили все вокруг, в темноте с включенными фарами вышли к передовой линии укрепрайона, выбросили вперед и в стороны разведку. Полным опупеем стало появление к часу ночи связных броневичков из штаба фронта, строго по уставу, вышестоящий штаб устанавливал связь с нижестоящим. «А потом зазвонил телефон, кто говорит…», по защищенной линии говорил комфронта, командарм 1 ранга Тимошенко, долго говорил, полчаса. Так что к рассвету 17 марта в битком набитом штабном автобусе, командование корпуса соображало, как выполнить приказ о «Ускоренном выходе к Выборгу». Укрепрайон намертво перекрывал все пути вперед, разведчики умудрились приволочь «языка», к общему удивлению им оказался финн, а не поляк, как все ожидали. По его словам в укреплениях сидела 7-я егерская бригада, та самая которая в декабре взломала тылы 138-й дивизии и уничтожила ее штаб. Таких нахрапом не взять. Решение подсказал перебинтованный, с обгорелым лицом, бессменный командир 20-й тяжелой танковой бригады, комбриг Борзилов. Слегка заикаясь после контузии, он предложил обойти финнов прямо по лесу.

— Мы в декабре уже так делали, тогда получилось и сейчас получится. Только дайте весь саперный батальон, что не распилят, то взорвут и 214-ю десантную бригаду, мы с ними на учениях хорошо поладили. Если в семь утра выйдем, то к семи вечера придем. Тыловую дорогу им перережем, а финн, он окружения не терпит, ночью сковырнуть попробуют, но десантура нас не выдаст. Вы целый день их долбить будете, систему огня вскроете, а с утра врежем вместе, никуда чухонцы не денутся или грабки подымут или кончим их всех.

В голубоватых лучах танковых фар и прожекторов танцевали снежинки. Свет многих фар образовывал большое пятно в котором стояли или сидели пленные, первые финские пленные взятые в большом количестве. Полчаса назад над несколькими ДЗОТами опоясанными траншеей поднялся белый флаг. Видать финские пролетарии поняли, что нет резона гибнуть за министров-капиталистов и наконец сдались. Правда понять это помогли им почти десяток химических танков, спаливших все вокруг. Десантники, ребята сознательные и дисциплинированные, почти ни кого сгоряча не пристукнули, а те кто не захотел проявлять классовую солидарность, быстренько огребли по зубам от младших командиров. Так что без эксцессов, даже вежливо, за шиворот, сдающихся рабочих и крестьян стаскивали в общую кучу. Двухсуточный непрерывный бой танкового корпуса и окруженной егерской бригады был окончен, дорога на Выборг — открыта. Ценой стали почти сотня сгоревших и подбитых танков и полторы тысячи раненых и убитых, сколько полегло финнов еще не считали, часть ясное дело прорвалась в лес и сейчас небось на лыжах пробираются к своим. Пленные вот они, голов семьсот за день набрали. Комкор был доволен, подобного на этой войне еще не было, раскатали чухонцев вчистую, конечно и авиаторы подсобили и пушкари крупнокалиберные, но творец этой победы он — Дмитрий Григорьевич Павлов.

Завтра он поведет свой корпус дальше и нет таких препятствий которые ему не по плечу!

Бык, откинув рогами в сторону мулету, храпя и копая землю копытом, подслеповатыми глазами начал высматривать тореро.

За штурвалом «морского» Р-10 сидел далеко не новичок и помирать ни в какую не собирался. Микки его прекрасно понимал, но отпускать тихоходного разведчика в его планы не входило. Вот и крутились они битых пять минут над поселком Кайяла. По всей видимости русского, так же как и его спозаранку послали узнать чего там у противника делается, вот и свела судьба двух разведчиков, в утреннем полумраке, над пока еще ничейным поселком.

Русский закручивал все более крутые виражи и не давал себя поймать в прицел, а в те короткие мгновения когда машины оказывались в удобной позиции, его стрелок начинал бить точными, экономными очередями. Приходилось резко давать ногу и уходить в сторону, на небольших скоростях это грозило штопором, а высота была уже меньше пятисот метров. Этот цирк пора было заканчивать, а то появится советский патруль и они поменяются местами, ведь без скорости и высоты «Пири» был «сидячей уткой» для И-16. Клепфиш выпустил закрылки на 15 градусов, прибрал газ левому двигателю и по внешнему радиусу виража стал постепенно нагонять Р-10-й.

— Олли, сейчас он будет почти на нашей головой, постарайся залепить в двигатель.

— Понял командир, понял, ты главное не сорвись, а то земля близко.

— Не каркай под руку!

Он кажется перестал дышать, удерживая самолет на грани срыва, когда сзади наконец-то застучал «Виккерс» и раздался ликующий вопль:

— Есть!

Микки аккуратно вывел самолет в горизонтальный полет, чуть опустил нос, набирая скорость и дал газ двигателям.

— Где он?

— На семь часов, снижается.

— Ну сейчас мы его.

«Пири» снова заложил левый вираж и пристроился в хвост дымящему «подранку», русский стрелок, теперь уже не экономя, разразился длинной очередью, только для его ШКАСа было далековато, а вот для «Эрликонов» самое то. Разведчик загорелся, но земля была рядом, а скорости практически нет и русский ловко сел на «брюхо», около самой дороги. «Рама» пронеслась над сбитым и Олли прокомментировал:

— Ха, а Иваны то целы, к лесу оба побежали.

— Ну пусть побегают, для здоровья полезно. Кстати поздравляю, мы теперь ассы, этот был пятый.

— А чего, разве те в Эстонии, не все засчитали?

— Не-а, фон Бер сказал, что расстрелянный на аэродроме идет как поврежденный.

— Жлоб!

— Да ладно. Еще насшибаем.

После того памятного удара по мосту через Свирь, им зачли второго сбитого и отправили вместе с экипажем Совелиуса к шведам в LeR-19, делиться опытом по применению «Пири». Базировались они в Лапландии, в районе озера Кеми. Встреча с майором Бакгаммаром, командиром флотилии, прошла на удивление тепло, как будто с дальним кузеном, даже обнялись, повспоминали день проведенный совместно на заводе VL. По поводу прилета финских союзников была устроена грандиозная пьянка, тем более, что погоды не было три дня. Вся авиафлотилия в составе дюжины «Гладиаторов», дюжины «Мирски», пары «Хартов» (два были сбиты «красными» в первых боях) и четырех «Пири» сидели прижатые облачностью к земле. Потом начались будни и в течении недели Клепфиш с Совелиусом водили в разном составе шведов на разведку. 16 января, во время возвращения из очередного такого рейда, две пары — финская и шведская наткнулись на одинокий Р-5. Совелиус великодушно предоставил возможность открыть боевой счет союзникам. Шведы, зайдя с задней полусферы, четко отстрелялись по биплану и страшно гордые тем, что «теперь совсем как большие мальчики — имеют сбитых», возглавили полет звена на аэродром базирования. Но всему хорошему, рано или поздно приходит конец, на следующий день поступила радиограмма, требующая блудных сынов — Совелиуса и Клепфиша, вернуться в лоно эскадрильи. Блудные сыны извлекли из блистеров своих машин шесть бутылок водки, знаменитой продукции деревушки Костенкорва и устроили отвальную. После того как шведские экипажи достали «Абсолют rent Bränvin» с портретом Ларса Олсена, мероприятие обещало быть! Но. Пришел Уго Бакгаммар и выпив пару рюмок, разогнал ушлую компашку разведчиков, уже начавших распевать шлягер этого сезона «Нет Молотов, нет», пообещав своим «тролля в задницу», а финнам вежливо напомнив, что завтра лететь. Из командировки экипажи возвращались с самыми теплыми воспоминаниями об «Абсолюте» и веселых шведских пилотах.

Хорошее настроение мгновенно улетучилось, когда они увидели кто встречает их на аэродроме Утти. Полковник Юрье Опас собственной персоной. Верный признак неприятностей.