— Если хочешь, можем познакомиться ближе, — предложил я просто, исключая превратное толкование фразы. — Мы почти пять лет, бок о бок, проучились вместе, а я о тебе ничего не знаю.

— Будь джентльменом, уступи даме право второй рассказать свою историю, — после минутного раздумья сказала Вика.

— Что ж, — начал я без лишних размышлений. — После окончания института отдал долг Родине. Когда вернулся, сразу устроился в крупную компанию. Прошёл там путь от курьера до специалиста-аналитика. В прошлый понедельник сменил работу. Постоянно что-то ищу, сам не знаю чего.

— Потрясающая лаконичность, — констатировала Вика. — Ты всего лишь третий, из моего немалого числа знакомых, кто служил в армии.

— Да, мне пришлось. Хотя была отличная возможность, как говорится, «откосить». Потому что у моего отца есть хороший друг подполковник дядь Миша. Но он сказал, когда настало время призыва: «Для современного юноши счастье не в том, чтобы «откосить», а в том, чтобы «отслужить» как полагается». Все были согласны с тем, что служба в вооружённых силах молодой Российской Федерации, на рубеже девяностых и двухтысячных годов, шла на пользу далеко не всем молодым людям. Но у дядь Миши была возможность устроить меня в одну из приличных ракетных частей недалеко от Питера, куда я и отправился.

Я несколько углубился было в подробности своей воинской службы, но спохватился, заметив, правда, что девушка слушает меня не без интереса.

— Подожди, — прервался я, — а почему ты спросила именно про армию, неужели тебе это интересно?

— Да, интересно, — промолвила Вика и отвернулась. Мне показалось, что она неслышно заплакала.

Стараясь понять, что вызвало такую реакцию у собеседницы, я вдруг ясно вспомнил картинку из прошлого: Солнечный летний день, выпускной в университете. Вика идёт под руку с высоким широкоплечим мужчиной в парадной военной форме — очевидно, это отец. По другую руку мужчины — красивая женщина с букетом цветов — мама.

— Я вспомнил, — прервал я паузу. — Твой отец — военный. Я видел вас на вручении дипломов…

— Мой отец… Был военным, — прервала меня Вика, поворачиваясь. Темные разводы под глазами красноречиво свидетельствовали о том, что я не ошибся относительно её эмоций. — Он погиб… совсем недавно…

Она стала торопливо приводить в порядок растёкшуюся тушь на ресницах. А я, не зная что сказать, уставился на припаркованный впереди автомобиль. Всякого рода банальности, вроде «Мне жаль», или «Прости» не лезли из горла, хотя я действительно сочувствовал её горю. Стекла почти полностью запотели, и в салоне стало душновато. Я завёл двигатель, чтобы кондиционер просушил и освежил воздух в машине.

— Прости, — извинилась девушка вместо меня. — Тебе не нужно это знать.

— Тебе не за что просить прощения, — ответил я, глядя на Вику. — Я сочувствую тебе, хоть и не знал твоего отца.

— Спасибо, — шепнула собеседница и кивнула, поднеся ладонь к губам, в попытке сдержать высохшие было слезы.

— Может поедем? — предложил я, и, получив в ответ ещё один кивок, мягко тронулся с места стоянки.

Небо упорно не хотело темнеть. Гуляющее недалеко за горизонтом солнце высвечивало в облаках над городом розовые пряди. Поток транспорта заметно поредел, и я решил предаться одному из своих любимых занятий — неспешной езде по вечерним набережным и проспектам Питера.

Время от времени, я смотрел на Вику. Сначала она, то отвечала мне робкими взглядами, то туманно глядела в окно, но спустя минут тридцать, как мне показалось, мирно уснула.

Я мог бы колесить так хоть всю ночь, и до разведения мостов оставалось достаточно времени, однако решил разбудить попутчицу, ведь совсем мало знал девушку, и уж абсолютно ничего не знал о её планах и делах.

— Вика, проснись, — тронул я девушку за плечо, — Мы уже проехали все триста мостов, но я так и не знаю, где ты живёшь, куда тебя отвезти.

— Я живу на Академической, но сейчас я живу в Купчино, — выдала пассажирка не открывая глаз, а только повернувшись ко мне, — А где живёшь ты?

— Мой дом на самом берегу Васильевского острова, — ответил я.

— Отвези меня, пожалуйста, к тебе домой, на берег острова, — попросила Вика, поудобнее устраиваясь в кресле.

Вот таким вот сюрпризом заканчивался мой день, и без того полный всяких приключений и неожиданностей.

День пятницы начался для меня в девять утра, вернее в начале десятого. Спал я вновь на своём любимом до оскомины диване. Потому что кровать, да и всю спальню, занимала Мальвина. Только подумать, моя однокурсница, всё предыдущее общение с которой, можно было сравнить разве что с кокетливым ковырянием лопатками в песочнице с соседской девочкой.

В квартире так тихо, что слышно как стрекочет, перебирая обмотки трансформатора, стабилизатор напряжения, расположенный в коридоре. Там же помигивает зелёным глазком блок бесперебойного питания, который оберегает от отключения электричества точку доступа в интернет, охранную систему, док-станцию телефонной трубки и резервную розетку. В случае отключения света, я не останусь в темноте и без городского проводного телефона, смогу зарядить мобильный. Вот такой я хитрый. Только почему я думаю непонятно о чём, когда за стеной спит прекрасная молодая девушка?

Хотя, пусть спит. Если вчера я не притронулся к ней в минуту слабости, так как сам вызвался защищать её в эту минуту, то сегодня я уже, конечно, не притронусь. Поезд, как говорится, ушёл. Хотела ли Вика близости? Возможно. Но я не хотел. И основная причина — это её состояние, как физическое, так и духовное. Нет, она не напилась в стельку, скорее походила на очень уставшего человека. И неудивительно — если дочь переживает потерю отца и находится в постоянном нервном напряжении, то даже пара бокалов шампанского могут её выбить из колеи.

С этими мыслями я встал, быстро принял контрастный душ и отправился на кухню. Сначала была мысль пожарить стереотипную яичницу с беконом, но таковой отсутствовал. Да и гостья моя ещё спала. Не хотелось портить воздух в квартире. Тогда я отварил семь прекрасных деревенских яиц до почти крутого состояния, при котором желток уже не жидкий, но и не совсем твёрдый. И да, яйца настоящие, домашние, а не те, что подкрашивают присадками, и выдают за таковые в магазине или на рынке. Подобными редкими деликатесами меня снабжает иногда мама, которую в свою очередь снабжают соседи. Летом домашние куры несут яйца в избытке, вот их хозяева и делятся с хорошими людьми. А народ в посёлке, действительно, собрался неплохой.

Так вот, для получения великолепного, нет не сандвича, а бутерброда к завтраку, нужно отварить не очень вкрутую яйцо, взять квадратик чёрного душистого бородинского хлеба, тонко отрезанного. Затем, намазать на хлеб сливочное масло, слегка приправленное солью, чесноком и свежим укропом. А сверху положить половинку вышеупомянутого яйца.

Именно такой, очень простой, но вкусный завтрак подойдёт мне этим утром. Я съел один бутерброд, запил крепким чаем. Решил, что полностью насытиться будет нечестно по отношению к моей гостье, которая, к слову, так и не подавала признаков появления к завтраку.

Вчера я буквально нёс её от машины до квартиры, а потом выдал для переодевания свою длинную домашнюю футболку и уложил в кровать. Единственное, что я позволил себе, это откинуть прядь волос, упавших на лицо, нежно проведя пальцами по виску. Затем пожелал спокойной ночи, и собирался было выйти из комнаты, как Вика тихо спросила: «Серёжа, скажи, я тебе нравлюсь?». На что я ответил, не задумываясь: «Ты мне очень нравишься, и нравилась всегда». «Тогда почему ты так и не решился сказать мне?» — поинтересовалась она безо всякого упрёка, а больше с грустью. Она смотрела на меня из ореола своих темных волос, разбросанных на подушке, глаза блестели в свете ночника. «Я обещаю дать тебе ответ завтра, а сейчас отдыхай» — сказал я, так как вопрос был, по сути, риторическим, и, убедившись, что мой ответ устроил девушку, потушил свет и вышел.