В кармане пиджака раненого я нащупал ключ-брелок от внедорожника и занял место водителя. Руки тряслись, но стоило немного расслабиться, как дрожь отступила. Подогнал под себя кресло и зеркало заднего вида. В нём отразились глаза, напряжённо вглядывающиеся в меня из тёмной глубины салона.

Вспышки страха, должной возникнуть в подобной ситуации, не произошло, я только отклонился влево и неуклюже извлёк «Глок» из кармана. Силуэт на заднем сидении даже не шелохнулся.

— Это какой-то вечер неожиданных встреч, — сказал я, опуская ствол. — Ты здесь что делаешь?

Третьим, вернее, третьей оказалась Галина — та самая душа офиса на набережной Мойки.

— Ты их совсем… Насмерть? — бесцветным голосом спросила она.

— Когда-нибудь слышала, чтобы покойники так орали? — задал я риторический вопрос. — Ничего, думаю, выживут.

— Плохо, — так же безучастно промолвила Галя, — он найдёт и тебя, и меня.

— Только не надо разыгрывать узницу совести, — нервно усмехнулся я. — Ты была здесь, с ними.

— Была. С ними. Но не за них, — женщина вышла из ступора, и её прорвало. — Да, я работала на Черенова — сливала ему информацию о старике. Но и сам Лавров всё знал, он давал мне то, что должны были знать эти ублюдки.

— Какие ублюдки? Кто именно? — зацепился я за слова.

— Не знаю, — выдохнула Галя. — Со мной общался только Черенов, но я всегда чувствовала, что за ним кто-то стоит. Вначале, когда я ещё работала у него в департаменте, он был адекватным, но чем дальше, тем больше он сходил с ума. Им овладело что-то нехорошее.

— Ладно, опишешь всё в мемуарах, — кивнул я, убирая пистолет. — А теперь выходи. Окажешь первую помощь своему радетелю.

— Не надо, Сергей, — взмолилась женщина, — я помогу тебе добраться «туда».

Говорят, возвращаться — плохая примета. Но сейчас мне было покласть вприсядку на какие-либо суеверия. Куда-то делись осторожность и ясный ум. В голове закипал свинец. Ещё не бурлил, а лишь подёрнулся блестящей зыбкой плёночкой. Воздух был влажный и жаркий. От частого дыхания губы запеклись и покрылись чем-то солёным. Пистолет я выкинул уже где-то на кольцевой.

В закрытом для обычных пассажиров здании терминала «Пулково-2» было тихо и пустынно. Галя провела меня в зал для важных персон, там к нам вышла девушка в строгом чёрном костюме, которая, очевидно, не ожидала увидеть только нас двоих.

— А где господин Черенов? — спросила она, представившись чьим-то адъютантом.

— Господина Черенова задержали непреодолимые обстоятельства, — пояснил я. — Боюсь, он не составит нам компанию. А вот Галина полетит с нами.

Девушка попросила подождать минуту, отошла — и некоторое время вполголоса общалась по телефону.

— Сергей Валерьевич, извините за задержку, — вежливо пролепетала она, вернувшись. — Прошу вас следовать за мной.

Мы спустились в зону вылета. Там уже ждал автомобиль сопровождения, который доставил нас к ангарам, где стоял наготове небольшой частный самолёт.

Пилоты, стюардесса, адъютантша что-то говорили, приветствовали, но их слова скользили мимо. Я занял большое белое кресло, пристегнулся и ещё глубже ушёл в себя.

Когда лёгкий джет оторвался от земли, набрал высоту и взял курс на неизвестные мне отдалённые убежища, я наконец смочил губы. На краю стакана осталось пятнышко солёной крови. Крови моего врага.

Треть века я просуществовал с иллюзией понимания окружающего мира. Мне казалось, что я неплохо разбираюсь в своей жизни, в людях и в происходящих вокруг процессах. Фигня! Я лишь овощ — тепличное растение, выведенное в неволе и пребывающее в своём замкнутом микрокосмосе. Мои успехи и амбиции — всё это пепел. Возможно, я чем-то и выделяюсь среди прочих растений, но Господи, нас таких семь миллиардов. А может, три. А может, тринадцать. Я не подсчитывал — так написано в «Википедии». Ещё нам вложили определённую картину мира, сказали, кто мы такие, сказали, что нам есть и пить. Убедили, что мы расплодились безмерно и пора бы уже проредить стадо, иначе планета не выдержит.

И тут начинается вторая глава моей жизни. И в ней я — избранный, один из немногих, кто переживёт Апокалипсис и возродит племя человеческое в более цивилизованном и упорядоченном виде. Вот он, звёздный час овоща.

А ведь мне ничего такого не нужно. В моей жалкой физической оболочке бьётся нечто, заключённое там, как птица в клетке. Ему бы улететь прочь, к центру вселенной и там тихо наблюдать за рождением галактик. Но нет, смысл игры в другом. И у этого, внутри меня, есть всё же некоторые привязанности. Их лишь три: двое дали мне жизнь, а третья тоже, видимо, с неприкаянной птичкой в груди, с ней мы нашли друг друга и больше не хотим терять. Я приехал за ней в огромный подземный комплекс, который язык не повернётся назвать убежищем.

«Сергей Романов, защищённый город Реликт-7 приветствует вас. Ваш статус — внешний сотрудник. Вам открыты зоны и сервисы с первым и вторым уровнями доступа. Режим функционирования города — „Жёлтый“. При изменении режима на „Оранжевый“ вы должны будете либо покинуть город, либо подать запрос на предоставление вида на жительство. При изменении режима на „Красный“ вы не сможете покинуть город; запрос на предоставление вида на жительство будет подан автоматически. Приятного пребывания», — сообщил мне компьютер голосом Сестры, после того как я приложил свой ID к панели идентификации. Однако со мной всё же говорила не она — компьютер просто воспроизводил фразы по определённому заранее алгоритму.

— Сестра, ты здесь? — спросил я негромко.

Ответа, конечно же, не последовало. Кто я такой, чтобы напрямую разговаривать с искусственным интеллектом всея Прехистората? «Ну и пошла ты», — промелькнуло в голове, и я тут же осёкся, поймав себя на странной раздражённости от невозможности поговорить с ней.

Галя уже прошла процедуру идентификации и теперь нервно топталась у лифта. Где-то в недрах города находился её единственный сын, увидеться с которым ей явно не терпелось. Я так и не понял, использовал ли Черенов ребёнка для давления на помощницу Лаврова, но тот факт, что пацана эвакуировали без участия матери, уже о чём-то говорил.

То и дело в памяти во всех красках всплывал недавний инцидент на обочине, и тогда меня охватывал лёгкий мандраж. Только мысли о предстоящих в ближайшие часы делах отрезвляли и настраивали на конструктивный лад. Если коротко, то я должен был как можно скорее решить все дела в Реликте-7 и свалить отсюда вместе с Викой. Возвращение её матери в страну ожидалось со дня на день. Вдова и дочь Павла Малтиса — военного инженера, втайне курировавшего строительство убежищ, — уже знали об оставленном им наследстве в посёлке Заря.

— Сергей Валерьевич, — прервала мои размышления «адъютант», так же ожидавшая у лифта, — аутентификация пройдена, мы можем следовать дальше.

Створки лифта бесшумно закрылись, и он понёс свой живой груз в неведомые глубины подземного города. Интенсивность белого света, исходившего ото всех поверхностей кабины, заметно убавилась. По ободку под потолком побежали мягкие разноцветные блики. Тихо заиграла ненавязчивая мелодия, на её фоне два хорошо поставленных голоса стали начитывать презентацию города.

За пределами же убежища мир был наполнен не столь радужными мотивами. В екатеринбургском аэропорту «Кольцово», где мы пересаживались с одного самолёта на другой, царило оживление. Но не то, какое наблюдается в период отпусков, а нехорошее, тревожное. Люди с растерянными лицами толпились у касс и табло; другие же, не разбирая пути, продирались через скопления пассажиров, волоча за собой огромные чемоданы и испуганных детей. Внимание многих было приковано к экранам, транслировавшим новости, сплошь в красных рамках: «Срочное сообщение!», «Экстренный выпуск!», «Прямой эфир!» Беспорядочные кадры военно-морских баталий, где с кораблей взлетали ракеты, а с самолётов сыпались бомбы, сменялись симуляциями, схемами и графиками, затем ведущие беззвучно шевелили губами, и картинки повторялись заново. Где-то сейчас гибли люди, шли ко дну корабли, сжимались под давлением корпуса подводных лодок, разорванные попаданием торпед. И всё напрасно — судьба мира этим не решалась, она была предрешена. В накатывающем хаосе я упорно двигался к цели в надежде успеть.