Катон-старший пошел с ними, но через минуту вернулся и покачал головой на мысленно заданный Алом вопрос.

– Нет, она из них не пила.

– Есть шанс? – инкуб крепче прижал к себе дрожащую как в лихорадке Кейт.

– Есть. Но, честно говоря, не знаю, насколько большой, – его отец посмотрел вдаль, на медленно приближающуюся машину. – Скорее всего Сайлас приехал.

– И что делать?

– Девочка, – демон проигнорировал вопрос сына и обратился напрямую к суккубе, заставил ее повернуться на требовательный голос, – слушай внимательно. С Лилит ты будешь разговаривать одна, никому присутствовать она не позволит. Ты должна сказать всю правду, ничего не приукрашивать, не придумывать, не лгать. Ты поняла.

Кейт кивнула. Чего уж тут непонятного? Дядя ей как-то рассказывал, что Госпожа может читать мысли, точнее вытаскивать всю правду из своих подопечных. Что ж, проверять так ли это и что будет в случае вранья девушке совсем не хотелось.

– Если она тебя признает виновной, сразу же после смерти подписывай контракт. Тебя встретит демон Васо, я договорился, и тут же продаст ему, – мужчина указал на своего сына.

Так буднично он сказал о ее скорой смерти, что суккуба даже сначала не поняла. Когда же дошло, она чуть с криками не бросилась бежать куда глаза глядят, только сильные руки Ала, его тепло не дали сойти с ума от ужаса.

Чтобы убить подвластного демона, Лилит просто вызывает огонь из Преисподней. И это не одно мгновение и даже не минута. Это будет долго и больно.

Звонким эхом в голове у Кейт отдавались крики матери, когда колдуны отца для ее уничтожения вызвали такое же пламя.

Следующие несколько часов слились для Кейт в один бесконечный кошмар, попеременно накатывала то апатия, то самая настоящая паника. Ей не хотелось умирать, не хотелось сгореть заживо, ведь она живая, она все чувствует, она не сошла с ума.

Когда умирала мать, она скорее напоминала бешеное животное, жалости к которому уже почти не осталось. Девушка даже не была уверена, чувствовала ли та боль, поскольку единственной ее целью стало добраться до живых людей. И вот это было страшно.

Но сама-то Кейт в полном сознании. Почему она должна так мучаться? Да потому что другого способа убить высшего демона нет. Даже ритуалы колдунов и те включали вызов священного огня. Навредить можно и по-другому — ослабить, унять или усилить кровожадность, но не уничтожить физически, так, чтобы невозможно было переродиться.

А еще суккубу терзала мысль, что если все решится не в ее пользу, Алу она станет не нужна. Еще бы! Чертовки не могут иметь детей, не родят полноценных демонов, не продолжат род. Ну и для чего она ему тогда?

Этот неожиданный вывод заставил чуть ли не завыть в голос. Ей было страшно и обидно от перспективы быть убитой ни за что, но прожить вечность без него – это пугало гораздо сильнее.

Она знала своего инкуба, что он не причинит вреда, что позаботится, прилетит на своих огромных черных крыльях и спасет, но что будет, если ее хозяином станет кто-то другой. Нет, так она не согласна, лучше истинная смерть.

— Что? – тихо спросил Ал, увидев, как она сжалась.

— Ничего… – нет, невозможно так уйти. Она должна знать наверняка, чтобы не совершить самую большую ошибку в жизни. – Просто я подумала, если ничего не получится, если я стану чертовкой, как Джил, что тогда?

– В каком смысле? Отец же сказал, что обо всем договорился.

— А ты? Я же не смогу родить тебе детей, я буду никем.

Ал очень долго смотрел девушке в глаза и то, что он там видел, ему категорически не нравилось. Уж он-то понимал, как Кейт может себе надумать что-то такое, что приведет к совсем печальным последствиям. И оказался прав, когда она в деталях обрисовала все свои мысли.

— И ты думаешь, я тебя брошу, отдам другому демону?

– Ал…

— Не дождешься, дорогая! -- хмыкнул мужчина, которому вовсе не хотелось веселиться, ему хотелось придушить эту маленькую дурочку, чтобы не придумывала всякой ерунды.

– Но…

– Кейт, даже не думай об этом, слышишь?! Я тебя никому не отдам, и не важно, родишь ты мне детей или нет. Больше того, как только вся эта ситуация разрешится, я на тебе женюсь, как и собирался.

– Эй, а ты меня спросить для начала не хочешь? – делано возмутилась суккуба, у которой просто не было сил удивляться такой настойчивости.

– Не-а. Ты станешь моей женой и мне все равно кто и что об этом подумает.

– А как же статус?

– А что статус? Кейт, мне в любом случае не светит другая суккуба. И глупые предрассудки и мнение окружающих точно не стоят того, чтобы потерять любимую женщину, – вот он это сказал вслух, и вдруг стало легче.

Девушка во все глаза уставилась на инкуба, открыла рот, закрыла, опять открыла, будто рыба выброшенная на берег. Она не знала, что сказать. Этого просто не может быть, ей, наверное, послышалось. Любит… За что ее любить? Она мерзкий демон, который скоро, возможно, станет чертовкой. И еще не факт, что психика сможет пережить предстоящую пытку.

– Я люблю тебя, слышишь, Кейт. Если все обернется плохо, думай об этом, держить за это. Знай, ты не одна. И не смей делать глупости, малыш!

– Я не…

– Знаю я, о чем ты подумала. Не смей!

Кто говорит, что демоны не влюбляются? Ирония в том, что все гораздо сложнее и одновременно проще, чем у людей. Не так, что сегодня он любит одну, через пару месяцев другую, нет. Испытать настоящее светлое чувство для любого из них подарок и проклятие. Подарок, поскольку лишь так они чувствуют себя живыми, а проклятье – полюбить демон может только один раз и навсегда.

То есть, если Кейт решит умереть по настоящему, Ал, ее Ал, будет всю оставшуюся вечтость страдать. Как бы не заманчиво было покончить со всей этой катастрофой, в которую пять лет назад превратилась ее жизнь, она не допустит, чтобы любимому человеку было больно. Никогда она не поступит с ним так жестоко.

Кейт прижалась к мужчине всем телом, обняла, зарываясь носом в его шею, вдыхая запах. Как ни странно, голод почти не ощущался, хотя с последней кормежки прошло уже больше суток. Видимо, сильные эмоции, качели из страха и отчаяния, любви и нежности, не давали сорваться, притупляли потребность в энергии. Или она наконец научилась себя контролировать?

Как-то незаметно для себя суккуба перебралась на колени к Алу, и они сплелись еще теснее. Он прижимал ее, гладил по спине, говорил всякие нежности, что перехватывало дыхание. Ей хотелось расплакаться то ли от счастья, то ли от того, что оно так близко и недоступно.

Они давно потеряли счет времени, но ничто не длится вечно. В комнату, где ожидали решения Верховной, в ее же особняке, вошел один из гвардейцев. Демон замер у двери на пару секунд, давая мужчине и женщине обратить на себя внимание и отлепиться друг от друга.

– Госпожа готова тебя принять, – произнес он.

Кейт встретилась с ним взглядом и вздрогнула. Она поднялась с коленей Ала и на негнущихся ногах пошла к выходу, обернулась у самой двери и посмотрела на своего инкуба, с такой нежностью, что защемило сердце. Как в последний раз...

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она еле слышно, стараясь держать лицо, но слезы все равно покатились по щекам.

Ал хотел что-то сказать, успокоить, утешить, ободрить, но так и не смог – в горле встал противный ком желчи. Мужчина сглотнул ставшую вязкой слюну и в закрывающуюся дверь тихо повторил “я люблю тебя”, но суккуба уже не слышала.

На ватных ногах Кейт, вслед за гвардейцем, вошла в огромный сумрачный зал. Он был выдержан в готическом стиле, с гаргульями, возможно даже живыми, сидящими на карнизах, темной резной отделкой, красивой и строгой, с минимумом освещения от окон-розочек. В центре стоял пустой трон, подернутый дымкой изначальной тьмы.

Страж Лилит отошел к стене, к своим товарищам. И девушка только повернулась спросить, что дальше, как в клубах адского пламени практически рядом с ней возникла сама Хозяйка.