— В сущности, все объясняется очень просто. Человек, за которым мы охотимся, близок к разоблачению одного из самых важных агентов из всех, которые у нас когда-либо были. Возможно, он ни о чем даже не знает. Мы занялись им по той лишь причине, что информация, которую он нам передает, и та, которую мы перехватили, почти идентична информации, которую присылает нам наш агент.

— Какое отношение имеет все, о чем вы говорите, к леди Эвелине?

— Она подходит по всем критериям. Она вращается в тех же кругах, имеет доступ туда же, куда вхож наш агент.

— Конечно, если присматриваться пристально, сразу станет ясно, что она не тот человек, но для того чтобы временно отвлечь внимание, она подходит как нельзя лучше. К тому же каждая лишняя наживка увеличивает шансы обнаружить шпиона.

Бернард заметил в Джастине какую-то настороженность, которая ему не понравилась.

— Знаешь, ты подал мне одну мысль.

— Вот как? — безразличным тоном откликнулся Джастин.

— Да. Когда мы встретились на берегу Темзы, ты рассказал мне, что ее тетушка уехала в свадебное путешествие. Я знал, что ее семья имеет связи в дипломатических кругах, и сразу же подумал, что было бы неплохо, если бы кое-кто узнал, что мисс Каммингс-Уайт действительно получает корреспонденцию из международных источников.

— И «кое-кто» оказался вашим шпионом, — продолжал Джастин. — Вы могли бы сказать ей, что делаете, и объяснить ситуацию, в которую ее ставите.

— Это невозможно. Она могла бы отказаться, а я не хотел рисковать. Конечно, в дальнейшем, если бы она стала работать на нас, я бы полностью ввел ее в курс дела.

— Никакой дальнейшей работы не будет! — воскликнул Джастин и, не дав Бернарду отреагировать на его слова, выбросил вперед руку, едва не коснувшись его лица.

Вздрогнув, Джастин засунул руку в карман. Он прикладывал большие усилия, чтобы сдерживаться, однако, судя по выражению его физиономии, его напряжение достигло наивысшего накала.

— Неужели вы всерьез хотите впутать ничего не подозревающую молодую женщину в свои махинации, Бернард? — возмутился он.

— Почему бы нет? Она представляет большую ценность как распространитель дезинформации, — ответил Бернард. — Она, кажется, девушка азартная. Возможно, некоторый риск в патриотических целях ей даже придется по душе. — Он помолчал, потом взглянул на Джастина. — Тебе же это нравилось.

— Черт бы вас побрал! Я не позволю играть таким образом на ее чувствах!

Бернард, кажется, обиделся.

— Она всегда может отказаться. Но зачем? Только подумай, как безупречно она вписывается в схему. Она имеет доступ ко всем нужным людям. Она не только внучка герцога Лалли, она также вхожа в дома самых важных членов правительства, особенно в те дома, где имеется дочь на выданье.

— Она не может заниматься опасными делами, — проговорил Джастин.

— Ничуть не опасными. Фактически ей не придется ничего делать. Так, появляться то здесь, то там, поддерживать у людей интерес к своей деятельности, чтобы отвлечь их внимание от другого. Иногда получить письмишко. Вот, пожалуй, и все.

— Пока она находится в Англии. А если она решит поехать за границу? Что, если кому-нибудь придет в голову, что она представляет ценность как заложница?

Бернард глубоко затянулся сигаретой и выпустил тонкую струйку дыма.

— Ты драматизируешь события. Каковы шансы того, что такое может случиться? Часто ли тебя, например, брали в заложники?

— Никогда. Но задерживали несколько раз. Однако дело не во мне.

— Вот как? А в чем же? — раздраженно спросил Бернард. Ему не нравилось, что разговор принимает такой оборот.

— Дело в том, Бернард, — заключил Джастин и, осторожно взяв из его руки наполовину выкуренную сигарету, бросил ее на каменный пол, — что вы не воспользуетесь этим шансом.

Он тщательно загасил сигарету каблуком ботинка.

Бернард чувствовал, что от Джастина веет враждебностью, как холодом от ледника. Он невольно отшатнулся, но быстро взял себя в руки. Нельзя давать подчиненному повод думать, что он одержал верх. Нет ничего опаснее, чем вышедший из подчинения шпион. Джастин знал, что с вышедшими из подчинения шпионами расправляются так же, как расправляются с вышедшими из подчинения животными. Их уничтожают.

«Должно быть, ему очень дорога леди Эвелина, если он рискует угрожать», — подумал Бернард.

— Осторожнее, Джастин, — предупредил он.

— Я посоветовал бы вам то же самое, — ответил Джастин, глядя в глаза Бернарду.

Они долго молча смотрели друг на друга, потом Бернард печально вздохнул, словно пожилой учитель, разочарованный в своем лучшем ученике.

— Мы сделаем то, что сочтем необходимым, Джастин.

— Кто это «мы»? — переспросил Джастин.

— Я, кажется, присвоил себе королевскую прерогативу. Я имел в виду себя. — Он достал портсигар, но передумал закуривать.

— Значит, ты приехал сюда, чтобы обнаружить агента, не так ли?

Бернард развел руками и скромно опустил глаза.

— Кто сделает подобное лучше меня? Я был бы здесь, когда негодяй проник в комнату леди Эвелины, но из-за того, что поезд сошел с рельсов, чертов ящик прибыл сюда раньше меня.

— Как вам удалось заполучить приглашение? Бернард чувствовал, что его допрашивают, и ему такое положение не нравилось. Но он все еще испытывал привязанность к Джастину. И ему все еще хотелось спасти ему жизнь.

— Банни Катберт и я вместе участвуем в работе нескольких комитетов. Получить от него приглашение не составило большого труда. Знаешь, ведь у бедняги нет семьи, только одна глупая собака. Было трогательно видеть, как обрадовался, что может добавить какое-то имя к списку гостей.

— Понятно.

Бернард снова тяжело вздохнул.

— Знаешь, Джастин, доведи свою игру до конца, а потом мы посмотрим, что к чему. Испортить такое важное дело лишь потому, что ты проникся нежным чувством к «аленькой упрямице леди Эвелине. Джастин не ответил.

— Я тебе предлагаю лучший вариант, Джастин.

— В таком случае мне, наверное, лучше принять ваше предложение, — заметил он и, помедлив, горько усмехнулся. — А «дьявольской машины», наверное, вообще не было?

— О чем ты? О двигателе внутреннего сгорания? — Бернард невесело хохотнул. — Не смеши меня.

Эвелина улыбнулась матери, стоявшей у двери ее спальни, и поцеловала ее в щеку. За ее спиной Мэри суетливо двигалась по комнате, бормоча себе под нос французские ругательства и упорно избегая встречаться взглядом с леди Бротон.

— С тобой действительно все в порядке? — спросила Эвелину мать.

— Все в порядке. Я просто немного устала. Надо еще так много всего сделать, а у нас остается только один день. Но уж после я смогу отсыпаться целый месяц.

— Должно быть, ты и впрямь сильно устала, если заснула в присутствии мистера Пауэлла.

Эвелина молила Бога, чтобы все еще неяркий свет раннего утра скрыл предательскую краску, вспыхнувшую на ее щеках.

— Да.

Франческа взглянула на Мэри.

— Мэри, дорогая, не зайдешь ли потом ко мне в комнату? Мне кажется, что платье, которое я купила для свадьбы, не совсем хорошо сидит.

— Как только появится свободная минутка, — кивнула Мэри. — Сами видите, сколько тут дел. — Она широким жестом обвела комнату, в которой царил беспорядок.

В дверях появилась горничная со стопкой свежего белья в руках:

— Мне зайти позднее, мэм?

— Нет, нет, — остановила ее Эвелина, обрадовавшись предлогу выпроводить мать. Служанка сделала книксен и направилась к кровати.

Все попытки Франчески поговорить либо с дочерью, либо с женщиной, которую она отправила сюда в качестве «компаньонки» дочери, были безрезультатны. Наконец она сдалась и, поцеловав Эвелину в лоб, удалилась, пробормотав: «Увидимся позднее, дорогая».

Как только она ушла, Эвелина закрыла глаза и прижала к вискам пальцы. Ее буквально раздирали противоречивые чувства, в голове кружились какие-то обрывки мыслей.

За последние двенадцать часов у нее появился любовник, который успел предать ее. Она узнала, что оказалась в центре международной интриги и что попала она туда по вине мужчины, которого считала бабником, но который, как выяснилось, отнюдь таковым не являлся. Она чувствовала, что ее соблазнили, использовали и в то же время нежно любили и стремились доставить ей удовольствие.