И все же, невзирая на книги Крайпала, неизменным остается тот факт, что в ортодоксальных академических кругах недопустимо даже высказывать возможность реальности сиддхи или каких-либо паранормальных способностей. Исключений из этого правила очень немного. Дело еще и в том, что сверхнормальные способности постоянно смешиваются с верой в сверхъестественное, поэтому совсем не удивительно, что типичный западный ученый не верит в сверхъестественное. Его возмущает сама идея того, что кто-то когда-то мог в это верить.

Здесь имеет место и культурное предубеждение, что становится очевидным, если мы посмотрим, как необычные ментальные переживания воспринимаются за пределами западного мира. В Индии такой диагноз как расщепление личности ставится лишь мизерной части пациентов психиатрических клиник – 0,015 %[147]. Тогда как в США эта цифра в сотни раз выше и составляет 10 %[148]. Эта разница так велика еще и оттого, что разум западного человека более подвержен разрушению, чем разум человека восточного, из-за сложившихся культурных концепций. Другими словами, типичная личность западного типа представляет собой изолированного, надменного и независимого одиночку, один на один с мертвой вселенной, лишенной смысла и сознания, этакого ковбоя с суровым, обветренным лицом, в глазах которого – пустота.

Социальные психологи выявили, что такое мрачное мировоззрение уменьшает число добрых поступков, проявляющихся в бескорыстном человеческом участии[149]. Напротив, последовательная медитация с переживанием мистического опыта заметно развивает способность сострадания и улучшает физическое и психическое состояние человека[150].

Британский астрофизик сэр Артур Стэнли Эддингтон однажды написал: «Нас бы шокировал университет, студенты которого то и дело ссылались бы на ньютоновские законы движения, уравнения Максвелла и электромагнитную теорию света».[151] Нобелевский лауреат по физике Брайан Джозефсон добавил к этому: «Сегодня такой же шок вызывает то, что заслуженные ученые категорически утверждают, словно некую догму, невозможность таких явлений, как экстрасенсорное восприятие»[152]. Однако такие высказывания нередки. И нам будет полезно узнать, в чем причина этого, поскольку она хотя бы частично объясняет формирование вышеназванного табу и тот факт, что наука так упорно не желает обращать внимание на сверхнормальное.

В отличие от Востока, где имеется немало учебных курсов философской или религиозной направленности, большинство студентов колледжей на Западе не склонны изучать предметы, в которых встречается слово «сиддхи». При желании можно найти курсы по психологии, затрагивающие изучение неких таинственных верований, относящихся к экстрасенсорным и мистическим явлениям, но, как правило, к ним обращаются в контексте изучения верований древних людей или того, во что могут верить современные люди на грани шизофрении, а не в отношении возможной истинности таких явлений.

Есть и другие учебные курсы, рассматривающие данную тему в психологической или неврологической перспективе, стараясь убедить своих студентов в том, что такие области знания представляют собой опасные псевдонауки и потому вполне заслуживают насмешек и осуждения[153]. Эти курсы, проповедующие так называемое критическое мышление, призваны выковать в студентах своеобразный «научный катехизис». Нашедшие в себе силы окончить такие курсы выносят оттуда убеждение в том, что любые свидетельства в пользу «чудесных» способностей могут объясняться исключительно как заблуждения, мошенничества или признаки психической неадекватности. Те же, кто не соглашается с такими взглядами, поскольку они не согласуются с их личным опытом, приучаются помалкивать.

Однажды я читал лекцию в университете для группы «Пси Цзи», международного сообщества студентов-психологов. Я рассказывал о результатах эксперимента, проведенного моей группой: как мысли одного человека, сознательно направленные на другого, находящегося на большом расстоянии, влияют на автономную нервную систему последнего. Мы обнаружили, что эта разновидность «чувства, что на тебя смотрят», проверенная в строго контролируемых условиях, в некоторых случаях действительно соответствовала нашим ожиданиям[154].

Студенты внимательно меня слушали и задавали интересные вопросы. Затем, когда мы собрались расходиться, краснолицый староста факультета, сидевший в заднем ряду, внезапно вскочил, выбежал вперед, размахивая стопкой листов, и стал раздавать их студентам. Удивленный этим внезапным жестом, я взял один лист и увидел длинный список книг и статей, написанных отъявленными разоблачителями. Староста, задыхаясь от возбуждения, объяснил студентам, что он составил этот список рекомендуемой литературы и надеется, что они прочитают что-то из него. Он, конечно, не сказал им, что таким образом он ликвидировал «тлетворное» воздействие моей лекции.

Этот спектакль, устроенный старостой, показал студентам, что от них ожидали однозначного отказа от возможного интереса к сверхнормальному. И они с готовностью оправдали это ожидание, судя по тому, что ни один из них больше не обращался ко мне. Я очень хотел бы сказать, что тот случай был печальным исключением из правила, – но, к сожалению, это не так.

Часто на вводных курсах по психологии профессора пытаются разубедить своих студентов в возможной вере в чудеса или в «паранормальное», рассказывая им, что верующие догматичнее, чем скептики, что им недостает критического мышления; что они склонны путать причины и следствия; что вера является следствием низкого социально-экономического статуса; что верующие имеют сниженный интеллект, что их родители имеют худшее образование; что они более склонны к психозам, менее терпимы к другим людям, а также в целом депрессивнее, разобщеннее и перевозбужденнее[155],[156],[157],[158].

Иногда профессора признают, что большая часть подобных исследований проводится неисправимыми скептиками или что результаты их заметно слабее и более спорны, чем принято считать[159]. Но, как правило, такие предостережения не делаются. Кроме того, профессора рекомендуют преподавателям психологии знакомиться с подобными темами не иначе как:

Другие профессора задают чтение книг исключительно скептической направленности, сваливающих в одну кучу «привидения, вудуизм, злобных пришельцев и прочие паранормальные явления» и самодовольно объясняющих, «почему люди верят во всякую жуть». Такие книги дают наивное объяснение подобных явлений, следуя «твердым научным принципам»[161].